Бетельгейзе. Часть 2

– Тогда я больше тебя не задерживаю!

***

Глава 3

Берлин. Резиденция на Фоссштрассе.

Сидя в своём личном кинотеатре, в правительственном квартале Берлина на улице Фоссштрассе, расположенном в трёхэтажном особняке, Адольф Гитлер смотрел хронику. Ещё почти год назад в этой комнате иногда собиралось достаточное количество приглашённых, расставлялись мягкие стулья, подносились напитки. Всё мероприятие было похоже на семейный просмотр фильма. Но теперь в зале стояло просторное низкое кресло и предназначалось оно лишь для одного посетителя. На экране валились с небес самолёты, огромные корабли вспарывали океан, браво вышагивали похожие друг на друга солдаты, улыбающаяся публика радостно приветствовала войска, махая маленькими национальными флажками. Парад войск сменил проезд колонны автомобилей с руководителями Рейха, которых осыпали множеством пропагандистских листовок и снова бесконечное море из счастливых людей. Офицеры, яркие белокурые женщины в сопровождении крепких мужчин, дети, ухоженные старички, держащие под руку своих далеко немолодых спутниц. Все они как будто щурились от яркого солнца, и вот на экране возникает он, вождь этой великой нации. Такое впечатление, что сияние идёт именно от него. Тысячи рук, вскинутых в приветствии. Теперь это его народ, и они любят его, ни смотря на некоторую не очень привлекательную внешность.

От открывшейся двери по задрапированной стене пошла волна, в комнату зашёл полковник Люфтваффе Николаус фон Белов, личный адъютант фюрера по особым поручениям. Гитлер не пошевелился и всё так же продолжал смотреть сквозь экран, куда-то совершенно мимо.

– Мой фюрер, – негромко обратился адъютант, – Для вас срочное донесение, это наша лодка. И ещё…, снаружи ожидает приёма гросс- адмирал Дёниц.

Гитлер откинулся от спинки кресла, подавшись вперёд, и теперь сидел, сгорбившись, смотря в пол. Белов негромко кашлянул, более для привлечения внимания и обратился к Гитлеру:

– Вы позволите…?

Чуть повернув голову, фюрер произнёс:

– Скажите мне, Николаус, – при этом он поднял руку и крючковатым пальцем указал на экран, где снова показывали восторженную толпу, приветствующую его, Адольфа Гитлера, – Могут ли они все лгать…, притворяться…, весь этот народ? Германия – это величайшая страна. Вот вспомните, если исходить от простого, американцы прекратили поставки «Кока – Колы», ну так у нас появилась «Фанта». Мы способны к экономическому развитию, мы можем быть независимыми. Так что…. Я знаю, в Европе меня называют чудовищем…, но разве есть в том моя единоличная вина? Я вынужден быть жёстким, потому что мои генералы определённо не умеют воевать, либо встречаются отъявленные трусы и предатели. Либо они полные болваны, либо болван я, потому что доверил им это дело. И теперь не военные победы, а лишь акции устрашения могут заставить считаться с нами, обстоятельства принуждают меня пренебрегать всеми нормами ведения войны…. Как вы думаете, Николаус…?

– Мой фюрер, мне кажется, что нет. Просто сейчас не самое лучшее время, но я уверен….

– Вам кажется…, такая неуверенность, ну что же…. Хорошо, хорошо. Забудьте…, – перебил Гитлер смутившегося офицера. Он уронил голову на руку, опёртую на подлокотник кресла, закрыв глаза ладонью, – Что у вас там…?

Белов раскрыл папку и начал читать:

– Донесение от военного атташе Германии в Японии, полковника….

– Я знаю, кто у нас военный атташе в Японии…. Пригласите сюда гросс- адмирала, а папку передайте ему же. Спасибо, можете идти. Мы не станем заставлять ждать гросс- адмирала. У него есть пара минут что бы ознакомиться с донесением и представить его мне.

– Да, мой фюрер, – адъютант кивнул головой и удалился.

Теперь в комнату неслышно вошёл Дёниц, держа всё ту же папку. Оглядевшись вокруг, гросс- адмирал не обнаружил в комнате ни единого стула, поняв, что сесть ему не предложат. Гитлер поднял трубку телефона внутренней связи и коротко произнёс:

– Хватит…! Достаточно!

Хроника прекратилась и экран погас. Помолчав немного, фюрер обратился к гросс- адмиралу:

– Так что там, Карл? Прошу вас, не читайте мне текст…, просто изложите в устной форме суть, что бы мне было понятно.

– Мой фюрер, позвольте поздравить вас! Победа нашего оружия! Лодка…, наша субмарина «Бетельгейзе» благополучно пересекла Северный океан и теперь находится на военно-морской базе «Сасебо» в Японии.

Дёницу показалось, что его сообщение не произвело на фюрера должного впечатления, на которое он так рассчитывал. Но более всего он не знал, как представить аламайскую операцию, где не было никакой ремонтной базы. К тому же распоряжение фюрера об аресте капитана «Бетельгейзе» не было ни отменено, ни выполнено и как теперь к нему относиться Дёниц не знал.

– Адмирал, прошу вас, не произносите больше этих громких фраз, тем более о победе германского оружия. Теперь «наше оружие», которое ещё не успели сжечь русские, пятится задом к нашим границам, а наши «неустрашимые» итальянские и румынские союзники бегут впереди этого самого «оружия», – в его голосе звучало неподдельное отчаяние, – М-да уж…. Ну и что там дальше?

– Я констатирую факт, проект «Бетельгейзе» доказал свою жизнеспособность и невероятные возможности.

– Невероятные возможности, – повторил фюрер, – Ну и где же мне их применить, эти самые невероятности? Можно ли ими остановить повсеместное бегство…?

Дёниц старался не уходить от темы и быстрее закончить доклад. Гитлер был явно не в том настроении, чтобы адекватно реагировать на сообщение.

– К тому же лодка имеет возможность быстрого переоборудования под командный пункт.

Гитлер поднял голову и, повернувшись, первый раз посмотрел на Дёница:

– Даже так…? Вы предлагаете мне командовать из подводной лодки или намекаете на побег…? Не бойтесь говорить правду, только знайте…, мой ответ нет…! Нет, Карл и ещё раз нет! Я буду здесь, в Берлине и если понадобиться, то и погибну тут как солдат. Если бы я вас не знал, адмирал, то сей час же приказал бы вас арестовать за подобные разговоры. Тем не менее, вы принесли мне хорошее известие. Значит, мы поступим следующим образом, я прошу вас продумать и детально разработать план дальнейшего использования «Бетельгейзе». Жду вас через два дня с предложениями, надеюсь, вы уложитесь в этот срок. Обдумайте всё хорошенько. Мы не можем себе позволить прохлаждаться, когда такая сложная ситуация на фронте. И прошу не забывать о судьбе «Тирпица», «Бисмарка», которые оказались в руках некоторых наших ослов. Мне нужна акция, от которой содрогнётся мир. Мы потеряли Крым…, а Ленинград так и остался русским…, от Севера до Юга полная катастрофа. Я безоговорочно доверяю вам, Карл…, уверен, вы не подведёте меня, или у вас другое мнение?

– Нет, мой фюрер. Я думаю, что мы не будем возвращать лодку по Северному пути, к тому времени, когда она достигнет Атлантики с Востока, наступит весна и военные действия активизируются. У меня есть некоторые мысли вернуть её в Европу, обогнув Южную Америку. Нужен тщательный анализ и прогноз оперативной обстановки на тихоокеанском и атлантическом участках. К тому же США собираются вступить с нами в войну, так мы им покажем, охладим их военный пыл. Я немедленно отдам приказ штабу о разработке плана относительно «Бетельгейзе».

– Нет! – вскричал Гитлер и отчаянно замахал руками, сжатыми в кулаки, – Нет, Дёниц, никакого штаба, слышите меня? Я уже не верю никому. Только вы сами, лично займитесь планом…, именно лично и лично мне его доставьте. Так будет спокойней. Имейте ввиду, мне не нужна операция ради пары выпущенных торпед в какой-нибудь баркас, к которому приделали гребной винт.

Гросс- адмирал продолжал стоять, и Гитлер как будто не замечал этого. Фюрер дышал тяжело и громко, раздувая ноздри.

– Скажите мне, кто командует лодкой?

– Корветтен- капитан Отто Рейнгхард, мой фюрер, – ответил Дёниц, намеренно опустив приставку «фон», зная некоторое раздражительное отношение Гитлера к этой прослойке нации, – Это достойный офицер, я знаю его лично. Женат на женщине фрау Рауваль…, по рекомендации комиссии по национальной этике, есть дети.

– Хорошо, адмирал, это очень хорошо. Дети…. Дети – это замечательно. Вот что…, представьте его к награде. Мне бы хотелось, чтобы вы лично контролировали этот проект. У меня есть все основания полагать, что за моей спиной происходят процессы, инициируемые людьми, которые давно уже похоронили Германию. Которые затаились подобно крысам и ждут момента всадить нож в спину нации, иначе говоря, предатели. И очень может так случиться, что они постараются воспользоваться «Бетельгейзе» в своих мерзких целях. Я уже распорядился беспощадно поступать с врагами Рейха, не взирая ни на какие заслуги. Мне стоило поступить подобно Сталину, вычистить из наших рядов сомневающихся, но я безоговорочно верил своим соратникам и вот теперь пожинаю горькие плоды своего доверия.

– К сожалению, мой фюрер, предатели были всегда, – согласился Дёниц.

Он всячески старался избегать подобных тем, собственно, как и разговоров о политике. Но Гитлер как будто не замечал отстранения адмирала от темы. Ему просто надо было выговориться.

– Я не перестаю удивляться, откуда у русских такое пренебрежительное отношение к истории? Ещё в 1939 году, на переговорах в Берлине, я предлагал Молотову разработанный Риббентропом план, где Россия могла с лёгкостью заполучить Ближний Восток с выходом к Индийскому океану и тем самым разрезать британскую империю, существенно ослабив её интересы в этом регионе. Но Сталин от чего-то выбрал себе в союзники этих англичан, которые всю жизнь, открыто ненавидят Россию, и я не сомневаюсь, что однажды наступит тот момент, когда они предадут Сталина и в очередной раз нагадят России.

Гитлер поднялся со своего места и внимательно посмотрел на адмирала. Форменный китель без погон смешно топорщился на нелепой фигуре.

Сгорбленной походкой, подойдя поближе, фюрер, несколько раз похлопал его по плечу, затем обернувшись в пол- оборота, не сводя с Дёница пронзительного взгляда, указав пальцем на белый квадрат экрана, произнёс:

– Поверьте мне, дорогой Карл, даже если через много лет, после того как мы уйдём, найдётся хоть один человек который задумается о превосходстве и избранности своего народа, значит наши труды были не напрасны. А я уверен, более того, я знаю, так будет! Пройдёт пятьдесят или сто лет и меня ещё вспомнят! Как вы думаете?

Гитлер опустил голову и, заложив одну руку за спину, направился к своему креслу, куда опустился в полном бессилии. Он не стал ждать ответа адмирала. Дёниц стоял в полной растерянности, не зная как поступить, но вскоре Гитлер сам обратился к нему, слегка повернув голову:

– Что же вы стоите, гросс- адмирал Дёниц, командующий всеми морскими силами Германии? Идите же…, у вас много дел. Прошу вас…, а меня оставьте одного. Передайте полковнику Белову мою просьбу, пусть приведёт ко мне Блонди. Прощайте, Карл.

Дёниц осторожно вышел из зала. В небольшой приёмной его встретили всё тот же адъютант полковник Белов и телохранитель фюрера, группенфюрер СС Ганс Раттенхубер. Вид у адмирала был растерянный. Ни говоря ни слова, Белов протянул руку и Дёниц передал ему папку. Взамен адъютант достал из сейфа портфель и пистолет и осторожно положил всё это на стол перед Дёницем.

– Господин гросс- адмирал, – обратился к Дёницу телохранитель, – У вас всё в порядке?

Лицо Раттенхубера не выражало ни каких эмоций, очевидно так и должен держаться телохранитель, сплошная маска без чувств. Невозможно было понять, что испытывает Раттенхубер к собеседнику во время общения, да и вообще ко всем остальным. Было ясно одно, чтобы он не делал в этот момент, он всегда был готов исполнить своё предназначение. Ни один мускул не дёрнется, обвались хоть крыша над ним или улети земля в ад.

Дёниц надел поданное пальто и фуражку, и оглядев ещё раз присутствующих офицеров, произнёс:

– Да, господа. Всё хорошо…. Фюрер попросил….

– Я знаю, господин гросс- адмирал, спасибо…. Вас проводить? – поинтересовался теперь Белов.