День воина. Историческая фантазия о событиях при селе Шевардино в августе 1812 года

– Господи, справедливый. Оградил малое дитя от лиха, что задумал злостивец! Дай ему счастия, ниспошли благодать. О том молю тебя, Небесный Царь! Спаси и Сохрани их!

Помолившись, он через плечо вновь взглянул в сторону Маницкого и произнёс, указывая на дверь:

– А теперь ступай, чёрная твоя душа! Как мог ты пойти против Господа, что ниспосылает своим смиренным чадам любовь! Уходи! Более нечего мне тебе сказать.

Он развернулся и направился к келье.

– А-а-а…! – заголосил Маницкий, – Гореть тебе в аду московская собака!

«Бам…, бам…, бам», громко раздавались звуки от шагов священника. Закусив до крови губы, он прикрыл глаза и ещё сильнее сжал в руке массивный крест, словно знал, чувствовал, что должно случиться что- то непоправимое, неестественное для жизни, что-то такое подлое. Ещё до того, как вновь появилась эта троица, он аккуратно записал в церковную книгу имена Дениса и Екатерины, дав высохнуть чернилам, не торопясь сложил книги на полку и сидел какое-то время, закрыв глаза. Он ждал этих людей. Они должны когда-нибудь появиться, а потом возможно и французы. Но от своего смирения, а более от ощущения правоты, лёгкая улыбка иногда пробегала по его лицу. Он ждал. Ждал и они пришли, и они звали его.

Выхватив пистолет, селянин взвёл курок и выстрелил в спину священника. Дым рассеялся. Все трое стояли словно истуканы, не в силах сдвинуться с места.

Наконец лавочник выдавил:

– Що ти наробив, пан Маницкий?

– А? – обернулся к нему хозяин, расставив руки, в одной из которых был ещё дымящийся пистолет, а другой так же сжимал плётку.

– Ой грiх нам грiх! Чорт смикнув з тобою зв'язатися! – запричитал управляющий и обратился к лавочнику, – Дмитро, треба бiгти, ховатися, поки люди нас тут не схопили!

Они развернулись и быстро направились к выходу.

– А ну, стiйте, боязкi собаки! Та я вас по свiту пущу! – закричал им в след Маницкий, потрясая руками, – Та я вас з потрохами куплю!

Не обращая внимания на слова хозяина, лавочник и управляющий быстро скрылись за дверями, что бы в тот же момент появиться вновь, пятясь спинами вперёд. В дверях показался французский офицер с пистолетом в руке в сопровождении солдат, который не торопясь и внимательно оглядываясь, зашёл в церковь.

– Вiйськовi пани, ми тут не при чому! – стали наперебой оправдываться лавочник и управляющий, – Це все ось цей пан зробив! Дозвольте нам до дому податися? У нас дiтлахи, так скотина не годованi!

С громким стуком пистолет выпал из рук Маницкого. Солдаты вскинули свои ружья, держа на прицеле мужиков.

– Ось бачите, пiстолет тiльки у того пана, а ми як е беззбройнi! У мене е тiльки прутик, яким я коня поганяти. Ми мирнi селяни. Ось до церкви приiхали, помолитися…