Старая асьенда доньи Ремедиос

Доктор отбил верхние кораллы молотком. Внутри оказались ювелирные украшения, серебряные монеты, датированные 1675 годом, а также удивительной сохранности фарфоровые чашки, которые капитан сразу взял в руки.

– Эти чашки изготовлены в эпоху династии Мин, – сказал он.

С ним никто не стал спорить, только мистер Трелони удивился, спросив:

– Но как они попали сюда?

– Они пересекли Тихий океан через Филиппины, а потом долго тряслись на спинах мулов через Мексику и Флориду Новой Испании*, – ответил капитан и, вытянув из кучи украшений массивную золотую цепь, добавил: – Так же, как вот эта цепь… Она тоже явно китайская.

Распутав звенья цепи, капитан покрутил её между пальцами, любуясь, и медленно положил обратно. Его взгляд задержался на толстом куске кораллов, облепившем дно сундука.

– И я вам рекомендую разбить этот кусок, – неожиданно сказал он.

– Но зачем? – удивился Мигель. – Кораллы облепили деревянное дно и заменили его собой…

– Разбейте, потом скажу, – таинственно пообещал капитан.

Мигель и доктор одновременно принялись за коралловый камень, помогая друг другу. Из-под их молотков посыпались сначала осколки камня, а потом золотые монеты – они лежали внутри дна сундука в четыре плотных слоя.

– Капитан, но как вы про это узнали? – воскликнул доктор Легг.

– Ничего нет проще, доктор, – ответил капитан и ухмыльнулся. – Это обычный способ перевозки контрабанды – двойное дно… Им, как видите, во все времена пользовались.

Он нагнулся и поднял одну монету, рассматривая её. Потом он кинул монету в общую кучу и сказал Мигелю:

– Вот, будем считать, что это вам с братом плата за труды от хефе Франсиско.

– Но, сеньор капитан! – воскликнул тот. – Это мы с братом подняли специально для вас!

– Для меня? – удивился капитан и, подумав, добавил: – Для меня, как плату за проезд, вы можете сделать кое-что другое… А заодно и для себя с сеньором Ромеро.

– Что, сеньор капитан? – охотно спросил Мигель.

Но тут капитан увидел Платона и Райвенука, которые терпеливо ждали его на палубе, вооружённые мушкетами, пистолетами и подзорными трубами.

– О, я пошёл, – воскликнул капитан и стал спускаться с квартердека.

Доктор Легг проводил его недоумевающим взглядом, а потом сказал сквайру:

– Я ничего не понял… О чём они говорили по-испански?

И сквайр поспешно ответил доктору:

– Я вам сейчас всё объясню… Только, признаться, я тоже ничего не понял.

Потом он помолчал немного, поглаживая свой шрам, и добавил:

– Хотя меня сейчас больше заботит мысль: запер ли взрыв, устроенный Хоксли, выход бригу из бухты или нет.

****

Капитан, Райвенук и Платон залегли в тенистой развилке между двумя скалами.

Бухта и бриг отсюда были видны в подзорные трубы, как на ладони: капитан Фишер как раз на шлюпке с гребцами подплыл к тому узкому месту между скалами, где произошёл взрыв.

Скоро Платон произнёс:

– Они делают промеры.

– Угу, – сосредоточенно ответил ему капитан, не отрывая трубу от глаза. – Тот, который всё время орёт – это капитан Фишер. Это он в тебя стрелял.

– Я догадался, – ответил Платон.

– Пустой болтун, – медленно сказал Райвенук. – Всё время хватается за пистолет.

– Рядом с ним – боцман, – опять сказал капитан. – Он-то, как раз, всегда молчит.

– Тот, кто молчит, всегда знает в два раза больше, чем болтун, – сказал Райвенук.

Они затихли, не отнимая труб от глаз. Скоро капитан произнёс горько:

– Сдаётся мне, что проход мы им всё-таки не закрыли.

– Да, – ответил Платон. – У капитана Фишер радостное лицо.

– А если так, то им остаётся только проверповать бриг к выходу из бухты, – ответил капитан. – Там они нас и подкараулят… Я так бы и сделал.

– Уходим? – спросил Платон.

– Подождём ещё немного, – ответил капитан. – Пусть начнут.

Они обречённо стали смотреть, как шлюпка с капитаном Фишер возвращается к бригу. Но когда он и боцман поднялись на борт, начались удивительные вещи.

Поднявшийся на палубу «Консуэло» капитан Фишер почему-то оказался в плотной толпе матросов.

Он закричал что-то, как всегда, грозно, и спустя какое-то время раздался выстрел, эхом прокатившийся по всей бухте. Один матрос упал, но остальные, вместо того, чтобы отхлынуть назад, пошли на своего капитана, который быстро ударил ближайшего к нему матроса в висок рукоятью разряженного пистолета. Матрос, как подрубленный, рухнул на палубу. Капитан Фишер отбросил от себя бесполезный пистолет (тот упал на палубу с громким деревянным стуком), выхватил второй пистолет, взвёл курок, но тут боцман, стоящий сзади, саданул его ребром ладони пониже уха. Капитан Фишер упал. Боцман, нагнувшись, подхватил пистолет из-под его рук, захохотал и бросился к квартердеку, где неподвижно, явно в оторопи, стоял штурман «Консуэло». Часть матросов рванула за боцманом, но несколько человек осталось у поверженного капитана. Кто-то из них нагнулся, остальные расступились, в воздух взлетела чья-то рука с зажатой в ней саблей, и следом сразу раздался звериный выдох нескольких глоток. В это время на квартердеке истошно завопили яростные голоса.

И тут громовой удар потряс воздух бухты, и вся корма брига как-то странно и страшно вздыбилась, и по бухте прокатился могучий грохот взрыва, и в растущем облаке дыма, обломков дерева и обрывков такелажа начали, одна за другой, валиться мачты, круша и корёжа борта, леера и корабельные надстройки, а ванты брига лопались с резкими хлопками, едва различимыми в рёве рвущихся и рвущихся в крюйт-камере бочонков с порохом и пороховых зарядов.

Рваные и горящие паруса и горячий дым, вылетающий рывками, со свистом, из-под выбитых палубных досок, не давали рассмотреть капитану то, что происходило сейчас на накренившейся палубе, но скоро нос брига поднялся над водой футов на двадцать, и обречённый бриг до половины ушёл в воду.

– Говорил я ему: нельзя переименовывать корабль, – сказал капитан внезапно севшим голосом.

Он кашлянул и стал прочищать горло, не отводя потрясённого взгляда от зрелища катастрофы.

– Ужас, – согласился Платон, он сложил трубу и перекинул её через плечо.

– Двое плывут к берегу, – произнёс Райвенук, он чуть передвинул свою трубу влево и добавил: – Трое.