Судьбой приказано спастись

– Родненький мой, сколько же на твою долю выпало испытаний, – причитала она, обхватив его голову и прижав к своей груди, – врагу такого не пожелаешь. Но Бог милостив, и, очень надеюсь, что он услышит тебя. Иди, Кузьма, с богом. А я за тебя буду молиться и надеяться только на хорошее… Я очень буду ждать твоего возвращения в мой дом. У меня теперь дороже тебя в жизни никого нет.

Глава 10

После долгих разлук

Прошло около недели с того момента, когда Валентина Николаевича забрали с вокзала на «скорой». К счастью, ничего серьёзного у него не обнаружили. Доктора привели его скачущее давление в норму, подлечили нервную систему и, насытив его в меру витаминами, «поставили» на ноги и выписали из больницы.

Перешагнув ворота больничного двора, он первым делом направился на вокзал, где в кассе без сложностей купил билет на электричку. Недалеко от кассы на тумбе для объявлений по-прежнему висела афиша с анонсом концертов итальянского певца Джулио Винсетти. Дожидаясь на перроне электричку, он задумался о Веронике и о тёплой, откровенной с ней беседой, сожалея о том, что они так нелепо расстались с ней.

Так, в думах, сидя удобно в вагоне электрички и не заметив, как быстро прошло время, Валентин доехал до нужной ему остановки. Пройдя пешком ещё с полкилометра, он, наконец, добрался до дома, где когда-то давным-давно жил, и где прошли его самые счастливые годы. Этот дом он не забывал никогда. Скитаясь по жизни, он очень часто думал о нём, как о своём единственном и всегда ждущем его, вечного странника, пристанище, где остались его любимая жена, к сожалению, безвременно рано ушедшая из жизни, и любимая дочь Валя, которая большую часть своей жизни росла без него. Этот дом нравился ему тем, что построен был на очень красивом месте, а вечерами около дома было удивительно тихо. И вот, оказавшись, наконец, у милого сердцу дома, где всё, вплоть до каждой веточки акации во дворе, было для него родным и знакомым, Валентин ощутил на душе прилив какой-то необыкновенной лёгкости, отчего захотелось припасть к земле ничком и расцеловать её.

Он постоял недолго во дворе, вдыхая вечерний аромат акации, а потом решительно направился к дверям дома, но неожиданно замедлил шаг: проходя мимо дерева, он заметил какую-то валявшуюся на земле газету. Что-то заставило Валентина поднять её и развернуть. С фотографии на газетной странице на него опять глядел Святослав.

Вдруг какой-то непонятного происхождения шорох заставил мужчину прислушался. Шорох доносился откуда-то сверху. Запрокинув голову назад, Валентин с удивлением разглядел среди ветвей дерева молодого человека с восточными чертами лица, который уже через мгновение, спрыгнув с дерева, выхватил из рук Валентина газету и, не проронив ни слова, отошёл в сторону. Сев на бревно, он развернул газету и стал разглядывать в ней что-то, не обращая внимания на Валентина.

Как, наверное, читатель уже догадался, Валентин случайно встретил Кузьму, который часто наведывался сюда, так как беспокоился за оставленного им в этом доме молодого мужчину и живущих тут женщин, к которым очень привязался.

Валентин уже собрался пойти к дому, но что-то в глубине души заставило его подойти к парню, который по-прежнему внимательно разглядывал фотографию Святослава, не замечая присутствия Валентина. Когда он подошёл совсем близко к парню, Кузьма безнадёжно повернул голову в сторону мужчины и, словно прося помощи у Валентина, умоляюще на него посмотрел, а потом беззвучно произнёс одними только губами:

– Па-па.

Валентин, поражённый услышанным и внимательно всматриваясь в его полные слёз глаза и вздрагивающие губы, от слабости опустился на колени и после небольшой паузы прошептал:

– Ты сказал папа. Он что, твой папа, этот человек на фото?

В ответ «китаец» вымученно улыбнулся, опустил голову и слегка кивнул головой. Не веря своим ушам, Валентин в оцепенении прикрыл глаза и, наклонив голову вперёд, на некоторое время перестал даже дышать. Когда он поднял голову, молодого человека рядом уже не оказалось. Валентин настолько был взволнован, что почувствовал, будто на какое-то время потерял чувство реальности. В то, что парень назвал Святослава своим папой было трудно поверить, но он сказал это с такой проникновенностью и грустью в глазах, что отпадали всякие в том сомнения. Что всё это могло значить? Валентин так ушёл в свои мысли, пытаясь найти ответ на возникший вопрос, что даже не услышал удаляющихся шагов этого парня. Хотя не услышал бы он их в любом случае, потому что Кузьма с раннего детства вынужден был в целях безопасности для жизни научиться передвигаться бесшумно. Крайняя осторожность и ежеминутная готовность к защите от нападения диких зверей были нормой таёжной жизни.

Валентин медленно поднялся и, убедившись, что парня нигде поблизости нет, направился к дому. Он хотел было уже открыть дверь, но неожиданно передумал. Поставив чемодан на веранде под лавку, мужчина почти бегом отправился обратно на станцию и сел в электричку. Под размеренный стук её колёс в голове беспрестанно вертелись вопросы: «Как же так? И как всё это понимать? Какая связь между этим парнем и моим другом Святославом? Кто они друг другу? Если это действительно сын его друга, то почему он об этом не знал раньше? Ведь у нас со Святославом секретов друг от друга не было. Что-то здесь, наверное, идёт от жизни в тайге. Но что?» За ответами он решил направиться к своему фронтовому другу, дружба с которым, несмотря на все жизненные «перипетии», никогда не прекращалась. Внук друга – Кирилл – был адвокатом, с помощью которого Валентин и надеялся выяснить, что связывает Святослава с этим парнем, который назвал его папой.

В тюремной комнате для свиданий сидели рядом Валентин и Кирилл в ожидании встречи.

– Без тебя мне было бы сложно попасть сюда, – с благодарностью признался Валентин адвокату, – и без тебя я бы вовсе не узнал, где его искать. Спасибо тебе, Кирилл за свидание с ним.

– Я вам, Валентин Николаевич, всегда готов помочь. Мне дедушка часто рассказывал о случае с подбитым на войне танком, из которого вы почти полуживыми вытаскивали всех, в том числе и моего дедушку. Если бы не вы, он бы там и сгорел.

– Твой дедушка, Кирилл, был в нашем экипаже моим командиром, но, кроме того, он всегда был отличным мужиком. Мы с ним были настоящими друзьями на фронте, да и после войны, – скромно произнёс Валентин и медленно поднялся со стула, обратив взор на двери – в комнату для свиданий завели Святослава.

– Здравствуй, Николаич! – постарался бодро поприветствовать своего друга Святослав. – Вот, Валя, и свиделись, – добавил он, немного сбросив бравый тон, учитывая реальное своё положение. – Не всё в жизни гладко бывает… Я очень рад тебя видеть, Валя. С Фёдором мы очень часто о тебе говорили и всегда по тебе тосковали. Как жаль, что он от нас рано ушёл. Без него в этой самой тайге было бы трудно выжить. Втроём мы жили там, как одна семья.

– Ты говоришь «мы втроём»? – переспросил Валентин. – Как это, Свят, понимать?

– Это, Валя, очень необычная история и одним словом её не объяснишь,– протяжно выдохнув, объяснил Святослав.

– Я, Свят, недавно у своего дома видел твоего сына; он тебя ищет, – неожиданно огорошил его старик.

– Ты, Валя, что-то путаешь. Не может этого быть. Он там в тайге остался… – слабо веря словам Валентина, удивился Святослав.

– Он похож на китайца? – задал наводящий вопрос старик.

– Не только, Валя, похож, а и есть самый настоящий китаец, – подтвердил Святослав и с нескрываемым волнением продолжил: – Валя, если ты говоришь, что он оказался здесь, в городской обстановке, то я за него очень боюсь. После жизни в тайге он здесь как будто на другой планете оказался. Где он сейчас интересно? Наверное, один Бог знает. Как он стал моим сыном, я тебе об этом потом всё подробно расскажу, если представится такой случай. Боюсь, что на этот раз не отвертеться. Помнишь того «кума» на зоне, которого после того, как я «откинулся» с зоны, вежливо «отпустили» со службы… Так вот…

– Я понял, Свят, потерпи немного, думаю, скоро всё образуется, и встретишься ты, наконец, со своим сыном, – попытался ободрить его Валентин.

– А твоего брата Фёдора по его просьбе мы похоронили в тайге возле охотничьего домика, – поведал Валентину Святослав, уточняя тем самым конкретное место последнего пристанища его брата. – И хочу сказать тебе огромное спасибо за него. Ему мой сын очень нравился, и он старался всегда заботиться о нём. А Кузьма (так зовут моего сына) к Фёдору относился всегда как к очень доброму своему дяде. Он об этом любил часто признаваться, когда, вспоминая о нём, начинал говорить. Как жаль, что его не стало… и знаешь, о чём думаю, Валя, оставив тайгу? О том, что… как время быстро летит.

– Да, ты прав, Свят, время летит так быстро, что…– тихо и задумчиво произнёс старик.

– И никогда не вернуть его… А как хотелось бы, если бы ты знал, всё начать сначала,– с сожалением добавил Святослав.

– Ничего, наверстаем, надеюсь, ещё, – уверенно сказал Валентин и подмигнув, добавил: – Нам не привыкать жить в вечной «догонялке» с самими собой.

Затем Валентин и Святослав в полном молчании долго просто смотрели друг на друга: им не нужны были сейчас абсолютно никакие слова, они понимали всё и так – одними взглядами. Это были взгляды двух одинаково чувствующих жизнь людей – людей, переживших не самые приятные моменты в своей нелёгкой жизни, но при этом не потерявших в себе ничего человеческого, а наоборот, приобретших хрупкость души и нежность взаимопонимания. Такие люди всегда дорожат своей дружбой – мужской и крепкой, оставаясь друг для друга, словно близкими по крови.

Ближе к вечеру в доме на окраине посёлка за накрытым к ужину столом сидели Егор в окружении Тамары Васильевны, Валентины и её дочери Люды. Они мирно о чём-то беседовали. Услышав какой-то шум у дверей веранды, Валентина, удивлённо окинув всех вопросительным взглядом, мол, «что это может быть?», встала и направилась к выходу. Открыв дверь, она лицом к лицу столкнулась со стоящим на пороге незнакомым пожилым мужчиной и, от неожиданности растягивая слова, пригласила незваного гостя войти в дом: – За-хо-ди-те…

Егор, не поверив своим глазам, удивленно воскликнул: «Вот это да!» и, подойдя к Валентине, радостно прошептал ей:

– Вот, Валя, и дождалась ты его. Это твой папа.

Услышав такую неожиданную и радостную весть, Валя растерянно повернулась к Егору:

– Что? Папка? Мой?

Чтобы снять с дочери волнение, Валентин Николаевич подошёл к ней и нежно, прослезившись, обнял её.

– Вот, доченька моя, и свиделись наконец-то с тобой.

– А я тебя ждала, папочка! – прошептала, всхлипывая, она.

Заметив девочку, устремившую на него пристальный взгляд, Валентин Николаевич улыбнулся, а затем, рассмеявшись, проговорил, обращаясь к ней:

– Ну, а ты чего меня так внимательно рассматриваешь, словно прокурор свою жертву?

– Люда, это твой дедушка! – представила долгожданную в их семье «жертву» Валентина своей дочери, которая от такой неожиданности на время буквально потеряла дар речи.

Валентин подошёл к внучке и погладил её по голове.

– Я всегда тебя такой себе и представлял…– ласково обняв её, сказал Валентин Николаевич.

В ответ Люда улыбнулась и, глядя Валентину в глаза, озорно спросила:

– Какой?

– Очень красивой, – ответил он не задумываясь и крепко прижал её к себе.

– А у нас, папа, гостья в доме. Познакомься вот, – сказала Валя, показывая на Тамару Васильевну.

Та суетливо подошла поближе к Валентину, пытаясь без очков внимательно его рассмотреть.