Последний отзыв
отлично написал
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2025.
✖
Убийца
Серия
Год написания книги
2019
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Это надо справки навести в канцелярии. Обратитесь к делопроизводителю, – прогнусавил староста.
Степанов пошел в грязную, затхлую комнатку, в которой сидели и копошились три обтрепанных, в засаленных казакинах, субъекта.
– Что вам? – поднял голову субъект постарше. Степанов рассказал.
– Зайдите через недельку.
– Помилуйте, как через недельку?! Я приезжий, мне завтра нужно уезжать обратно в Петербург. Пожалуйста.
Обтрепанный субъект смилостивился.
– Пожалуйте сюда, я вам покажу все дела, реестры…
Они вошли в смежную комнатку наподобие кладовочки. Делопроизводитель разрыл несколько пачек и вытянул связку с литерой К.
– Как вы говорили его фамилия?
– Куликов, Иван Степанов…
– Ку-ли-ков, есть, есть, вот пожалуйте… Да… Куликов, Иван Степанов, 46 лет, волосы русые, глаза серые, лицо чистое, подбородок обыкновенный, особых примет нет… Он?
– Похож, ну дальше?
– Женат на нашей мещанке…
– Женат, – воскликнул Степанов.
– Женат, даже имеет четверо детей, старшей дочери 17 лет. Ее зовут…
– Мне этого не нужно, какие еще есть у вас сведения о Куликове?
– А это вы потрудитесь обратиться к моему помощнику, он заведует этим участком и наверняка знает Куликова.
Степанов, как ужаленный, выскочил в канцелярию и, не спрашивая, сунул помощнику десятирублевку…
– Ради бога, прошу вас, дайте мне все сведения о Куликове… Скорее, скорее…
Помощник начал разбирать бумаги, искать что-то в книгах.
– Есть… Вот он… Куликов… Находится под надзором полиции… Доставлен этапом из Петербурга за бесписьменность и бродяжничество. Живет на Бугорках, в доме Нелаптеева со своею семьею…
– Еще, еще, – горел нетерпением Павлов.
– Больше нет сведений… Если вам угодно, я сведу вас вечером к самому Куликову и его семье!.. Расспросите их сами.
– О! Конечно, конечно, хочу! Пожалуйста.
Павлов немедленно пошел на телеграф и дал Степанову известную уже нам телеграмму. С трудом дождался он вечером прихода помощника делопроизводителя, и они вместе отправились к Бугоркам. На самой окраине города, в крошечной покосившейся избушке, среди грязи и нищеты проживало семейство Ивана Степановича Куликова, горького пьяницы и забулдыги. Когда посетители вошли через закопченные двери в тесную, душную комнату, их обдало нестерпимой вонью и специфическим букетом промозглой нищеты с сивухой… На полу возились ребятишки, около печки суетилась полная, старая женщина, а на лежанке храпел мужик.
– Куликов дома? – спросил чиновник, ни к кому не обращаясь и не снимая шапки.
– Дома, родимый, сейчас пришел, пьяница, завалился спать на печь.
– Иван, Иван, вставай, господа пришли, – расталкивала она мужика.
С печи поднялся рыжеватый мужик, с окладистой бородой и сонными глазами.
– Чаво? – произнес он и, увидев помощника делопроизводителя, быстро соскочил с печи и поклонился в пояс.
– Здравия желаю, Алексей Сергеевич, простите, выпил малость.
И он опять поклонился.
– Одевай картуз и пойдем с нами, – произнес чиновник.
Мужичонко в одну минуту был готов, и они втроем вышли, Павлов повел их в свой номер гостиницы, где они и заперлись, потребовав предварительно водки и закуски.
– Садись, Куликов, гостем будешь, на, выпей. Я хочу поговорить с тобой. Расскажи мне про жизнь твою в Петербурге.
Мужичонко присел на край стула, озираясь на чиновника, утер рот рукавом, перекрестился, жадно выпил рюмку и, откусив кусочек хлеба, опять вытер губы рукавом. Он имел очень жалкий вид забитого всеми человека.
– Расскажи, – повторил Павлов, наливая вторую рюмку, – долго ли ты жил в Питере, чем занимался и как уехал?
– Годов семь жил, – произнес сиплым голосом мужик, – в дворниках, а после чернорабочим и поденщиком.
– Ну?
– Пил, значит, вот и погубило вино меня.
– Ну?
– Забрали меня. Этапом отправили.
– Врешь, – перебил чиновник, – ты бродягой прикинулся, тебя доставили к нам для удостоверения личности.
– Я не прикинулся. В этапе бродяга какой-то был, не помнящий родства. Я за пять рублей и поменялся с ним кличками. Паспорт у меня в исправности был. Вот того бродягу с моим паспортом как раз доставили в Орел и выпустили, а меня прогнали с этапом дальше. В Перми я объявил, что я не бродяга, а Куликов, орловский мещанин. Меня вернули в Орел, удостоверили здесь и выпустили.
– А тот бродяга?
– А бог его знает. Он мне пять целковых отдал, больше я ничего не знаю.
– Как он выглядел бродяга, как его звали?
– Звали между товарищами Макарка-душегуб, а в этапе он шел под номером сто пять – не помнящий родства. Ему лет сорок было. Глазища такие страшные.
Павлов весь дрожал от волнения. Их подозрения более чем оправдались! Не подлежало больше никакому сомнению, что жених Гани был подложный Куликов и если не Макарка-душегуб, то во всяком случае самозванец и темная личность.
Павлов рассказал все, что знал про петербургского Куликова чиновнику мещанской управы и настоящему Куликову.
Степанов пошел в грязную, затхлую комнатку, в которой сидели и копошились три обтрепанных, в засаленных казакинах, субъекта.
– Что вам? – поднял голову субъект постарше. Степанов рассказал.
– Зайдите через недельку.
– Помилуйте, как через недельку?! Я приезжий, мне завтра нужно уезжать обратно в Петербург. Пожалуйста.
Обтрепанный субъект смилостивился.
– Пожалуйте сюда, я вам покажу все дела, реестры…
Они вошли в смежную комнатку наподобие кладовочки. Делопроизводитель разрыл несколько пачек и вытянул связку с литерой К.
– Как вы говорили его фамилия?
– Куликов, Иван Степанов…
– Ку-ли-ков, есть, есть, вот пожалуйте… Да… Куликов, Иван Степанов, 46 лет, волосы русые, глаза серые, лицо чистое, подбородок обыкновенный, особых примет нет… Он?
– Похож, ну дальше?
– Женат на нашей мещанке…
– Женат, – воскликнул Степанов.
– Женат, даже имеет четверо детей, старшей дочери 17 лет. Ее зовут…
– Мне этого не нужно, какие еще есть у вас сведения о Куликове?
– А это вы потрудитесь обратиться к моему помощнику, он заведует этим участком и наверняка знает Куликова.
Степанов, как ужаленный, выскочил в канцелярию и, не спрашивая, сунул помощнику десятирублевку…
– Ради бога, прошу вас, дайте мне все сведения о Куликове… Скорее, скорее…
Помощник начал разбирать бумаги, искать что-то в книгах.
– Есть… Вот он… Куликов… Находится под надзором полиции… Доставлен этапом из Петербурга за бесписьменность и бродяжничество. Живет на Бугорках, в доме Нелаптеева со своею семьею…
– Еще, еще, – горел нетерпением Павлов.
– Больше нет сведений… Если вам угодно, я сведу вас вечером к самому Куликову и его семье!.. Расспросите их сами.
– О! Конечно, конечно, хочу! Пожалуйста.
Павлов немедленно пошел на телеграф и дал Степанову известную уже нам телеграмму. С трудом дождался он вечером прихода помощника делопроизводителя, и они вместе отправились к Бугоркам. На самой окраине города, в крошечной покосившейся избушке, среди грязи и нищеты проживало семейство Ивана Степановича Куликова, горького пьяницы и забулдыги. Когда посетители вошли через закопченные двери в тесную, душную комнату, их обдало нестерпимой вонью и специфическим букетом промозглой нищеты с сивухой… На полу возились ребятишки, около печки суетилась полная, старая женщина, а на лежанке храпел мужик.
– Куликов дома? – спросил чиновник, ни к кому не обращаясь и не снимая шапки.
– Дома, родимый, сейчас пришел, пьяница, завалился спать на печь.
– Иван, Иван, вставай, господа пришли, – расталкивала она мужика.
С печи поднялся рыжеватый мужик, с окладистой бородой и сонными глазами.
– Чаво? – произнес он и, увидев помощника делопроизводителя, быстро соскочил с печи и поклонился в пояс.
– Здравия желаю, Алексей Сергеевич, простите, выпил малость.
И он опять поклонился.
– Одевай картуз и пойдем с нами, – произнес чиновник.
Мужичонко в одну минуту был готов, и они втроем вышли, Павлов повел их в свой номер гостиницы, где они и заперлись, потребовав предварительно водки и закуски.
– Садись, Куликов, гостем будешь, на, выпей. Я хочу поговорить с тобой. Расскажи мне про жизнь твою в Петербурге.
Мужичонко присел на край стула, озираясь на чиновника, утер рот рукавом, перекрестился, жадно выпил рюмку и, откусив кусочек хлеба, опять вытер губы рукавом. Он имел очень жалкий вид забитого всеми человека.
– Расскажи, – повторил Павлов, наливая вторую рюмку, – долго ли ты жил в Питере, чем занимался и как уехал?
– Годов семь жил, – произнес сиплым голосом мужик, – в дворниках, а после чернорабочим и поденщиком.
– Ну?
– Пил, значит, вот и погубило вино меня.
– Ну?
– Забрали меня. Этапом отправили.
– Врешь, – перебил чиновник, – ты бродягой прикинулся, тебя доставили к нам для удостоверения личности.
– Я не прикинулся. В этапе бродяга какой-то был, не помнящий родства. Я за пять рублей и поменялся с ним кличками. Паспорт у меня в исправности был. Вот того бродягу с моим паспортом как раз доставили в Орел и выпустили, а меня прогнали с этапом дальше. В Перми я объявил, что я не бродяга, а Куликов, орловский мещанин. Меня вернули в Орел, удостоверили здесь и выпустили.
– А тот бродяга?
– А бог его знает. Он мне пять целковых отдал, больше я ничего не знаю.
– Как он выглядел бродяга, как его звали?
– Звали между товарищами Макарка-душегуб, а в этапе он шел под номером сто пять – не помнящий родства. Ему лет сорок было. Глазища такие страшные.
Павлов весь дрожал от волнения. Их подозрения более чем оправдались! Не подлежало больше никакому сомнению, что жених Гани был подложный Куликов и если не Макарка-душегуб, то во всяком случае самозванец и темная личность.
Павлов рассказал все, что знал про петербургского Куликова чиновнику мещанской управы и настоящему Куликову.
Другие аудиокниги автора Николай Николаевич Животов
Последний отзыв
отлично написал