Я планировал взорвать мавзолей

Значит, мне все-таки простили опоздание и начали по-настоящему проверять. Хотя на то время, под влиянием нагоняя от начальства у меня пропало желание ехать в Индию, да и сэкономленные деньги были потрачены, однако об осторожности я не забывал ни на мгновение, так что он ничего нового от меня не узнал.

С того времени я начал изучать английский язык. Трудные для запоминания слова записывал на бумаге и заучивал их на работе, в частности во время скучных "пятиминуток", которые обычно длились по полчаса. Однажды забыл лист со словами и их переводом в рабочем столе, а на следующий день его уже там не нашел. Итак, – догадался, – он не иначе как в компетентных органах.

"Медовая" ловушка.

Через день послали меня, единственного представителя от отдела, скирдовать сено в колхоз. Это вызвало подозрение, потому что всегда посылали сразу всех. Возле меня оказалась молодая, красивая и веселая, без комплексов женщина.

Я знал, что все проститутки сотрудничают с милицией, а те, соответственно, закрывают глаза на их секс-работу. Так вот – думаю – подкладывают под меня секс-бомбу, чтобы я во время любовных утех раскрыл ей свою душу. На все прозрачные намеки отвечал, что женат и вообще делал вид, что не понимаю ее притязаний. Правду говоря, как на меня, дама была довольно красивой: такая себе кареглазая сдобная булочка – пышное тело, большие груди, густая коса, карие глаза. Циничная только вот – на весь мир смотрела свысока. В смысле, как дьявол: все вокруг никто, она – Все.

Язык развязался, как шнурок.

Настало время обеда. Почему то меня зовут в свою компанию ребята из уголовного розыска. (У нас в подобных ситуациях не принято обедать в стороне – все выкладывают свои припасы для совместной трапезы.)

Подхожу, сажусь. Угощают закрашенным самогоном, предлагают разнообразную закуску. Шутки, смех, рассказы о веселых случаях из их нелегкой работы. В то время у всех на слуху был арест и суд казнокрадов, которые невыполненную работу списывали на "мертвые души", а деньги присваивали, и так жили, ни в чем себе не отказывая. Рассказывали, что организатор той преступной группы, он же главный бухгалтер, вел себя на следствии очень нагло. Хвастался: "Я-то хоть пожил, как в раю, – все имел! А что в этой жизни вы видели?!" Все так, но когда зачитали смертный приговор, наделал в штаны.

После третьей рюмки начали рассказывать анекдоты. Они про Чапаева, – и я, они о Брежневе, – и я. Мой язык почему-то развязался, как шнурок, я хотел, но не мог сдержать себя.

Первый сексот как пришел, так и ушел.

На следующий день в нашу бригаду устроился новичок, и его записали в нашу бригаду. Для проверки моей благонадежности – догадался я. Сценарий стандартный: приглашает в кафе, заказывает кофе с коньяком, заводит задушевную беседу о тяжелой жизни у нас и хорошей на Западе. Я мысленно рассердился: я не еду, не еду я уже в ту Индию, чего прицепились? В итоге, тот молодой сексот как пришел, так и ушел. (Сексот – сокращенно – секретный сотрудник)

И этим не закончилось. На следующий день посылают в Управление внутренних дел помочь переставить там мебель. Догадался: руководитель областного отдела милиции хочет вблизи рассмотреть меня, потенциального перебежчика в стан идеологического врага.

Там в приемной меня вежливо попросили: "Сядьте вот на этот стул и ждите. Вас скоро вызовут".

Через несколько минут опять вежливо: "Мы уже передумали. Идите, работайте".

Я долго думал над этим странным вызовом, и пришел к выводу, что меня вызвали всего лишь для того, чтобы я… несколько минут посидел на том стуле. А так и получалось! Но для чего? Ответа не находилось.

Азарт игры в кошки-мышки.

Через день к нам на работу, и именно ко мне, напарником, снова устроился новичок. Я посмотрел на него и улыбнулся. Подумалось: "Этот уже рангом выше, настоящий профессионал сексотских дел. А впрочем, примитивно работаете ребята. Я же не такой простачок. На мне, где сядете – там и слезете".

Однако вместе с тем появилось любопытство: пусть этот комитетчик меня угощает, достает дефицитные лекарства, приносит "самиздат", пусть при мне ругает власть, рассказывает анекдоты – словом, пусть всячески угождает, чтобы выведать мои намерения относительно эмиграции на Запад. А, кроме того, как все новички, пусть поносит мой дипломат с инструментами.

И действительно, меня охватил азарт игры: что же, поиграем в котика и мышку! Через несколько дней, он, как и его предшественник уйдет ни с чем… А здесь, как-никак, а все-таки хоть какое-то развлечение, – лекарство от серой обыденности, скуки. Не нужно было даже жизненного опыта или интуиции, чтобы понять: это агент КГБ, сволочь. Выражение лица, одежда, манеры – кричали об этом. Можно даже так сказать: у него на лбу было крупными буквами написано: "Агент КГБ".

Что это "подсадная утка", – поняли все. После "пятиминутки", на ступеньках нашего отдела Володя Леус, со словами "Ах ты сексот вонючий!" ударил этого офицера КГБ под зад ногой, но тот на удивление ловко увернулся, так что нога только скользнула по телу. Все рассмеялись, а я заметил, каким гневом вспыхнули глаза этого комитетчика. Еще мгновение, и он бы сказал Володе что-то сокрушительное, но наши взгляды встретились и сексот промолчал. Понял: промолчал ради меня, чтобы не сломать игру.

Глава IV

Ученого Иуду подобрали для меня комитетчики…

Идем на объекты охраны. Сексот рассказывает "легенду":

– Меня зовут Бобровник Петр Артемович. Я 1952 года рождения. Окончил Киевский государственный университет. Знаю четыре иностранных языка. Преподаю английский в институте культуры. Люблю книги, музыку, шахматы. Живу в общежитии. Имею любимую, но не женюсь, потому что негде нам жить. Девушка моя живет тоже в общежитии. Вот устроился к вам по знакомству, чтобы хоть что-то за период каникул заработать.

Сквозь полупрозрачную летнюю рубашку просматривалось мускулистое тело, – было видно, что этот комитетчик имеет привычку качать пресс и тягать штангу. (Обычно, озабоченным семейными проблемами учителям в наше время не до спорта.)

Слушаю и удивляюсь: ты смотри, какого ученого Иуду подобрали комитетчики для меня. Одет согласно легенде: бедно, но чисто. В тот день он, как и положено новичку, носил мои инструменты. Я иронизировал по этому, но он делал вид, что ничего не понимает.

Пожар на чердаке.

В 18:00 отметился в отделе и приехал домой. Жена на работе, родители в поле. Стал переодеваться. Слышу крики: "Пожар! Пожар! Люди, спасайте!".

Быстро выбежал на улицу, – надо же людям помочь. Смотрю: да это же горит… чердак моего дома!!!

Сбежалось почти все село. Одни тушат, другие имущество выносят, а нашлись и такие, которые, пользуясь моментом, пытались себе что-то потянуть.

Приехали две пожарные машины. Потушили.

Как это было, – моя жена в тот день перед работой лазила на чердак и забыла выключить свет. В счетчике же стояли "жучки" – потому что предохранители каждый раз перегорали при запуске соломорезки. Вот и произошло искрение возле лампочки. Искры упали на ношеную одежду, картонные ящики и…

Смотрю на обгоревшие доски, одежду, обувь, и почему-то такая мысль возникает: "Вот у праведного Иова тоже так начались все несчастья после того, как к нему пришел сатана. Ой, наверное, зря я полез в ту игру"…

Язык, снова развязался…

На следующий день мы опять встретились на работе. Этот хитрец взял из дома кожаный дипломат и набрал на складе всего необходимого, так что "лафа" закончилась – он носил уже свои инструменты. По дороге попалось кафе. И тут знакомый сценарий.

Приглашает. Заказывает кофе, но достает свой коньяк:

– Давай с коньячком за знакомство и дружбу. Брат работает на спиртзаводе, так что спирта у меня достаточно. Вот изготовил по старинному рецепту собственный коньяк. Попробуй, очень вкусно.

Плеснул в чашку с кофе себе и мне. Какой-то очень странный привкус имел тот коньяк. Потом мы шли и разговаривали. Мой язык почему-то, опять как шнурок, развязался и уже я говорил, говорил, не мог выговориться, а Петр внимательно слушал. Раскрываю свою душу и сам себе удивляюсь: Почему я все это рассказываю? Почему этот мужчина мне такой милый? Почему мне так хочется раскрыть свою душу? Мы же знакомы второй день. Где моя осторожность?

Я имел привычку каждый вечер анализировать события прожитого дня. Смотрю в зеркало и спрашиваю себя: Почему, почему этому мерзавцу я раскрывал душу? Что со мной было?..

Комната в общежитии.

Петр жил в общежитии, но на тот самодельный коньяк не скупился, – говорил, что брат работает на спиртзаводе. Он был интересным собеседником: знал многое, умел внимательно слушать. Рассказывал антисоветские анекдоты, доставал дефицитные лекарства, приносил "самиздат", давал уроки английского языка. Все свободное время мы играли в шахматы. Одет был довольно бедно. Люто ненавидел коммунистическую идеологию и все жаловался на несправедливость власти, и свою мизерную учительскую зарплату. Мечтал сбежать на Запад, только не знал, как это сделать – просил совета.

Как-то пригласил в гости к себе в общежитие. В комнате, рассчитанной на двоих, возле кровати стоял стол, на котором были аккуратно сложены книги на английском, немецком, польском, французском языках. На стене висела карта Лондона.

Петр плакался:

– Вот посмотри, как живет наша интеллигенция. Окончил Киевский государственный университет, знаю четыре иностранных языка, а вот чего заслужил от нашей родной власти. Стою в институте культуры в очереди на квартиру, но вижу, что до смерти того жилья не дождусь

А куда денешься? За учительскую зарплату 100 рублей о частном домике нечего и думать… Эх, вырваться бы на Запад, там со своими знаниями и талантами хоть бы пожил, как человек!

А как же ты вырвешься, границы же на замках! Терпи и дыши. И сколько же можно терпеть это беззаконие? Комната, как видишь, на двоих человек. Вот эта – кровать советского инженера. Казалось бы, интеллигентный человек, а поговорить не с кем. Я часто ночую в общаге у Нины, так что комната в его распоряжении. Так хоть бы любил какую-то одну женщину, а то приводит каждый раз разных. Утром зайдешь – негде ступить: всюду грязь, мусор, бутылки из-под дешевого вина и перегар на гектар. Объясняю ему, что так нельзя, а в ответ отборная брань, многоэтажные маты.

И что кому скажешь? Получается, что и здесь пожить не дают и за границу не выпускают. Эх, жизнь наша собачья…

Вышли из комнаты в коридор. Через окно было видно двор и здание КГБ. Петр указал рукой на сооружение и грустно произнес монолог:

– Вот посмотри, кто живет у нас как при коммунизме! Вот кому в первую очередь квартиры, машины, пайки и дефициты. Работа же не пыльная, а зарплата высокая. КГБшники – это нелюди, которые наслаждаются безнаказанностью и вседозволенностью. Конституция СССР висит на гвозде в их туалете вместо бумаги. КГБ – это каста неприкасаемых, это государство в государстве.

Ты думаешь, что они, рискуя жизнью, беспрестанно ловят шпионов и бандитов? Ошибаешься: они выискивают недовольных властью, и отправляют цвет нации в сибирские лагеря и спецпсихбольницы. Представляешь, как больно мне каждое утро смотреть, как эти подонки, эти христопродавцы, делают физзарядку, играют в волейбол, городки?!