Гидра. Том 1

Если общество и государство в целом здоровые, с хорошим иммунитетом к проявлениям массового фашизоидного психоза, способно противостоять этатистским поползновениям своего правительства, то страна способна перенести в лёгкой форме болезнь, именуемую фашизмом.

Тридцать второго президента США Франклина Делано Рузвельта американцы не называли фашистом, несмотря на то что президент открыто восхищался Муссолини и Гитлером. Многие идеи Рузвельта, методы государственного управления были вполне фашистскими, при этом стратегические цели президентской политики считались либеральными. Адольф Гитлер и Бенито Муссолини публично высказывали ему ответное уважение за его «Новый Курс», о сути которого Рузвельт высказался в своей инаугурационной речи так: «Если мы хотим двигаться вперёд, то мы все вместе должны идти дисциплинированной, верноподданной армией, готовой на жертвы ради общей дисциплины, ибо без такой дисциплины невозможно движение вперёд. Я буду просить у конгресса единственный оставшийся инструмент решения кризиса – широких властных полномочий для борьбы с чрезвычайной ситуацией, столь же неограниченных, как полномочия, которые мне были бы даны в случае фактического вторжения иноземного врага». С первых дней своего президентства Рузвельт объявил о создании федерации промышленности, создании механизмов государственного контроля в экономике, государственной идеологии и строительстве машины государственной пропаганды. После прихода в Белый Дом, Рузвельт фактически взял курс на создание в США корпоративистского государства, которое уже в то время существовало в фашистской Италии.

Эффективности существовавших тогда в Америке механизмов политического сдерживания и активного противодействия остальных ветвей власти (законодательной и судебной) хватило для того, чтобы граждане США не получили фашистскую диктатуру пожизненного президента и бессменного вождя нации Франклина Д. Рузвельта. Да и вправду сказать, американское общество к такому повороту событий действительно было совсем не готово. Уровень фашизации в либеральном американском демократическом обществе, состоящим из бывших эмигрантов, людей разного цвета кожи и разреза глаз, различного вероисповедания, различных культурных традиций был крайне низок. Дух предпринимательства и личной свободы у американцев оказался сильнее, чем идея построения тоталитарного социального государства.

Фашистские режимы Муссолини и Гитлера были настолько популярны во всём мире, что подавляющее большинство развитых стран, так или иначе, играли в фашизм, перенимали его методы, лозунги, внешнюю атрибутику и даже сам термин «фашизм». В лексиконе американцев и европейцев появились такие понятия, как «сельский фашизм», «индустриальный фашизм», «американский фашизм», «русский фашизм» и прочие «фашизмы».

Писатель Герберт Джордж Уэллс, в своём выступлении в Оксфордском университете, заявил: «Я хочу видеть либеральных фашистов и просвещённых нацистов». Его желание сбылось, в США после избрания президента Рузвельта появился этот странный неуклюжий термин – «либеральный фашизм». Два абсолютно несовместимых понятия соединились в термине, обозначавшем фашистские способы решения политических и экономических проблем в демократических государствах, то есть достижение либеральных целей откровенно фашистскими методами.

Фашистским государство можно назвать не в связи с применяемыми изредка отдельными фашистскими методами управления страной и её экономикой, а лишь когда фашизм становится единственной государственной политикой и все его родовые признаки налицо. Это когда больной фашизмом стране не просто нездоровится, а её лихорадит, то бьёт озноб, то тут же сразу кидает в жар, а политическое руководство кидается из одной крайности в другую. В стране нарушается нормальный образ жизни граждан, разрушаются экономические основы свободного предпринимательства, деградируют наука, искусство, общественные и государственные институты. То, что ещё вчера не только дозволялось, но и прямо поощрялось государством, с некоторых пор уже запрещается. Белое становится чёрным, а чёрное – белым.

Примечательно, что в фашистских странах способы пропагандистского воздействия на массы практически одинаковы, иногда до полной идентичности.

Десять лет назад, когда началась Перестройка и в страну стала поступать в большом количестве запрещённая ранее в Советском Союзе литература, меня поразила схожесть агитационных плакатов гитлеровской Германии и СССР 1930-х годов. Позднее, когда я увлёкся изучением методов государственной пропаганды тоталитарных режимов, то убедился в идентичности пропагандистских приёмов в Третьем Рейхе и в СССР. Одни и те же образы, одни и те же герои, даже очень похожая музыка, кино, монументальное и изобразительное искусство. Архитектура, склонная к гигантизму и символизму, различалась в разных странах лишь наличием особых национальных форм, традиционных орнаментов. Потом я обнаружил, что также похожи пропагандистские образы, эстетика и стиль фашистской Италии, фалангистской Испании, фашистских режимов, существовавших уже после окончания Второй мировой войны и существующих в настоящее время.

Один из определяющих признаков фашизма – государство претендует на мысли граждан. Пропаганда для фашистов является главным инструментом власти, обладающим намного бо?льшим практическим значением для политического режима, чем государственный репрессивный аппарат. Самоцензура в фашистском обществе важнее официальной государственной цензуры, именно поэтому главной целью фашистов является массовые манипуляции с сознанием людей, примитивизация их мышления, чтобы люди использовали не логику и свой жизненный опыт, а мыслили категориями навязанной им идеологии, пропагандистскими образами и лживыми лозунгами.

Человек не всегда способен с первого, второго и двадцать второго раза распознать садистскую природу государства, в котором живёт, ещё и по той причине, что усилиями пропагандистов, на людях фашизм носит небесной красоты вуаль доброй сказочной феи, способной исцелить общество от вечных недугов, дать труженику работу, обеспечить старикам достойную старость, защитить от реальных или мнимых врагов. А в реальности, под этой лёгкой и тонкой красивой вуалью – страшное звериное мурло.

Находясь внутри системы, большинству граждан кажется, что окружающая действительность на самом деле является именно такой, какой её рисует фашистская пропаганда. Для объективного понимания природы и сути фашизма, огромное, если не решающее, значение имеют интеллектуальный уровень и образование, культурные традиции. Неслучайно, принципиальными противниками фашизма являются интеллектуалы. Ярыми сторонниками, теми, кто не просто декларирует своё благожелательное отношение к фашизму, а искренне верят в истинность его доктрины, как правило, являются наименее образованные слои населения. Чем ниже стоит на социальной лестнице человек, тем он сильнее верит пропаганде.

Это не значит, что в рядах сторонников фашистов сплошь социально отверженные маргиналы и неграмотные люмпены. Большинство граждан, за редким исключением, в фашистском государстве могут быть классифицированы по методу треугольника с тремя вершинами «честный-умный-фашист», то есть по воображаемому треугольнику, который может лежать только на двух вершинах. Отдельно взятому человеку невозможно обладать всеми тремя перечисленными качествами. Либо «честный и фашист», а значит не умный, либо «умный и фашист» – значит нечестный, соответственно лицемерит, не верит пропаганде, а извлекает выгоду от своей поддержки фашизма. Честный, умный и фашист одновременно – уникальный, но и самый опасный для общества тип.

Это наблюдение объясняет почему отдельные немецкие интеллектуалы, певшие дифирамбы фюреру, двенадцать лет словом и делом доказывавшие свою преданность идеям немецкого национал-социализма, в одно мгновение, с первыми ударами советской артиллерии по Берлину, стали противниками гитлеровского режима. И то, как малограмотные деревенские дети из гитлерюгенда самозабвенно умирали в последние часы Третьего Рейха, с именем фюрера на устах.

Другие, искренне заблуждаясь, сознательно положили в основу своей веры в идеалы фашизма другую свою веру – уверенность в собственной моральной или профессиональной непогрешимости, веру в естественность, практичность или, что ещё хуже – в научность фашистской идеологии. Небольшое количество активных нацистских юристов верили в то, что создаваемые ими новые немецкие законы верх юридической мысли, основа справедливого социального государства всех немцев, без евреев, цыган и национал-предателей.

Учёные, теоретические труды которых легли в основу нацистской расовой теории или немецкой геополитики, с её идеей «жизненного пространства», даже предположить не могли, какое практическое применение их научным результатам найдут взбесившиеся на национальной почве бывшие немецкие агрономы, писатели-неудачники, лавочники, мясники и банковские клерки, дорвавшиеся до власти.

По определению, фашизм, являясь «народным движением», опирается на массы, на большинство, а значит индивидуализм – враг фашизма. Как только человек перестаёт думать категориями, навязанными фашистской пропагандой, он становится опасен для режима. Если он перестанет публично повторять, как попугай, официальную государственную точку зрения, то ему стоит опасаться за свою работу, гражданство, свободу, а может быть даже и за свою жизнь.

В организме человека и животных постоянно находятся различные патогенные микроорганизмы, но лавинообразно размножаться и наносить вред организму, вызывая инфекционную болезнь, они могут лишь при серьёзном ослаблении организма, угнетении иммунитета. И также и вирус фашизма – он всегда латентно находится в общественном организме, из-за особенностей человеческой психики и иррациональности массового сознания.

Первой причиной ослабления иммунитета общества к фашизму может стать банальное массовое подавление индивидуальности людей окружающей неистовствующей толпой, радующейся или негодующей по какому-либо поводу, как, например, победа или поражение, кризис или выход из кризиса, избрание на высшую должность фашистского вождя или отстранение от должности прежнего руководителя, а равно низложение монарха, выборы или отмена выборов, присоединение территорий или получение независимости колонии от метрополии и выход из состава большого государства, любые другие события, способные объединить ещё недавно здравомыслящих людей в агрессивную злобную толпу.

Борьба с фашизмом – процесс перманентный и похож на эскалатор, идущий вниз. Для того чтобы просто стоять на месте, нужно постоянно двигаться вверх, напоминать людям об опасности фашизма, просвещать их, незамедлительно пресекать попытки фашизации общества, иначе если не бежишь вверх – сползаешь вниз, во мрак, обратно к Аушвицу, Треблинке, Воркутлагу, Харт Маунтену.

1.1. Фашизм как термин и как явление

В разное время и в разных странах наблюдались разные виды фашизма. В связи с этим современные теории фашизма, как правило, крайне однобоки. Одни теории основываются на каком-либо частном историческом примере фашизма, возникшего на национальной, религиозной или иной традиционной почве. В основе других лежат отдельные исторические, политические, социальные, культурные или религиозные аспекты. Поэтому, у исследователей имеются серьёзные разногласия по вопросу о необходимых и достаточных признаках фашизма, его факультативных свойствах.

На сегодняшний день не существует строго определения термина «фашизм», с которыми были бы согласны если не все, то хотя бы большинство современных политологов и историков.

Одни исследователи понимают фашизм исключительно как политическую теорию, другие, как политическую практику. Большинство современных идеологов и пропагандистов воспринимают фашизм как удобный пропагандистский? ярлык.

Многие современные историки, определяя фашизм, как явление в целом, ссылаются на такие его признаки, как стремление к авторитаризму, тоталитаризму, расизм и национализм, то есть указывают признаки свойственные не только фашистским движениям и фашистским политическим режимам. Другие смешивают фашизм и фашистские идеологии, на которых он основывается, ссылаясь на конкретные исторические примеры. Стараниями советских пропагандистов и историков, термин «немецкий фашизм» был отождествлён в советской популярной и исторической литературе с нацизмом, что, разумеется, не одно и то же.

Есть очень серьёзная опасность, что, используя в таком ключе понятие «фашизм», можно не заметить приход фашизма в каком-либо из его обличий.

Я предпочитаю использовать термин «фашизм» в его изначальном смысле, как этот термин понимался теоретиками фашизма первой половины XX века, как понимали его сторонники и члены политических движений, именовавших сами себя фашистами.

Все остальные понимали этот термин точно так же, как его трактовали сами фашисты. Слово «фашист» до начала Второй мировой войны не имело негативного смысла и воспринималось скорее, как комплимент политику или общественному деятелю. С этой стороны европейский фашизм мало неизвестен моим современникам, тем более соотечественникам.

Большинство книг о фашизме несёт в себе сильный эмоциональный заряд самого широкого диапазона – от лютой ненависти, до слепого преклонения. По-настоящему объективных научных работ немного.

Среди изучавших фашизм были философы, историки, социологи, публицисты и литераторы, которые, в свою очередь, по своим политическим взглядам являлись либералами, марксистами, националистами, анархистами и пр. Значительная часть этих работ носят не научный, а бессистемный поверхностный историко-публицистический характер, но, что гораздо хуже – слишком явно отражают политические взгляды авторов.

Работы учёных-марксистов посвящены фашизму как социально-классовому явлению. Либеральные учёные рассматривают фашизм либо как социально-экономическую аномалию, либо как политико-психологический феномен, но никогда вместе. Ещё одной проблемой изучения фашизма является то, что это явление никогда не рассматривалась научным сообществом как универсальное, достойное изучения in vitro, внутри исключительно абстрактной модели государства и общества, с использованием аналитических методов социальной и политической психологии, вне узких рамок конкретного исторического контекста.

Традиционно, исследования фашизма основываются на сравнительном методе и сосредоточены в основном на фашизме как исключительно европейском явлении, возникшем в «европейскую фашистскую эпоху», т.е. в сравнительно небольшой отрезок времени (1919—1945) и на ограниченной территории. Таким образом, большинство исследователей являются узкоспециализирующимися историками, описывающими лишь небольшой фрагмент большой мозаики, представляющей собой вполне определённое по форме и содержанию масштабное вневременное явление.

По причине узкой направленности такого рода исторических исследований, полностью игнорируется то, что по всему миру, на всех шести обитаемых континентах возникали похожие движения, стремление которых к созданию тоталитарного общества нового фашистского типа и подражание существовавшим европейским фашизмам отличает их как от традиционных консервативных политических режимов, так и от классических военных или революционных диктатур.

Фашистские режимы появились в первой половине XX века сразу после убедительной победы итальянских фашистов в 1922 году И не только в Европе. В Южной Америке среди двух десятков фашистских организаций самыми мощными были Чилийское Национал-социалистическое движение и Движение за интеграцию Бразилии, в США наиболее влиятельной фашистской организацией был «Серебряный легион Америки».

На чёрном континенте фашистов было поменьше, чем в Америке, но факельные стражи (Ossewabrandwag), которые имели свои военные формирования (Stormjaers – охотники-штурмовики) и вели вооружённую борьбу против Великобритании, а также серорубашечники (Greyshirts), составляли заметную часть политически активной части населения Южной Африки. В истории также отметились различные, небольшие по численности, фашистские организации Новой Зеландии, Австралии и Юго-Восточной Азии.

Все эти неевропейские политические движения и режимы если и рассматриваются современными исследователями фашизма, то всегда отдельно и также как в случае с европейским фашизмом, всегда в историческом контексте, как явления вроде бы независимые от протекавших в то же самое время европейских политических процессов.

И все эти, по сути, чисто исторические работы выдаются научным сообществом за фундаментальные исследования фашизма, как явления в целом. Разные исследователи называют различные причины возникновения фашизма, что и не удивительно при таком подходе. Для того, чтобы понять суть этого явления, необходимо изучать фашизм с помощью научного метода, так как эксперименты многочисленны и наглядны, их в течение многих десятилетий ставила сама история. Следует определенным образом проанализировать эти исторические сведения – объективно и беспристрастно, используя не только исторический инструментарий, но и привлекая в помощь культурологию, психологию, политологию, экономику, социологию, антропологию и прочие научные дисциплины.

Полагаю, что ошибочно видеть в фашизме лишь проявление какой-либо одной конкретной идеи, или определённого строго ограниченного набора идей в виде целостной системы взглядов (идеологии). Одно из основных свойств фашизма, как явления – эклектичность, вследствие чего он может приспосабливаться к любым исторически сложившимся условиям, вычленять из национальных особенностей специфичные черты, создавать на их основе необходимые идеологические компоненты. Эти идеологические компоненты могут быть взяты фашистами из различных общественно-политических направлений, традиционно принадлежащих к различным частям политического спектра, от крайне левого до крайне правого. Иногда даже совмещая, казалось бы, несовместимое, в соответствующих областях политики и экономики, философии и эстетики.

Итальянский фашизм, например, соединил в себе элементы правой политики, такие как национализм и империализм, с левой идеей построения государства социальной справедливости и чисто социалистическим синдикализмом, направленным на ликвидацию межклассовых противоречий. Итальянские фашисты смогли совместить итальянский имперский традиционализм с футуризмом, сплавив культ будущего с культом прошлого в совершенно невообразимое ранее чудище, получившее наименование – фашистское искусство. А философский идеализм немецких национал-социалистов легко и непринуждённо сочетался с технократическим модернизмом и неоязычеством. Клерикальный католический фашизм испанских фалангистов легко сочетался с откровенно языческими культами отечества, испанской нации и её вождя.

Полагаю, что также не следует определять различные виды фашизма исключительно в качестве экстремального проявления других современных явлений вроде крайнего национализма, христианского солидаризма, праворадикального монархизма и пр. К фашизму следует относиться как к самостоятельному историческому и политическому феномену, наравне с другими, такими как консерватизм, либерализм, социализм или коммунизм. Никакой из видов фашизма не может быть достаточно простым для понимания, чтобы его можно было рассматривать отдельно от свойственных ему психологических, культурных, экономических особенностей.

Не стоит искать источник фашизма также в творчестве Жоржа Сореля, Фридриха Ницше, Освальда Шпенглера, Иоганна Готлиба Фихте, Эрнста Арндта и других мыслителей, на основе трудов которых создавались фашистские идеологии европейского фашизма в первой половине XX века. Фашизм не был придуман или «изобретён» кем-либо персонально или какой-либо конкретной группой людей. Это явление общемирового масштаба и не рождено пером или печатной машинкой злого гения.

О фашизме, который является одной из самых популярных тем в социально-гуманитарной и культурологической областях, написаны тысячи работ. В основе этих работ мемуары, официальные документы, интервью с участниками исторических событий. Удивительно, что современные исследователи практически не используют ранние работы, посвящённые фашизму, которые публиковались ещё в период становления фашизма. Авторы этих работ не могли знать о будущих трагичных последствиях фашизма, они изучали его различные аспекты беспристрастно, смотрели на него как на нечто новое и прекрасное.

Особенный интерес, по моему мнению, составляют первые работы, написанные в период с 1919 по 1938 годы, посвящённые структуре формирующихся фашистских государств, их экономическое, юридическое и социальное устройство, а также первоисточники, т.е. произведения лидеров фашистских движений и теоретиков фашизма. Современные же исследователи используют первоисточники лишь исключительно для выдирания из текста цитат, в обоснование собственных доводов, почти всегда сознательно искажая смысл написанного. Практически не изучены социальные и исторические мифологии, культурно-философские концепции, составляющие основу фашистских идеологий.

Термин «фашизм» претерпев серьёзную инфляцию и стал употребляться как синоним зла, причём это проникло не только в сферу бытового употребления и журналистику, но и в серьёзные научные работы.

На самом деле фашизм, до настоящего момента, никогда не был предметом серьёзного научного исследования. Под таким исследованием я понимаю тщательное препарирование фашизма в его развитии, в динамике изменений, вызываемым им в обществе, с использованием научного метода, исключая субъективное толкование и политические симпатии исследователя.

Эта книга предназначена в том числе для того, чтобы отметить наиболее явные проявления фашизма, поставить вопросы, которые должны найти в будущем своё строго научное объяснение. Я надеюсь, на то, что в будущем найдутся исследователи, которые рискнут взяться создание стройной всеобъемлющей единой теории происхождения фашизма, а также те, кто составит полное энциклопедическое описание всех его многочисленных проявлений на конкретных исторических примерах.

В СССР и странах социалистического лагеря, изучение фашизма находилось под запретом. Работы западных исследователей не были запрещены, но и не публиковались. Делалось это сознательно. Изучение фашизма считалось опасным для советского режима. Любая научная литература на эту тему была недоступна, а советские исследователи фашизма вплоть до 1956 года подвергались репрессиям. Причиной запрета на изучение фашизма в СССР, по моему скромному мнению, был очень простой и логичный вывод – любой исследователь, изучая фашизм, пришёл бы к выводу, что коммунистические и многие социалистические политические партии и движения, как по своим целям, задачам, идеологии, так и по методам очень сходны с фашистскими.

Запретить, а не вступить в научную полемику – это самое простое и логичное решение идеологов. В условиях дефицита достоверной информации мало кто способен сформировать собственное мнение, а если у кого-то получится, то всё равно он не сможет ничего доказать. В результате, любая пропагандистская выдумка сойдёт за «научно обоснованное независимое экспертное мнение».

Любопытно, что одним из основных признаков свободы в стране является свободная продажа фашистской, коммунистической и религиозной литературы. Во всех, без исключения, фашистских странах, существовавших с октября 1946 года по настоящее время, под запретом «Майн Кампф» и «Доктрина фашизма», на полках книжных магазинов не увидишь трудов Маркса, Ленина, Троцкого, книг «Дианетика» Хаббарда и «Пища для мыслящих христиан» Расселла. В большинстве же демократических стран Западной Европы и в США эти книги можно купить в любом крупном книжном магазине.

Советские учёные, стремясь заретушировать родовые объединяющие признаки фашистских движений и политических режимов, трактовали фашизм исключительно как идеологию. Делая вывод о происхождении остальных свойств фашизма непосредственно из этой идеологии. Этот вывод не обоснован ничем, кроме политической целесообразности и удобства для советской государственной пропаганды. Якобы из фашистской идеологии напрямую следуют задачи и методы фашистского государства.

На самом деле, в основе фашизма может быть положена совершенно различная идеология, но определённого типа (фашистская идеология). Идеология вытекает из свойств конкретного вида фашизма, формируется согласно существующим в конкретный исторический момент экономическим, социальным, политическим условиям, а не наоборот.