Ермак Тимофеевич

– Куда же он теперь, шалый, помчится без грамотки? – спросила Домаша.

– А поехал куда глаза глядят. Пусть прогуляется, небось долго не задержится, вернется и скажет, что ограбили его лихие люди… Казна у него останется, вам же пригодится, а боярин Обносков хорош будет и без грамотки…

– Ахти, дела какие вы с Яковом затеяли… Страсть! Как же теперь? Сказать мне про то Ксении Яковлевне?

– Конечно, скажи. Ей, чай, тоже не была бы по сердцу посылка этой грамотки…

– Куда там по сердцу… Скажешь тоже…

– Вот видишь… Так поведай ей, что изорвал я грамотку в клочья и в овраге в землю втоптал… Не даст-де Ермак ее, кралечку, никому, дороже она ему жизни самой… Вот что!

– Это-то я ей поведаю, только что далее-то будет, неведомо…

– Неведомо, девушка, неведомо! – согласился Ермак Тимофеевич, поникнув головой.

– То-то и оно-то…

– Повидаться мне с ней надо бы, – робко сказал Ермак.

– Ну, это, кажись, Ермак Тимофеевич, несбыточно. Антиповна зорко глядит.

– Я, кажись, вздумал кое-что, – заметил Ермак Тимофеевич.

– Надумал?.. Что?

– И даже уж закинул словечко Семену Аникичу…

И Ермак Тимофеевич рассказал Домаше о своем разговоре со стариком Строгановым относительно помощи, которую он мог бы оказать Ксении Яковлевне своим знанием целебных трав.

– А ты и впрямь знахарь?

– Выучила меня одна старуха! – уклончиво отвечал Ермак.

– Тогда, молодец, пожалуй, можно будет дело и оборудовать. Надо сказать Ксении Яковлевне, чтобы она уж совсем хворой прикинулась. Семен Аникич, в крайности, и пошлет за тобой.

– Это ты умно надумала.

– А ты что же думал, Ермак Тимофеевич, что у девки голова на плечах зря болтается?

– У многих и зря, – улыбнулся Ермак.

– Только не у меня и не у Ксении Яковлевны, – возразила Домаша.

– Так оборудуй это, милая девушка, а я буду в ожидании.

– Не сумлевайся, оборудую. Одначе мне пора, ночь на дворе.

Домаша взглянула в окно. На дворе действительно сгущались летние сумерки.

– Иди с Богом, девушка…

– Прощения просим, Ермак Тимофеевич.

И Домаша быстро выскользнула из избы.

Ермак остался один. Он был счастлив, как может быть счастлив человек мгновеньями. Луч надежды как-то сразу изменил всю картину, только что рисовавшуюся ему в мрачных красках.

«Чему это я радуюсь, – остановил он самого себя. – Еще, кажись, ничего не видно, как все обладится. Да и обладится ли?»

Эта отрезвляющая мысль заставила Ермака глубоко задуматься. Ему стало душно в избе. Он вышел на улицу.

Кругом было все тихо. Сумерки сгущались все более и более.

В избах замелькали огоньки горящих лучин. Ермак Тимофеевич полной грудью вдохнул в себя прохладный воздух северной степи, невольно поднял голову кверху и посмотрел на темневшие вдали строгановские хоромы. В заветном окне трепетно мелькнул огонек.

Быть может, теперь Домаша уже передала своей молодой хозяюшке о беседе с ним. Сердце Ермака трепетно забилось. «Что-то будет? Что-то будет?»

Он долго прохаживался по поселку. Огни в нем гасли один за другим, погас и огонек в окне светлицы Ксении Яковлевны. Ночь окончательно спустилась на землю. Ермак медленно пошел от своей избы по направлению к хоромам – ему хотелось быть поближе к милой для него девушке. Он шел задумчиво и уже был почти у самого острога, когда до слуха его донесся подозрительный шорох.

Он поднял голову и обвел кругом себя внимательным взглядом.

Под высоким острогом, окружавшим двор Строгановых, было темнее, нежели в поле, но зоркий глаз Ермака Тимофеевича различил тотчас же копошащуюся там фигуру.

Он стал приглядываться.

Вдруг блеснул огонек. Кто-то, видимо, высекал огонь. В одно мгновенье, в несколько быстрых прыжков Ермак оказался около копошащейся фигуры и схватил за шиворот низкорослого татарина, наклонившегося над грудой натасканного им хвороста, который он намеревался поджечь. Неожиданное нападение окончательно ошеломило татарина.

– Бачка, бачка! – прохрипел он сдавленным шепотом.

Ермак, левой рукой крепко державший татарина за шиворот, другой выхватил висевший за поясом нож и приблизил его к горлу татарина. Тот окончательно замер.

Ермак повел его в поселок. Миновав свою избу, он постучал в окно соседней и приказал выскочившему казаку собрать людей…

– Поймал тут нечисть… Не один он, может, их много тут поблизости.

Казаки повыскочили из хат и вскоре окружили атамана, который передал им своего пленника.

Из расспросов перепуганного насмерть татарина действительно оказалось, что он был выслан вперед для того, чтобы поджечь острог Строгановых и дать этим сигнал остальным кочевникам, засевшим в ближайшем овраге и намеревавшимся напасть на усадьбу. Они видели уход казаков из поселка и думали, что ушли все, а потому и не ожидали сильного сопротивления.

Татарина связали веревками до решения его участи, а казаки по приказу Ермака вооружились и построились правильным отрядом.

– Бачка, бачка! – повторил лежавший татарин.

– А что же нам делать с этою падалью? – спросил Ермак.

Не успел еще он окончить эту фразу, как один из казаков подошел к связанному татарину и что есть сил полоснул его по горлу ножом. Тот даже не ахнул. Смерть была мгновенна.

XVIII