Ходящие сквозь огонь

Удивительно, в какое состояние приводят простых людей черные мантии и белые робы братьев-проповедников! Если бы местные жители знали, что мы здесь без всяких санкций…

Когда мы приехали в Романью и неспешно ехали вдоль сжатых полей где-то между Феррарой, Болоньей и Равенной, никто не собирался здесь задерживаться – отец Иаков спешил в Равенну по приглашению тамошних братьев. На беду я на одном из постоялых дворов услышал разговор про белокурого ангела, явившегося жителям одной из местных деревень. Когда я заинтересовался подробностями чуда, выяснилось, что он явился в облике огромного монаха в красном.

И вот мы по настоянию отца Иакова задержались на постоялом дворе и уже второй день расспрашиваем местных жителей, которые, судя по взглядам, уверены, что Sanctum Officium отправит их на костер всей деревней.

Замявшегося поначалу сыровара наконец прорвало:

– Что делал? Да всем помогал, сталбыть! Почти неделю у нас пробыл, и каждый день кому-то где-то помогал. Вдове сарай поправил и денег дал. У пастуха собака сожрала чего-то, так он наварил дряни пахучей и дал животине – через пару дней оклемалась. Джузеппе вот с пятью девками маялся: кто ж их замуж-то без приданого возьмет? Так он им золота отвалил и какие-то побрякушки женские подарил в придачу, и теперь от сватов отбою нет.

Мы уж и не знали, как отблагодарить-то его. Деньги у него и так были, раз он раздавал их за просто так. На девок наших не смотрел даже, хотя они и сами были не прочь залезть к нему в сено – в доме-то он не ночевал, сталбыть, хотя ему бы кто угодно открыл. Красивый был! Только говорил мало, да все больше ерунду какую-то или про Бога из Святой Книги.

Я его первым на дороге приметил. Джузеппе, сучий сын, когда телегу осматривал, трещину в задней оси пропустил! Сказал, пьянчуга, что нормально, мол, все, доедет! А нам, как на грех, самим перепроверить некогда, сыр надо везти в город, вот на колдобине ось и разбило. Колеса отвалились, и чего делать? Я сына послал за подмогой в деревню, сам сижу, трясусь, что сейчас проедет кто-нибудь из нобилей болонских – шибко не любят они нас с тех пор, как на свободу всех отпустили[9 - Это произошло в 1257 году. Власти города Болоньи тогда выкупили у окрестных феодалов более 5000 человек, находившихся в личной зависимости.]. А тут монах этот.

Посмотрел на телегу и говорит: «Давай, сталбыть, я зад подниму, и на пару с твоим конем дотащим ее до места». Он здоровенный был, но телега-то тоже не пустая! Тут и вдвоем не сдюжить. Видит, что я сомневаюсь, залез прямо в грязь; дождь ведь был накануне, я не говорил? А, ну вот. Залез, сталбыть, в грязь и поднял. Я аж перекрестился и к коню скорей побежал. Отмахали с ним две мили, а ему нипочем! Руки только поранил сильно, поэтому тряпок попросил. Они у него так и не зажили до самого ухода.

– Чадо, все, что ты сказал, чрезвычайно важно для благополучия Церкви Божьей, – ободрил сыровара отец Иаков. – Поведай нам теперь, что ты знаешь о странных событиях, что случились в этих местах две недели тому назад.

– Ничего не знаю, – поспешно ответил крестьянин. – Вопли слышал, крики жуткие, а знать ничего не знаю.

– Чадо, в деревне говорят, что именно ты часто сопровождал того монаха. И в тот день вас тоже видели вместе.

Отец Иаков широко и искренне улыбнулся, и сыровар невольно вздрогнул.

– Так ты знаешь, где именно все случилось? – продолжил допрос отец Иаков.

Сыровар помялся немного, посмотрел на него, на меня, потом на дюжего брата Адальберта, помогавшего нам в дознании, нервно почесал руку и вновь заговорил:

– Есть тут рядом место одно…

* * *

Полосы ткани ложились ровно: чуть влево, чуть вправо, еще чуть влево и снова вправо. Все, теперь узел. Сжал кулак пару раз – не туго, но и не свободно. Мишель удовлетворенно кивнул; за прошедшие годы он так привык к этому занятию, что мог бы перевязать руки даже с закрытыми глазами.

– Святой отец! Святой отец, вы тут? – раздался звонкий мальчишеский голос.

Инквизитор поднялся, отряхнул солому и с укоризной отозвался:

– Пьетро, я ведь просил тебя не называть меня так! Я – самый обычный монах, поэтому зови меня просто «братом»…

– Да, мама тоже говорит, что вы не священник, а ангел, спустившийся с неба, чтобы охранять нашу деревню от зла, – не моргнув глазом, заявил загорелый мальчуган лет десяти, а потом с чрезвычайно авторитетным видом прибавил: – Таких священников не бывает!

– Это почему? – опешил Мишель.

– Да они все толстые, некрасивые и жадные! А вы совсем другой!

«Так, похоже, пора покидать этих гостеприимных людей. Иначе через пару дней они, чего доброго, начнут просить у меня волосы или куски одежды на реликвии».

– И скольких ты знаешь священников? – спросил Мишель, надеясь, что покрасневший мальчишка не заметит его собственного смущения.

– Ну… – замялся ребенок. – Одного. И еще двоих видел издали.

Монах потрепал мальчишку по густой шевелюре, аккуратно взял за бока и поднял на уровень своих глаз.

– Вот видишь, Пьетро. Ты просто мало кого видел. Там, откуда я пришел, все монахи – такие, как я. И многие даже лучше.

Мальчишка хмурился и явно не верил. В руке у него был какой-то сверток.

– А что это ты несешь? – сказал инквизитор, опуская карапуза на землю.

– Так это мама вам передала! – засуетился Пьетро. – Это завтрак и мазь для порезов. Или от порезов? В общем, чтоб заживало, вот!

– Отнеси это донне Маргарите обратно и сердечно поблагодари!

– Возьмите, пожалуйста! – мальчик умоляюще посмотрел на Мишеля, а потом смущенно добавил: – А то мама не поверит, что я вас нашел, и отлупит.

Мишелю совестно было объедать местных жителей, но допустить, чтобы ни в чем не повинного мальчугана наказали, конечно, тоже не мог, поэтому взял узелок и отпустил Пьетро восвояси. Мальчишка резво побежал в сторону дома.

Инквизитор пробыл тут уже несколько дней, а другие убийцы так и не появились. Может, их обманул крюк, который инквизитор на всякий случай решил заложить по Романье, возвращаясь в Рим не по морю и не через Тоскану, как было бы быстрее, а через Сполето. Может, непонятный убийца на вилле действительно был одиночкой, хотя это чрезвычайно не свойственно их братии. Вероятнее всего, это был еще один из слуг вампира, который по стечению обстоятельств оказался за пределами виллы, когда все началось, и весьма не вовремя вернулся. Если так, то могли быть и другие…

Тот убийца, которого удалось взять живым на вилле Риветти, умудрился заколоться, забрав ответы с собой в могилу. Мишель только начал его связывать, как убийца извернулся, резко дернул рукой и воткнул себе в шею еще один стилет, спрятанный где-то в рукаве. Умер быстро, забрызгав и пол, и Мишеля, пытавшегося остановить кровь. Обыск ничего не дал: кроме оружия у человека ничего с собой не было. Единственная зацепка – маленькое клеймо в виде какой-то рыбы в основании обоих стилетов. Инквизитор такого оружейника не знал, поэтому, зарыв тело убийцы в виноградниках, поспешил исчезнуть с виллы, а один из стилетов прихватил с собой.

Собственно, в деревне делать больше нечего. Оставалось выяснить только один небольшой, но важный вопрос…

Как раз за этим Мишель сейчас шел в дом к Вито, чью телегу он помог дотащить до деревни.

– Pax vobiscum[10 - Мир вам (лат.).], – поприветствовал инквизитор сыровара, который как раз заканчивал крепить колесо, вколачивая деревянный клин. Завидев высокую фигуру в красном, он просиял и немедленно отложил работу.

– Святой отец, может, сядем в теньке да по кружечке? А может, надо чего? Вы только скажите!

– Хотел спросить у тебя, Вито, – прервал монах говорливого сыровара. – Откуда в вашей деревне столько хорошего оружия? У тебя кинжал есть миланской ковки, у Маргариты арбалет припрятан, у Джузеппе топор неплохой над порогом висит. Вы боитесь кого-то?

– Да не то чтобы…, – как-то стушевался сыровар. – Просто нашли мы…

– Вот так прямо и нашли? На дороге? – продолжал давить Мишель.

– Ну, почему на дороге? – ответил дон Вито, старательно пряча глаза. – В овраге одном, сталбыть.

– А бывшие владельцы как? – не унимался инквизитор.

– Да померли они! Все померли! – вдруг завизжал сыровар. – Подрались два отряда, и куча народу погибла. Мы их потом в овраг перетаскали да похоронили. А потом подумали, чего добру пропадать? Мы и взяли себе, кому что приглянулось.

«Ну да, – подумал Мишель, – ведь победители в той стычке сами снять трофеи, конечно, не догадались».

– Ты прости меня, Вито! – вслух сказал инквизитор, поклонившись. – Над теми, кого вы добили, священник молитву читал?

Сыровар побледнел, потом покраснел, затем покрылся бисеринками пота и наконец промямлил:

– Нет. Мы там только крест воткнули.