Ходящие сквозь огонь

– Ищет.

– Когда вернется?

– После заката.

Разговаривать с ожившими мертвецами было занятием неблагодарным. Они всегда говорят сухо, без подробностей, поэтому все из них приходится тянуть, как клещами, и задавать максимально простые и конкретные вопросы. Интонаций они не чувствуют, подтекста тоже. То ли дело призраки: эти любят эмоции! Правда, у трупов были серьезные плюсы: они никогда не врали, ничего не скрывали и собственного мнения не имели. В общем, идеальные собеседники, если приноровиться.

Солнце уже практически село, поэтому ждать придется недолго. Девушка начала чертить угольком новую фигуру для создания немертвых слуг. Жаль было разменивать таких крепких ребят на такой пустяк, как безвольные ходячие куклы, но призвать их как воинов, а потом подчинять себе волю тварей, которые в первые секунды хотят убить любого, кто под руку попадется, было делом по меньшей мере шумным. Впрочем, девушка уже знала, где поблизости взять воинов.

Закончив с рисунком, Камилла взяла со стола арбалет и устроилась напротив окна, продумывая кое-какие детали дальнейших действий. Наконец снаружи послышался шорох, и в проем спрыгнул второй убийца, услышал щелчок тетивы и сразу же упал на спину, отброшенный к окну.

«Мощные игрушки у этих ребят!»

Девушка произнесла нужные слова и дунула. На призыв встали два немертвых. У первого трупа изрядно почернела шея и за ушами, а из груди второго во всей своей безоговорочной окончательности торчал арбалетный болт.

– Вытащи стрелу и обуйся!

Мертвец с чпоканьем выдернул стрелу за древко, сел на пол и начал натягивать сапоги.

– Закутайтесь в свои плащи с головой.

Трупы подчинились и этому приказу, и теперь, если никто не будет их внимательно осматривать, вполне могли сойти за живых.

– Спускайтесь по лестнице, выходите из трактира и идите по дороге направо. Через две сотни шагов сворачивайте налево, в поля, и идите прямо столько, сколько сможете.

Мертвец дернул за ручку двери, попросту сломав вставленные в качестве задвижки болты, и оба тела бодро потопали в указанном направлении. Насчет того, что кто-то случайно встретит ее немертвых слуг, Камилла не слишком волновалась. Не пройдет и часа, как оба тела упадут в полях, а шанс, что на них в этот момент кто-то наткнется, был слишком уж невелик – ночь на дворе. Девушка давно придумала, как надо начертить фигуру, чтобы сделать эффект оживления временным, и теперь была страшно горда своей сообразительностью. В обычном случае мертвецы служили, пока не сгниют.

Камилла выплеснула отравленное пиво из кувшина в окно, села за стол и, перекусывая нехитрой снедью, изучала содержание седельных сумок. Обнаружила моток тонкой веревки, какие-то инструменты, непонятный металлический прибор с длинными острыми штырями, похожий на челюсти, пару стилетов и плотный кожаный мешочек.

«Хо-хо! – чуть не подавилась девушка. – Без малого две дюжины флоринов и еще серебро!»

Можно еще стилеты продать – хорошие вроде, с клеймом в виде какой-то рыбы и места почти не занимают. Если экономить, денег хватит и на дорогу, и на первые недели беззаботной жизни в северных землях. Первоначальный план шел, как по маслу.

«Интересно, это убийцы настолько хороши, что не хотели размениваться по мелочам и заломили такую сумму за какого-то монаха, или, наоборот, он так важен для заказчика, что ему никаких денег не жаль?»

Содержимое сумок Камилла, подумав, оставила на прежнем месте, а деньги разделила на две части: одну, меньшую, переложила в свой собственный кошель, другую спрятала под одной из половиц, приподняв доску ножом. До утра гостей никто не хватится, а завтра сей гостеприимный кров уже придется покинуть. Верхом и с деньгами оно как-то удобнее.

* * *

«Вот дура!»

Витторио Беккино в последние дни не переставал это повторять. Кроме слуг, занятых особым поручением за несколько миль отсюда, говорить в этой глуши было не с кем, поэтому венецианец обсуждал все с самим собой.

Некромант был одновременно и страшно рад поручению дома Джованни, и жутко зол из-за того, что уже который день приходится стирать ляжки. Он только что слез с осла и собирался передохнуть, но даже не успел привязать животное, как почувствовал на руке характерный холодок, как от сквозняка.

Некромант достал из кожаного мешочка на поясе дурно пахнущую субстанцию, намазал глаза и губы, произнес формулу и немедленно увидел три хорошо знакомых силуэта.

– Кукольник при деле?

Один из призраков – тот, что был крылат – кивнул.

– Проводи их к ней, и на сегодня ты свободен. Я поеду следом. Если начнет кого-то поднимать, – не ждите Кукольника. Но до смерти не забивайте и тело сильно не портите.

Это тело Витторио помнил. Очень хорошо помнил, хотя с тех пор прошло уже шесть лет. Худое, но крепенькое. Смуглое, а в тот раз и вовсе начавшее темнеть.

Практика Бдения – обычное занятие для тех, кто учится понимать призраков и противостоять попыткам их вселения в собственное тело. С помощью снадобий и формул адепта погружают в глубокую летаргию, и его душа постепенно рвет связь с телом, все глубже и глубже уходя в мир мертвых. Поскольку слишком старательный адепт может насовсем откочевать в серые равнины, на Бдении всегда присутствует кто-то из опытных Говорящих с душами, способных блокировать разрыв нитей и удержать связь. Ритуал рассчитан на несколько часов, и вернуть душу бдящего в умирающее тело раньше положенного срока не может никто, даже дон Августо. Поэтому ассистирующий некромант должен заботиться и о теле, которое, естественно, начинает разлагаться. В тот раз заботился Витторио.

Некромант хихикнул, вспомнив, как аккуратно снимал с нее одежду…

Когда она вернулась в тело, готова была разорвать его на части. Она ничего не видела, ничего не слышала, не могла пошевелить даже пальцем, но чувствовала все в подробностях – Витторио позаботился об этом. Едва очнувшись, она тут же сотворила Белую Длань – единственное заклятие в арсенале дома Джованни, способное причинить непосредственный ущерб. Правда, только немертвым. Когда она встала на ноги, рывками передвигая окостеневшее тело, в ней было столько огня, столько бешенства! Призраки Витторио наелись до отвала, чем довели девчонку до полного морального и физического опустошения. Она упала без сознания, так что можно было снять с нее платьице еще раз, но теплая живая плоть Витторио совсем не радовала.

С тех пор Бдением она не занималась. Даже в присутствии Джакомо, который был настолько зол, что лично высек его кнутом в казематах собственного поместья. Если бы Витторио не был крестным сыном дона Августо, неизвестно, чем бы вообще все закончилось. Вполне возможно, расчленением на детали для очередного кадавра, в создании которых Джакомо был мастак. Впрочем, пролежать несколько недель пластом на животе, морщась при каждом вдохе и выдохе, пока не затянулись шрамы на спине, из-за небольшой, а главное, никому не повредившей шалости – это, на взгляд синьора Беккино, было чересчур.

«Сам ее убью и задержу душу. На этот раз пусть смотрит на меня стекленеющими глазами и чувствует, как я снова вхожу в ее остывающее тело. Сожму синеющую шею, сорву с губ последние судорожные вдохи… Не все ж призракам развлекаться!»

Три массивных силуэта, находящиеся за барьером между мирами, не решившись пить эмоции некроманта, ушли куда-то в глубины царства теней.

Неловко взгромоздившись в седло, Витторио инстинктивно погладил небольшой деревянный сундучок, прочно прикрепленный ремнями к седлу. Поводки для ищеек он всегда держал при себе, не расставаясь с ними даже на ночь.

«Эта безмозглая сучка сначала остановилась, а теперь еще и прятаться перестала. Хочет меня на живца половить?»

Конечно, она знала, что для неживых любое использование искусства было как маяк в ночном небе: отовсюду видно и не потухнет даже в шторм. Но о чем она не имела никакого понятия, так это о том, что некроманта, преодолевшего Саван, призраки запоминали и при наличии соответствующих умений могли найти. Живых, способных вступить в контакт с неупокоенными душами по своему желанию, было слишком мало, чтобы обитатели мира мертвых могли их забыть или перепутать с кем-то другим. Тем более те призраки, которых некромант когда-то пробовал уничтожить: не договаривался, не обещал, не покупал, а просто хлестал Белой Дланью, хотя и вслепую. На то, чтобы сначала посмотреть сквозь Саван, ума ей тогда не хватило.

Бить чужих собак, чтобы отомстить хозяину, весьма глупое занятие. А думать, что собака после этого не захочет тебя укусить, – форменное слабоумие.

Заносчивая выскочка никогда не была усидчивой. Всегда скакала по верхам: мол, это я поняла, давайте дальше! А что дальше-то? Запомнить ингредиенты и формулы – задача для дурака. А вот найти подход к неупокоенным душам, каждая из которых обладала своим характером, только ей свойственными привычками и желаниями, выведывать, что они могут и хотят делать, а чего нет, – это не орехи колоть. Тут с наскока не получится.

В общем, призраки нашли дилетантку почти сразу после того, как Витторио узнал о поручении Джакомо Джованни. Одна беда – она довольно далеко уехала, а немертвые слуги были слишком привязаны к тем вещицам, которые синьор Беккино всегда носил при себе, поэтому пришлось оставить владения Светлейшей республики и самому тащиться в Романью.

С каждым днем дело становилось все менее интересным. Некромант быстро нагнал беглянку и держался неподалеку. Никаких ложных следов, никаких ловушек и засад, а теперь нахальная стерва, возомнившая о себе невесть что, решила сыграть в открытую, наверняка рассчитывая, что успеет подготовиться к тому моменту, как до нее доберутся.

«Ну что ж, пора объяснить ей, чем истинные Говорящие с душами отличаются от глупеньких девиц, хм, когда-то девиц, выучивших пару формул…»

* * *

«Высокого?! – думала про себя Камилла, пока со всех ног бежала по полю, подобрав подол платья. – Они с размерами не промахнулись?»

Когда девушка посмотрела на светловолосого монаха, который закрыл собой весь дверной проем и, сгорбившись, стоял над ней, она внезапно ощутила себя Давидом, который промахнулся по Голиафу и пошел на великана врукопашную. Если этот громила с тонзурой просто возьмет ее за руку, кости точно не выдержат.

«Интересно, а те два чурбана чего в потемках крутились? Меня ждали, что ли?»

Думать об этом времени не было. Непонятно, зачем монах пришел на постоялый двор, но совсем скоро в этих местах появятся куда более серьезные существа, а управлять ими будут самые жуткие чудовища из тех, кого знала Камилла, – некроманты дома Джованни. Хотя нет. Самыми кошмарными тварями этого мира были те, кого обычно именовали «простыми людьми». У Джованни есть цели, принципы, организация, а простые люди лгут, грабят, насилуют и убивают без всякого смысла, по наитию. Такова их природа, мать ее растак!

От бега девушка задыхалась, несколько раз падала, но упорно вставала и продолжала бежать на пределе сил. Только бы успеть подготовиться… «Интересно, а кто эту тропинку протоптал? Не давешний ли монах?» Посевы были ощутимо примяты, и дорожка вела как раз в направлении оврага. Камилла побежала по ней и вскоре оказалась возле знакомого деревянного креста. Место просто замечательное! Здесь лежит три десятка человек, причем некоторых убили прямо тут. Земля буквально пропиталась болью, страданием и мольбами о жизни. И это было прекрасно! Чем злее смерть, тем сильнее поднятые воины будут ненавидеть живых.

Крест сам по себе – преграда. Если бы рядом оказался кто-то из тех, кто верит в его силу, было бы еще сложнее, но все это можно преодолеть. А вот если монах – чтоб он от поноса сдох! – собрался освятить могилы, – пиши пропало. Из святой земли нежить не поднимешь. Впрочем, этот здоровяк наверняка просидит в таверне до утра, набивая брюхо, так что на него можно не отвлекаться.

Девушка достала нож и начала спешно, но аккуратно чертить на земле фигуры, потом достала из мешочка пару сухих листьев, растерла в пальцах, почувствовав прелый запах, и рассыпала пыль по земле. Затем подождала, когда дыхание окончательно успокоится, и начала читать формулу…