Слёзы Пасифаи по быку

– Угу, продолжайте. – Рафаэль не глядя исполнил вежливый приказ, продолжая визуальный контакт с новой знакомой.

– Вполне становится очевидным, что происхождение традиций, отличимые представления о высшем разуме, да и элементарные декоративные детали в разных аспектах – попытка поддержать самолюбование. Все вожди это знали, все цари, президенты… но для народа это уже культура.

– Ну а как же невозможность первичной коммуникации племён, путь вынужденного обособленного быта в рамках погодных условий той или иной местности?

– Это тоже.

– Но вы назвали «первостепенным льдом» вещи, которые имеют место быть позже по хронологии.

– Да, я это сделала. – Рот Марии растянулся сначала в хорошенькой улыбке, а затем девушка рассмеялась. – Простите, Рафаэль, я ведь не смыслю в таких вещах.

– Ха, зато как серьёзно вы всё это говорили, просто загляденье!

– Хотелось самую малость впечатлить гостя.

– У вас получилось, учитывая, что зерно правды есть в ваших измышлениях.

– Сигаретой не угостите? Не успела взять свои, торопилась предотвратить ваши умыслы.

– Да, разумеется. Держите.

– Спасибо.

– Значит, следили за мной?

– Не совсем, шла по коридору между делом.

– Работаете здесь?

– А сами как считаете?

– Ну, мало ли, вдруг вам нравится чёрный и белый цвета, а в довершении вы просто любите униформу.

– …

– Вы назвали меня по имени.

– О вашем приезде весь персонал знает. Тут вам не какая-то чахлая конторка без лицензии.

– Последний докучливый вопрос можно?

– Валяйте.

– Кто был архитектором этого ансамбля?

– Вам не понравилось, я угадала?

– Угадали. Но…

– Есть у нас тут один пожилой дядечка, предполагаю скорейшую вашу дружбу как раз на почве отвращения.

– Отрадно слышать.

– Но вот имени, а тем более паспортных цифр архитектора я не знаю. Если так сильно интересно, то спросите потом главного заведующего.

– Вы уже докурили… Пепельницу унесёте?

– Унесу. По поводу «где курить?» не переживайте. С правилами вас ознакомят. Тут их, к слову, не так много. Полная свобода и всё в таком роде. Вы собрались с духом? Пойдёмте.

Классицизм. Запах свечек. Эхо. Музейный зал. Поталь. Не вяжущаяся эклектика.

Набор ассоциаций зароился в голове, жадно насыщаясь новыми впечатлениями. Слабость к архитектуре сродни слабости к книгам. Всё трогаешь взглядом, принюхиваешься, да фантазируешь, вырабатывая эндорфин.

Интерьер действительно имел мало общего с внешним видом, хотя намёк на «in one style» всё же имелся, спрятанный в деталях на самой поверхности. Открывшееся внутреннее убранство перекликалось с храмами, ставшими музейным достоянием стран востока: расширенные подпружные арки и их звездообразные очертания в проекции, которые историки связывали с балканским влиянием. Но зачем всё это именно здесь?

Просторный главный зал с мраморной плиткой цвета слоновой кости под ногами. Расписанные образами стены, казалось бы, святых, но в то же время ни один из них не воскресал в памяти. Получалась пародия на светский уклад со вкусом нового века. Выложенные по краям стен орнаменты. Широкая лестница с бархатной обшивкой и чёрными плитами по бокам, а балюстрада и вовсе позолочена. В довершении ко всему – дикая деталь в виде трёхъярусной кубической формы, угрожающе застывшей над головой. Удерживающую конструкцию с этого ракурса не видно, зато у ближайшего куба можно разглядеть предметы меблировки в виде трёх огромных вытянутых столов (квалифицирующиеся словом «банкетные»), и утыканные к ним квадратики-стулья. Несколькими черточками обозначены человеческие ноги, а ещё одна пара шустро передвигается, обслуживая немногочисленных, судя по всему, обедающих. Ярусы выше с таким зрением детализировать не удаётся.

Подводя итоги, имеющееся убранство можно было окрестить архитектурным богохульством очень богатых людей, не имеющих понятия о лаконичности, преемственности и уместности. Рафаэль смотрел на всё это с открытым ртом, не скрывая удивления.

Мария успела ретироваться, оставив гостя на старшего администратора. Ещё молодой сорокалетний мужчина в чёрном, на современный лад костюме, с достоинством в походке спускался к Рафаэлю, улыбаясь гостю, хоть тот на него и не смотрел. Выбритое лицо с тёмными глазами не поддавалось адекватной оценке. Ходячий манекен, современный робот, либо выдрессированный профессионал, держащий взаперти собственный «голос».

– Вы похоже впечатлены нашим достоянием. Как радостно видеть огонёк в глазах людей, впервые посетивших это место. – Администратор остановился на комфортном расстоянии вытянутой руки, смещая внимание Рафаэля на свою скромную персону. – Здравствуйте, Рафаэль.

– Угу. Впечатлён – не то слово. Это вы верно подметили. Такое всё… новенькое, блестящее. Какую религию тут исповедуют?

– В этих стенах вы можете придерживаться любой, доступной вашему пониманию религии. Мы примем вас таким, какой вы есть.

– Я смотрю, тут работают остроумные люди. Как попасть на кастинг? – Рафаэль со всей серьёзностью вперился в администратора.

Два тёмных зрачка не подали ни малейшего колебания, уподобившись морю во время штиля:

– Они закрытые, Рафаэль. Да и зачем вам, такому умному молодому мужчине здесь работать? Оставьте это мне и прилегающему персоналу. В вашу же задачу входит только хороший сон, позитивное настроение и полная свобода.

– Вас как зовут? А то как-то неловко. Каждый, кого встречаю, знает моё имя, а я, как дурак, должен выпытывать.

Джентльмен в чёрном костюме только улыбнулся, указав взглядом на левую часть груди, где располагался бейдж с именем.

– Ага. Верг. Это кличка?

– Сокращение от имени.

– Всё настолько плохо?

– Наоборот, слишком хорошо. Человеку моей профессии зваться Вергилием[19 - Намёк на самого известного поэта Августовского века. Считается одним из гениев дохристианской эпохи.] – больно пафосно.

– Но выглядите вполне статно. Иностранец?

– Наполовину.