Слёзы Пасифаи по быку

«Простая вежливость».

«Наигранная».

«Ни в коем разе, скорее уставная».

«Я не собираюсь сбегать».

«Недавний вопрос был просто шуткой, сэр».

«Мне просто захотелось свежего воздуха».

«Да».

«Сэр».

«Да-да?»

«О, вы тоже сэр?»

«Разумеется».

Больше мы не произнесли друг другу ни слова. Остаток дороги был посвящён жадному созерцанию.

***

Около часа непрерывной езды понадобилось для преодоления лесной витиеватой дороги, прежде чем служебная машина добралась до ворот, подражающих английскому стилю. Высокий металлический штакетник со слегка выпуклой формой, дополнительно окрашенный в графитный хром, почти полностью перекрыл обзор на внутренний двор. Только кончик полигонального купола[17 - Полигональный купол представляет собой ансамбль из многоугольников.] на манер Санта-Мария-дель-Фьоре невзначай выглядывал, возбуждая фантазию Рафаэля.

Как только водитель остановился у центрального въезда, механизм незамедлительно пришёл в действие, вальяжно распахивая створ своему новоприбывшему гостю.

Въехав во двор, водитель занялся наручными часами, скорее всего отмечая время приезда. Технологии шагнули вперёд, но принцип рабочего взаимодействия остался неизменным. Никакого движения не происходило уже полминуты, а потому пассажир на заднем сиденье вошкался, крутя головой во все доступные стороны, пытаясь раздобыться визуальной информацией.

Стеклянный шестигранный купол впечатлял своей красотой, изящно ловя металлическими швами золотистые лучи, но сама «коробка» повергла Рафаэля в чувство лёгкого отвращения. Топорная, выкрашенная хоть и в приятный, но не вяжущийся бежевый, она напоминала солидного мужчину, надевшего дамскую шляпу ещё и не своей эпохи. Увиденный безвкусный фрагмент был только началом. Там, где лежит яблоко – имеется сама яблоня. Мелкая нелепость обещала полноценный моветон.

Пропитанные атмосферой «цирка уродов» конца XIX века несуразные бетонные блоки легли двумя отдельными кусками. Так в летнем обеденном супе можно увидеть короткую, но толстую макаронину, подплывшую почти впритык ко вполне аппетитной фрикадельке. Мясным шариком как раз выступало центральное купольное здание, возвышаясь над бетонной слизкой макарониной, посмевшей присоседиться в облипку. Высотой же она равнялась двум этажам, а извивающаяся форма, не имеющая классических углов, ещё откровеннее давала схожести с итальянским достоянием. Всё тот же бежевый цвет, подъездной вырез ровно посерёдке. И как Рафаэль уже догадался, его ждал внутренний благоустроенный сквер.

К слову, это только первое впечатление. Вполне возможно, подобный архитектурный эксперимент ещё приживётся в восприятии, но эти немногочисленные арочные окна… Стоит не забывать о вежливости. «Помни слова мамы, ты в гостях» – говорит себе Рафаэль.

Водитель плавно трогается, огибая кольцевые развязки обширного двора, напичканные декоративными кустами в виде массивных сфер. Заметив определённый дискомфорт в лице своего подопечного, служащий обратился с ободряющей ноткой:

– Чувствуйте себя как дома, сэр.

– Боюсь, ваше начальство не обрадуется, если я вдруг решу воспользоваться этим джентльменским советом.

– Здесь очень терпеливые люди.

– До поры до времени.

– Вы так считаете?

– Не знаю. Зависит от заработной платы и прозрачности ведения бухгалтерии.

– Приехали, сэр. – Машина остановилась перед центральным входом, не заезжая в узкий сквер.

– Благодарю. Поездка была, эм… – Рафаэль начал выбираться из машины, протягивая своё «эммммммм» – безаварийной.

– Благодарю на добром слове.

– Едете за следующим сэром?

– Нет. Сегодня больше никого не будет. У меня обед.

– Приятного аппетита.

Ни к чему не обязывающий обмен улыбками стал финальной точкой диалога. Никто не встретил вольно сравнительного Чарли Бакета, да и Виолетт с Верукой в компании Августуса[18 - Чарли Бакет, Виолетта Боригард, Верука Солт, Августус Глуп – выдуманные герои фильма «Чарли и шоколадная фабрика», поставленный Тимом Бертоном по одноименной повести Роальда Даля.] не приехали. Машина растворилась, оставив мужчину в полном, как ему показалось, одиночестве.

На удивление сквер оказался вполне миловидным: хорошо уложенная брусчатка, летние столики с парными стульями, фонари на коротких ножках. Только внушительное количество окон, которых оказалось намного больше, нежели чем с внешнего фасада, смущали нарушением интимности.

Вопреки собственной логике Рафаэль передумал переступать порог сейчас, сев за ближайший столик в свободную позу щёголя. Как полагается в такие моменты, рука незаметно, обходя мысли хозяина, потянулась в карман за сигаретой. В момент, когда лёгкие вытолкнули первую порцию дыма, Рафаэль очнулся, виновато ища пепельницу.

Ближе к фильтру послышалось неторопливое клацанье женских каблуков. Звук отдавался глуше, чем от «столбика» или тех же «ковбоек», значит, большая вероятность, что приближающиеся ножки обуты в трапециевидный тип. Как хорошо мужчина может разбираться в подобных мелочах, имея предрасположенность, а может и вовсе тайное желание быть одним из видов этой чудесной детали в обуви.

В дальней части сквера показалась классическая форма горничной, а через миг проявились и черты лица, напоминающие своею скромностью ромашку. Девушка несла в руках маленькое блюдце, предположительно чёрного цвета, но имеющее местами более светлые разводы.

Рафаэль машинально попытался скрыть дотлевающий бычок, опустив руку вниз. Девушка с еврейским профилем молча села на свободный стул. Блюдце же она поставила на середину стола.

– Это пепельница? – спросил Рафаэль, хотя и сам прекрасно видел четыре дугообразных отверстия на стеклянном квадрате.

– Да.

– Благодарю. Я уж и не знал, куда выбросить.

– Ну, скорее всего, попытались бы найти мелкий зазор в стене.

– Нееет, что вы… – Предательская улыбка подростка, которого взрослые застукали за мелким хулиганством, смущённо просияла на лице.

– Как скажете.

– Вас как зовут?

– Мария.

– Вам не кажется, Мария, что с цифровизацией населения и обесфамливанием люди стали будто бы чуть ближе – теперь они говорят при знакомстве друг другу только имена; но в то же время эта близость стала фрагментом ещё большего льда? Нас словно лишили семейного ордена, который мы могли ставить хоть и баррикадой, но вежливой.

– Вы всегда так знакомитесь с людьми?

– Просто поддаюсь ежесекундному порыву.

– Я считаю, что первостепенный лёд, как вы выразились, успел вырасти до подводного корневища айсберга ещё на этапе жадности предводителей племён, стремившихся оградить своё нажитое добро высоким забором. Вы окурок выкиньте, пожалуйста.