Восемь пуль людоеду

Пока людоед не найден, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности. Лето близится к концу, скоро грянут холода, и не знаю, как тебя, читатель, а меня это заставляет задуматься: а не захочет ли людоед запастись провизией впрок?..»

Глава 6

С утра стояла несусветная жара. В воздухе просто витало напряжение – когда же разразится гроза? Это душное, потное, нездоровое ожидание изматывало, выводило из себя.

Возможно, именно из-за жары все и случилось. Впрочем, сама Ирина была уверена: рано или поздно это все равно должно было случиться, в жару, слякоть или мороз. Просто – вопрос назрел.

Короче говоря, ее уволили.

– Я бы давно уже сама ушла, – объяснила она позже Натке Крайновой, своей лучшей подруге. – Этот

Лысый меня уже давно доставал, но я не думала, что он решится на ТАКОЕ…

«Лысый» вовсе не был лысым в прямом смысле слова – кое-какие волосы у него на голове еще сохранились. Его звали Собачников Николай Степанович, был он начальником некоего отдела па крупном заводе, и Ирина уже полгода работала у него секретарем. Завод был полудохлый, как и большинство российских заводов. Основная масса рабочих находилась в вынужденных неоплачиваемых отпусках, но начальство вместе со своей свитой продолжало исправно выходить на свои рабочие места и усиленно делать вид, что забот у него выше головы. Возможно, именно это вынужденное безделье и подействовало на сознание Собачникова так развращающе, а может, в этом виновата была узкая мини-юбка Ирины – тем не менее Николай Степанович, который и раньше время от времени оказывал своей секретарше знаки внимания, в этот день словно спятил. Под каким-то идиотским предлогом он вызвал Ирину в свой кабинет, предложил сесть, а сам, словно невзначай, запер кабинет на ключ. Ирина почуяла неладное, но ничего не сказала. Она давно знала, что шеф у нее «с прибабахом», и старалась не придавать значения его странностям.

– Жарко сегодня, – известил Николай Степанович, ослабляя узел галстука. – Просто невыносимо… Ты хочешь минералки, Ирочка?

Ирина хотела, но еще больше она хотела как можно скорее покинуть кабинет – от шефа несло потом.

– Спасибо, Николай Степанович, не хочу.

«Скорее говори, что тебе надо, – раздраженно подумала она. – Через десять минут идти обедать – я не хочу из-за тебя терять свое время… черт старый!»

Николай Степанович вовсе не был старым, ему было всего сорок пять, по для Ирины, в ее двадцать один, он был уже в тираже. К тому же действительно приближалось обеденное время. Но шеф, похоже, не спешил. Он достал из холодильника минеральную воду, налил в стакан и с бульканьем выпил. Потом подошел к Ирине со спины и положил руку ей на плечо.

– Как у тебя сегодня настроение, Ирочка? – поинтересовался он.

– Нормальное, – сказала Ирина. «Отвратительное, – одновременно подумала она. – Что тебе от меня надо? И убери, пожалуйста, руку, у тебя потная ладонь…»

У Николая Степановича в самом деле была потная ладонь. Но он этого не замечал. Ирина вдруг почувствовала, как рука его вдруг зашевелилась, пальцы сжались. Она напряглась. В другой ситуации и с другим человеком она без разговоров скинула бы с себя его руку и сказала что-нибудь вроде: «Отвали, кретин», но с начальником так поступить не решилась. Только вздохнула мысленно: «Не может без того, чтобы не пощупать…»

Николай Степанович вдруг, по-прежнему не убирая руки, придвинул второй стул и сел рядом, почти вплотную.

– У меня есть для тебя хорошая новость, Ирочка, – сказал он.

При этом он так шумно повел носом, что Ирина нисколько не усомнилась – он ее нюхает. Сразу стало неуютно – ладно еще, если бы она благоухала духами, это можно было бы понять, но когда ты мокрая, как мышь, и разит от тебя потом… Впрочем, шеф, как ей показалось, был в восторге от ее запаха.

Ирина непроизвольно подалась в сторону.

– Какая новость, Николай Степанович? – спросила она несколько сдавленно.

– Помнишь, ты просила меня посодействовать в получении бесплатной путевки в санаторий?

Ирина помнила. Путевку она просила не для себя – у Славки, младшего брата, врачи обнаружили какие-то проблемы с легкими и настойчиво рекомендовали ему провести курс лечения в санатории. Но путевка стоила больших денег, а через завод можно было получить ее полностью оплаченной.

Ирина просила начальника о помощи еще месяц назад, но тогда он лишь пробурчал в ответ что-то невнятное, и она решила не возобновлять этот разговор. И вот месяц спустя шеф наконец дал ответ. Правда, в такой странной форме…

– Помню, Николай Степанович. А что – есть возможность?

– Есть, Ирочка, есть. – Он снова повел носом. Ирине показалось, что он облизывается. – Завтра же можно все оформить. Заезд в санаторий со следующей недели. Надо будет только пройти медкомиссию – и с понедельника на двадцать четыре дня ты вольная птица.

– Это не мне, это брату, я вам говорила.

– Тем более.

Николай Степанович продолжал тянуться носом к ее шее, Ирина продолжала отодвигаться, и в какой-то момент угол наклона начальника превысил все разумные пределы. Не удержавшись на стуле, он завалился и уткнулся носом ей в ключицу. Он попробовал придержаться, но сделал это очень хитро – единственно, за что он счел нужным ухватиться, это за саму Ирину.

– Николай Степанович! – воскликнула она, пытаясь подняться со стула, но все ее старания привели лишь к тому, что они оба, в обнимку, грохнулись на пол.

Эта умышленная неуклюжесть ее взбесила. Но Ирина все еще пыталась сдержать себя. Она силилась подняться, но шеф, явно намеренно, не давал ей сделать это, даже наоборот – все сильнее старался прижать ее к полу своей тушей.

Вдруг она поняла, что он ее целует. Мало того – он пытался забраться своей шершавой рукой ей под юбку, а этого Ирина уже никак не могла ему позволить.

– Эй! Эй! – закричала она, сжимая ноги. – Николай Степанович! Тьфу, черт, отвали, придурок!

Собачников не реагировал. Ирина ударила его кулаком, но при ее силе сложно было пробить слой жира, которым оградил себя ее начальник от внешнего мира. Сообразив, что голыми руками с этим типом ей не справиться, Ирина протянула руку к столу, нащупала бутылку минеральной и с размаху треснула ею начальнику по затылку. Собачников тут же забыл о поцелуях, вскинул голову и зашипел, жмурясь от боли. Бутылка не разбилась, и остатки минеральной воды прыгающей струйкой вытекали ему на лысину.

– Ах ты!.. Ах ты!.. – запричитал Собачников, тряся головой и отплевываясь от минералки. – Больно, падла! Ой, как больно!

Ирина отпихнула его и вскочила на ноги. Кинулась к двери, рванула за ручку – закрыто. Где ключ?

Она повернулась к Собачникову.

– Дайте ключ, я уйду.

Бутылку она все еще держала в руке, за горлышко, как гранату, и размахивала ею в такт словам, словно дирижерской палочкой.

– Ключ? – прошипел Николай Степанович, медленно подымаясь на ноги. – Я тебе дам ключ… Я тебе такой ключ сейчас дам!

Ирина грохнула бутылку о стену и выставила перед собой острый осколок бутылочного горлышка.

– Гони ключ, коз-зел, пока я тебе яйца не отрезала!

Николай Степанович замер, с ненавистью глядя на свою секретаршу, оказавшуюся такой строптивой. Но Ирину этот взгляд ничуть не смутил – она умела за себя постоять.

– Ключ!

Она сделала шаг вперед и взмахнула перед собой осколком. Собачников заметно струхнул. Он отшатнулся, прикрылся стулом и торопливо выхватил из кармана ключ. Бросил его Ирине.

– На, подавись. Мотай отсюда. После обеда можешь не появляться.

– Я ВООБЩЕ здесь больше не появлюсь, – поставила его в известность Ирина, отпирая замок. – Мне надоело работать с таким уродом…

– Сука! – возмущенно выкрикнул ей вслед Николай Степанович.

За Ириной не заржавело.

– Кобель! – крикнула она в ответ и с грохотом захлопнула за собой дверь.