Декорации

– Мы занялись опросами, – подключился один из сотрудников, явно работающих под руководством Кристины, причем еще с Саламиса, – конечно, используя тактичность и, как это не приятно признавать, трагедию, мы опрашивали людей, одного за другим.

– А ты, прости, кто? – Неожиданно грубо спросил Соломон.

– Аркадий Корин, – терпимо ответил он, поддерживая зрительный контакт, – работал как с Кристиной, так и с Майей. Мы ожидали вашего прилета. Кристина рассказал мне о том… с каким грузом ты прилетел тогда и ради чего он был.

– Вот оно как, – он взглянул на Кристину, – и много здесь наших людей?

– Может быть, выслушаешь меня? Тогда и все вопросы отпадут. Спасибо. Продолжим. Мы провели опрос, сделали небольшое исследование, и узнали, что здесь на десять женщин – лишь один ребенок, возрастом до десяти лет.

– Этого не может быть. Таких цифр нет ни в одном городе, я лично проверял последние сводки перед прилетом к вам. Может, они где?то спрятаны или их специально увели подальше?

– Мы бы узнали, – ответил спокойно Аркадий, – это ведь довольно тесные коммуны, им прятать нечего.

– Я собрала наших… тех, кто были, и мы взяли пробы крови у почти полсотни человек. Нет никаких патологических осложнений, провоцирующих бесплодие. Я лично опросила и взяла кровь у большинства женщин. Все говорят одно и то же. И тут я подумала, что, возможно, все куда сложнее и поговорила с Эрхартом. Так и появилась наша палатка, с охраной и изоляцией не только персонала, но и оборудования. Пользоваться им умели лишь мы, да и другим оно было не нужно?то толком. Вот и пустили в дело. Его ведь даже не успели установить из?за пожара. Пока ЦРТ все не забрало.

– Хочешь сказать, вы смогли за такое короткое время, почти на коленке найти причину бесплодия? Это невозможно. Факторов тысячи, к тому же не было ни контрольной группы, ни даже примерного списка того, что из потребляемых здесь продуктов или растений, может влиять…

– Бесплодие – это искусственное вмешательство в организм, – резко оборвала Кристина. – А если быть точнее, то – механическое.

– Это все какие?то домыслы. Весь научный мир не заметил подобной патологии, а вы вдруг заметили? Ни я, ни Майя не были уверенны в достоверности подозрений здравоохранения. Не прошло и месяца, а вы утверждаете, что это почти эпидемия?!

– Без отдыха, с обезвоживанием и бешеном стрессом, я вложила все свои силы в механическую работу, чтобы не впасть в истерику из?за трагедии. Разумно было предположить, насколько я была некомпетентна на тот момент… я попросту не могла остановить у одного из спасенных кровь, используя все те же тряпки, уже насквозь пропитанные ей. Лишь когда меня остановили, практически сковав руки, которые так и тянулись хоть что?то делать, лишь бы не дать мозгу думать, я вдруг услышала слова Эрхарта: «Он уже мертв, его не спасти». Крови было так много, что я не заметила, как практически по плечи, мои руки были алыми. Я не знала, как он получил свои травмы, даже не думала об этом.

Чуть передохнув, Кристина продолжила.

– Позже его жена рассказала, что они хотели сжечь дома, построенные ЦРТ только ради заявления. Пожар должны были устроить ночью, когда никого нет, но, установленные самодельные бомбы активировали раньше… Они не хотели менять свой образ жизни, не хотели, чтобы ЦРТ или еще кто?то с деньгами и властью вмешивался в их скромный и никому не угрожающий образ жизни. Потому что эти дома – были лишь началом… они верили и боялись этого. Только вот… их обманули. Ими манипулировали те, кто не способен отпустить прошлое, а живет лишь местью. Ее муж погиб, пытаясь спасти людей из?под огня. Никогда я не видела такого сожаления и раскаяния. Она обмолвилась: «Хорошо, что мы не смогли завести детей, иначе им бы достался сгоревший мир». Сначала я не обратила на это должного внимания. Но после вдруг заметила: подобное произносят и другие. В частности, одна пара сказала: «Теперь можно понять, почему у нас нет детей – они бы жили в мире, который мы разрушили». Я посчитала это совпадением, но решила поспрашивать, и, поверь, ответы были одни и те же…

– Это все очень грустно, – заключил Соломон, видя, как Кристине тяжело далась эта исповедь, – но как это доказывает наличие вмешательства в деторождение?

– Это не доказывает. А вот это – доказывает, – она указала на компьютер, где в развернутом виде был показан макроскопический нано робот.

– Ты когда?нибудь видел таких? – Спросил Аркадий, на что Соломон с удивлением посмотрел на него, а после только на экран.

– Нет. Но я не связан с этим отделом.

– И все же они существуют, и они перед тобой, а найти их крайне сложно, – подытожил Аркадий, начав топтаться на месте.

– Разве разработки данной технологии достигли подобного прогресса? – Спросил Соломон у Кристины.

– Еще одна причина, почему я не хочу возвращаться. У кого есть ресурсы и доступ к реализации рассеивания нано роботов? Кто способен создать программу влияния на организм мужчин и женщин, не позволяя им иметь детей? Для кого территория Природных земель – это вечный памятник неудачной попытке внедрения имплантации?

– Этого не может быть! Это не имеет смысла, я не хочу верить в это!

– Дай мне другое объяснение, и тогда я откажусь от этого вердикта.

– Бенджамин бы знал об этом! – Соломон старался убедить как Кристину, так и себя.

– Ты не знаешь этого, не можешь знать.

– Да он сам просил меня заняться этим вопросом, сразу после похорон Майи! И я даже не говорю о том, что он любил ее, она была дорога ему, я знаю это!

– Он дал тебе новую группу и ресурсы? Или посадил за стол бумажки разбирать? – Соломон молчал, – я так и думала. Пойми, я не виню конкретно его, но ЦРТ – это не только Бенджамин.

– Но у ЦРТ нет таких проектов. Мы бы знали.

– У каждого в крови есть неорганические материалы. Если это делает не ЦРТ, то кто?

– Кто угодно. Конкурентных компаний более, чем достаточно, пусть малых и не таких влиятельных, но это не мешает им…

– Тебя это совсем не тревожит?! – Кристину утомили отговорки.

– Этого я не говорил.

– А что тогда?

– Я не знаю, что с этим делать! Предполагалось, что мы нащупаем некий фактор влияния или увеличивающуюся тенденцию, а не… это. Я не вижу иного выхода, как обратиться к Бенджамину.

– Это рискованно, – произнес Аркадий.

– Сейчас все рискованно, даже оставаться здесь!

– Соломон, ты ведь должен понимать, как это все вяжется с выгодой для…

– Для кого? О чем ты вообще говоришь, Кристина, что это все – некий заговор?

– Это самое вероятное. Я все вспоминаю одну цитату – "деньги сравнивают все неравенства", а знаешь, почему ее? Потому, что имея деньги, способные дать такой вот результат такими средствами, становиться страшно представить каковы мотивы. А кто самый приближенный к нам и этому месту обладает таким количество денег, чтобы это создать и реализовать?

Не произнеся и слова, он оставил Кристину и Аркадия без окончательного ответа или вердикта, касательно темы, которую он не готов был принимать в расчет. Все чего он хотел – это найти его людей и помочь им, по возможности, вернуться домой или облегчить их страдания.

Вокруг него были простые люди с простыми желаниями, сродни самому догматичному естеству жизни. Все было ясно и понятно, будто ничего иного и нет, да и не нужно, ведь сама жизнь, сама возможность увидеть закат не в последний раз – было настоящим счастьем для многих. Глядя на улыбки одних и слезы других, Соломон увидел в этих людях, то самое естество жизни, которое не делится на добро и зло, на хороших и плохих: перед его глазами были обычные люди, наблюдая за которыми последние пару часов, он смог определиться с тем, что ему делать дальше.

Агата

Продумывая все возможные ситуации, выходящие из их отношений с Бенджамином, Ильза провела ночь почти без сна. На коммуникатор пришло сообщение с адресом, обозначавшим ближайшую к ней дорогу. Обычный служебный транспорт ЦРТ остановился прямо напротив ее дома, из которого сразу же вышел Бенджамин. Она спустилась, не проронив ни слова, молча села на заднее сиденье, Бенджамин занял место рядом. Транспорт вела программа, вера в надежность которой была под вопросом в век, когда везде могут быть глаза и уши, но Бенджамин убедил ее в обратном. Строго и без лишних слов, он провел ей инструктаж, требуя непоколебимого послушания и дисциплины, подкрепляя данную просьбу фактом того, как сильно он рискует, если хоть кто?то узнает о наличии журналистки, приглашенной со стороны, прямо в ЦУП. Данное заявление несколько удивило Ильзу, но ей было не впервой работать в тени – знает правила игры. Бенджамин дал ей пропуск личного посетителя.

Всю оставшуюся дорогу они провели, не проронив ни слова. Когда двери в Центр Управления Полетов закрылись, позволяя проверить работоспособность пропускного пункта охраны на допуск гражданского лица по единственному пропуску с пометкой «гость», Ильза снова вспомнила его слово: «многое». Они прошли все проверки и поднялись на лифте несколькими этажами выше и ей, наконец, открылся основной зал.

Бенджамин завел ее в угловой кабинет, где с одной стороны проходил коридор к служебным помещениям, с другой – сквозь прозрачную стену открывался вид зала управления.

– Будь здесь, пока я не позову.

– Ты издеваешься! Что мне тут делать, смотреть, как все работают и карикатуры рисовать? – Несколько резко спросила она, о чем тотчас пожалела, увидев реакцию Бенджамина, который, кажется, из последних сил держал себя в руках.

– У нас был договор: ты делаешь то, что я говорю, и лишь так получаешь все необходимое. Хочешь посмотреть на иной исход событий? – Он не кричал, но она видела, насколько сильно ему этого хотелось. Она молча села за стол и разложила блокнот с ручкой, всем видом показывая понимание и терпение. Бенджамин вышел из кабинета, не проронив более ни слова.

Не обращая внимания на окружающую его тишину, в основном из?за необходимости дать большинству сотрудникам немного отдыха, он направлялся к залу для совещаний с противоположной стороны от входа. Бенджамин окликнул мимо проходящего работника и приказал найти и направить Георгия в первую переговорную. Дойдя до конца коридора и открыв ближайшую дверь слева, он быстро включил большой экран в конце зала, практически занимавший всю стену, и вызвал Агату. Темнота на экране сменилась прямой трансляцией с Кесслера – она парила на краю мостика, позволяя остальным не замечать ее и продолжать работу. Вошел Георгий, с интересом поглядывая то на Бенджамина, то на Агату.

– Я хочу, чтобы вы узнали это от меня – я пригласил журналистку, – переглянувшись с ними, ему не пришлось долго гадать о мыслях в их головах. – Я все понимаю не хуже, чем вы. В обычный день ни о какой прессе и речи быть не могло бы до момента, когда это потребуется, но…