Декорации

– И все же считаете, что это все было сделано специально, ради выгоды, ради чьей?то прихоти или злого умысла. Не забывайте, я читала ваши статьи, Этвуд. Мнение крайне красноречиво, хоть и имеет под собой корни, но на самом деле, переполнено злостью и жаждой крови. Разве так должна работать…

– Только не говорите, что хотите как?то помочь мне и научить видеть… добро? Прозвучало ужасно банально, аж захотелось помыться.

– Что та трагедия, что эта: они обе лишь последствия добрых намерений. Итан Майерс жил непреодолимым желанием сделать людей лучше и поплатился за это куда большим, чем карьерой. Я прошу вас не трогать его, а также я прошу не спешить с выводами касательно недавней трагедии. Мотивы определяют отношение к результату, а не наоборот. Процитируйте лучше это.

– Если бы я могла поговорить с Майерсом, то направилась бы сначала к нему. От ЦРТ пользы нет, Бенджамин меня готов живьем сожрать – а иначе я не смогу узнать его версию… мнение, да называйте, как хотите. На мой взгляд, изгнание для него – несправедливая мера наказания. Он должен был получить сраный тюремный срок. Но раз уж так вышло, пусть имеет смелость появиться и посмотреть в глаза тех, кто пострадал из?за его программы, его обещаний и его неприлично пафосных лозунгов. Годы прошли, но люди?то помнят. Может, пора выбраться из норы и взять ответственность, вы не считаете?

– Я могу сказать лишь одно – он не будет с тобой разговаривать, как и, в принципе, ни с кем. Страшно представить, как больно может быть человеку, посвятившему себя одной цели, а, в результате, потерявшего все, а, главное – самого себя. Советую прекратить искать одного единственного виновного, которого вы так хотите поставить на эшафот перед всем народом, теша тем самым своё самолюбие и доказывая свое мастерство. Ведь вы могли бы общаться с пострадавшими, к примеру, но нет, вам нужен тот самый – недоступный для всех, ведь ничто не красит свое отражение в зеркале, чем чувство своей уникальности.

– Почему мне кажется, что у вас на все есть мнение и оправдание?

– Я простой человек, дорогая, за долгие годы работы и жизни я перестала мыслить глобально и искать теории заговоров. Я помогаю тем, кому могу, имея лишь то, что у меня есть. Сколько не обвиняй Итана, ЦРТ или еще полсотни людей, они остаются теми, кто пытался что?то сделать во благо других, жертвуя своими жизнями. Точно также, как мать стремится прокормить дочь, живя вдвоем на окраине города в небольшой комнате, работая на двух работах, не зная выходных, не щадя здоровье, и все это – ради дочери, которую не хочет видеть отец. Она проводит свои бесконечные дни в одиночестве, с единственными друзьями – книгами.

Ильза молча смотрела на Елизавету, прекрасно чувствуя ее доминирование, не позволявшее журналистке добиться своего. Она в очередной раз получила укор за то, каким обладает видением ситуации. Но, когда та перешла на личное, все же используя ее мать и то, на какие жертвы та пошла ради дочери, Ильза не смогла сказать ничего более весомого, кроме прощания. Двигаясь к своему транспорту, она чувствовала себя маленькой девочкой, отчитав которую заставили задуматься о содеянном. Ильза это ненавидела, ведь ничто иное как слабость, это не провоцировало, заставляя окунутся в свое прошлое, в то время, когда она боялась не столь мира, а свою мать.

Агата

Раз в два года Марс находится на максимально близком расстоянии, и полет занимает всего месяцев семь, из?за чего сроки было невозможно нарушить. Прямо сейчас мир следит за новостями полета «пилигримов» уже вне реального времени, довольствуясь лишь официальными отчетами. Один из которых сейчас проверяла Агата перед отправкой Бенджамину и ответственным за связи с общественностью людям. Отчет составлял не только состояние команды, «саркофагов» и корабля, в него обязательно входило и, пожалуй, для многих это было куда важнее – состояние орбитальной базы Новый горизонт. Каждый день, каждый час все данные, поступающие с нее, отслеживались, начиная от датчиков давления, заканчивая количеством кислорода и работы системы жизнеобеспечения. Инженеры и строители, собиравшие станцию с нуля руками роботов, потратили пять лет жизни на то, чтобы будущий дом был опорой. Сотня человек занимала огромное помещение рядом с Центром Управления Полетом, контролируя стройку каждую минуту, следя за каждым миллиметром и живя тем, дабы великая стройка, стала новым чудом света.

Она вызвала по связи Виктора.

– Виктор, здравствуй. Ты уже изучил новое обновление программное обеспечение для роботов?

– Нет. Займусь в ближайшие дни, у меня пока хватает забот.

– Тебе отправили их утром. Твои обязанности…

– Не пойми неправильно, но я знаю свои обязанности. Нам еще лететь семь месяцев, времени достаточно. Роботы никуда не денутся, мы никуда не денемся. Все будет хорошо, верь мне.

– Не надо меня успокаивать, я знаю свою работу…

– А я знаю свою, – снова он ее перебил. – Это всего лишь программное обеспечение, уже завтра вы можете прислать мне новое обновление для пользования железками с обычного пульта. Ты прекрасно знаешь, что я не пытаюсь подрывать твой авторитет.

– Завтра жду отчета о первом тесте.

Не все работали так же, как и она, живя проектом или заданием, не отвлекаясь ни на что иное вокруг. Агата прекрасно это знала, но не могла ощутить на личном опыте то, что есть у людей, в частности, несколько иные способы провести свободное временя. С недавнего времени это изменилось.

– Привет, Филипп.

– Привет, Агата, – улыбаясь ответил он ей.

– Каков статус команды? – она старалась выглядеть профессионально.

– Все отлично, причин для беспокойства не наблюдаю… – он сразу понял – причина звонка не в этом. – Знаешь, чего здесь не хватает?

– Чего же? – она озадаченно посмотрела на него.

– Дуновения ветра и тепла солнечных лучей, только не тех что сейчас, они могут убить, – Агату удивил его не самый лучший способ пошутить, несколько секунд они молчали, потом чуть ли не засмеялись.

– Да, если ты находишься на земле, солнце как будто больше тебя любит.

– Ты как всегда меня понимаешь.

– Вы много времени с отцом проводили на природе, скучаешь поэтому?

– И да, и нет. Мы жили в военном городке, а с таким отцом как у меня, ты наслаждаешься природой лишь, когда отдыхаешь от тренировки. Кстати, ты радуйся, что он не видит нас сейчас, а то бы уже отчитал о болтовне на работе.

– Уверена, так бы и было, – она не заметила, что они уже улыбались друг другу, – будет интересно с ним познакомиться.

– Поймал тебя на слове, но потом не жалуйся, если он поправит твою форму или скажет, что волосы слишком короткие.

– Как так получилось, что ты не перенял у него этот консерватизм и строгость?

– Не знаю… – Филипп задумался, а она с любопытством смотрела на его попытки найти ответ, – возможно, я просто всегда знал, почему он такой. Отец рос в суровых условиях, да и мой дед – тот еще урод, – она слегка покосилась на него, удивленная подобным речевым поворотом, – только это между нами, хорошо?

– Да… да, конечно, – неловко выговорила она, идя на встречу.

– Как же здорово, что мы так хорошо понимаем друг друга, – он хотел сказать нечто личное, и она это видела.

– Но с другой стороны, тебе повезло, разве нет? Благодаря режиму, дисциплине, воспитанию в целом ты смог стать капитаном первой в истории группы колонистов. Думаю, это был его особенный способ показать свою любовь, как и полагается родителю.

– Да, в целом это верно, конечно же. Хотя, я доставил отцу проблем на голову, со мной ему было не просто управиться, и ты, я думаю, уже понимаешь почему, – они снова молча смотрели в глаза друг другу, – я могу спросить тебя о твоем детстве или снова "не подходящее время"? – Спросил он, но быстро добавил, – если что, я не настаиваю…

– Я училась… училась и училась, но лишь потом поняла, как отстаю в общении со сверстниками. У меня были хорошие родители, но они зачастую не понимали меня, считая, что ребенок обязательно должен проводить время с другими детьми. Иногда меня попросту выгоняли на улицу, отрывая от чтения против моей воли, но я не могла позволить себе противится их мнению. Я знаю, что это считается нормальным и почему родители желали мне такого…

– Но это было не для тебя, – она кивнула в ответ, чувствуя, что он понимает и поддерживает ее, – твое – это быть на острове под названием Кесслер, – воодушевленно подвел он итог.

– Ну, это работа, и, да, она мне нравится, иначе меня бы здесь не было. Мою работу и усердие в итоге заметили, а руководить у меня, видимо, получалось всегда, раз меня поставили на эту должность, забрав с планеты. А я ведь так и могла остаться в ЦУПе, контролируя систему навигаций… Почему ты сравнил это место с островом?

– До острова трудно добраться, он не для всех и жизнь на нем очень отличается от привычной, ведь подходит очень немногим… отделенный от всего мира, он, в некотором роде, сам по себе и, разве это не походит на Кесслер или Новый горизонт?

– Интересная мысль. Считаешь поэтому нас и тянет в космос, к новым планетам, которые, в каком?то смысле, острова вселенной?

– В каком?то смысле, да, почему нет. Это шанс начать все сначала, познать, грубо говоря, возможность иного способа жизни, иного себя. Это интересно, в некотором роде, дает нам новую жизнь.

Она ничего не ответила. Филипп смотрел на нее, думая лишь о том, как жаль ему, что они находятся так далеко друг от друга, проводя у себя в голове связь между его чувствами и темой, которую они обсуждают, осознавая общность одного и другого.

– Забавно, – улыбнувшись, сказала Агата.

– Что?

– Я только что вспомнила наше знакомство, когда только начинался набор в команду корабля.

– Кажется, что это было вечность назад.

– Еще как. Я тогда подумала, что ты просто зазнавшийся засранец, которого по просьбе протолкнули в программу.

– И что проблем от меня не набраться, – почти смеясь, ответил Филипп, – да, помню такое. Как и помню, что думал о тебе, как о строгой зануде.