Меделин

Меделин
Наташа Дол

На семью девочки напали разбойники. Проезжающий мимо фургон подобрал ребенка и по воле судьбы она оказалась в борделе небольшого ковбойского городка. Ее назвали Меделин и с этого момента судьба сироты была предрешена. Но, невольно став жертвой, она не смерилась с судьбой и боролась за счастье быть свободной и любить.

Наташа Дол

Меделин

1

Внизу в баре играла музыка, слышались пьяные окрики местных ковбоев и заезжих торговцев скотом. По сути они и сами в этот момент напоминали собой потный скот, завернутый в телячьи шкуры, из которых были сделаны штаны или высокие сапоги со шпорами.

Эльвира охала, сжимая ногами крепкие бедра своего смуглого красавца. Уже неделю, как он появился в этом городке и заказал виски. Она его обслужила и практически сама напросилась расслабить его уставшие с дороги чресла, боясь как бы другая не увела к себе.

Эльвире до ужаса опостылели все эти пьяные мерзкие рожи, лобызающие с ромовыми слюнями ее грудь. Этот незнакомец напротив, был свеж и молод, а глаза так и горели огнем сильного жеребца.

Его звали Эндрю и он был родом из Канзаса. Как и любой молодой женщине, даже работающей в борделе, Эльвире грезился тот, кто полюбит ее и вытащит из грязи. И когда появился Эндрю, в молодой женщине зашевелилась надежда. Парень продавал сукно и обменивал его на зерно. И она уже представляла, как он заберет ее и увезет с собой куда-то туда, где можно начать жизнь заново, где тебя никто не знает и не будет прямо на улице хлопать тебя по бедрам или щипать за грудь.

– Я вас провожу, – ухватилась она за молодого красавца и практически поволокла за собой на второй этаж, где в ряд располагались небольшие тесные комнатки проституток.

Едва захлопнув за собой дверь, Эндрю, распаленный ее желанием, схватил девушку в охапку и усадил на тумбочку, задрав ситцевую юбку и белый подьюбник. Эльвира ахнула и обвила руками его шею. Чуть выступающая щетина защекотала ей шею. Дрожь пробежала по телу: как давно она такого не испытывала. Эльвира запрокинула голову назад, позволяя себя целовать. Ее руки стали опускаться по спине и дошли до кожаной кобуры, отгораживающей женщину от упругих мужских ягодиц. Эндрю понял ее нетерпение и кобура тут же с грохотом упала на пол. Его губы впились в ее, а руки судорожно растегивали тугую пуговицу. Эльвира простонала и ногами ухватилась за его бедра, плотнее прижимая его к себе. Пара слилась в неистовстве молодости, издавая то стоны, то рыки, похожие на звериные.

– Еще, еще… – выкрикивали она, наслаждаясь силой трезвого красивого мужчины, полного сил и страсти.

Они долго еще кувыркались в кровати, то вскакивая, то падая на пол, смеялись, смотрели проникновенным взглядом друг другу в глаза, стараясь познать души каждого.

После встречи с Эльвирой, Эндрю находил причины откладывать свой отъезд и уже неделю проводил свободное время в ее комнате наверху увеселительного заведения, где она и жила.

Другие девушки уже с завистью поглядывали на них, с омерзение отталкивая от себя похотливые руки одних и тех же посетителей.

И в этот день, поглощенные собой, своим единством, влюбленые так же использовали тумбочку и наслаждались близостью, слыша внизу привычный грохот падающих табуреток и грубые ругательства картежников.

– Я люблю тебя, – простонала девушка, опьяненно заглядывая в глаза любовника.

Эндрю в знак признания сильнее прижал ее к себе. И в этот момент на улице перед самым входом послышался скрежет останавливающегося фургона и ржание лошадей. Почти сразу послышались удивленные, любопытные возгласы:

– Что там случилось?

Эльвира, раздираемая страстью и любопытством, громко застонала и руками обхватила бедра Эндрю, заставляя его поскорее закончить. Он бы, наверное, еще понаслаждался ее цепкими ножками и изгибающимся в агонии страсти телом, но ее пыл заметно переместился на то, что же происходило снаружи. Словно раненый зверь, он взревел и оторвался от еще горячего тела Эльвиры. Заправляя вывалившуюся грудь внутрь платья, она поспешила к окну.

Толпа сочувствующих и просто зевак окружила два фургона. Один принадлежал жене владельца борделя, на котором она с управляющим ездила на ярмарку, а из второго выносили чьи-то тела.

Из отрывков бурной речи толпы Эльвира только поняла, что по дороге назад они нашли ограбленный фургон и убитых разбойниками владельцев.

Жизнь в Дерриле особо ничем не выделялась: ни праздников, ни будней, одни и теже пьяные дебоширы и похотливые мозолистые руки. Для Эльвиры такое происшествие было уже большим особым событием. И, позабыв о страстном любовнике, она поспешила вниз узнать все подробности.

Полноватая, вечно неопрятная хозяйка Эшли махала руками, приказывая занести внутрь и положить на стол какое-то хрупкое тело.

Эльвира растолкала пьяных зевак и увидела девочку-подростка. Пепельно-бледное лицо казалось мертвым, но девочка дышала.

– Позовите доктора! – кричали на разные голоса.

И местный лекарь был тут как тут. Его аптека и кабинет для приема были через дорогу. В фартуке, забрызганном старыми засохшими пятнами грязи, с засученными рукавами и растрепанными волосами он склонился над ребенком, отсчитывая ее пульс. Сунул ей под нос нашатырь. Никаких ран на ее теле не было видно. Она задышала учащенно и заморгала длинными ресницами.

– У нее просто шок. Жить будет.

– Кто они такие? Кто-нибудь их знает? – обратился доктор к присутствующим.

Одни пожимали плечами, другие строили предположения, что это была семья переселенцев, но по дороге на них напала шайка бандитов, обокрали, убили родителей, а ребенок спрятался за камни, где ее и нашли.

Эльвира вытащила платок, смочив водой, и осторожно протерла пыль с лица девочки. Та медленно открыла глаза и с испугом смотрела на озабоченные лица, склонившиеся над ней. Тут перед ее глазами пробежали события последних часов и она в испуге встрепенулась, попыталась вскочить и закричать.

Эльвира поспешила прижать ее к груди:

– Поплачь, милая, поплачь. Их уже не вернешь… но ты жива, все наладится…

Доктор встал и потер руки о рубашку:

– Дайте ей выпить сидра, пусть успокоится. А потом накормите куриным бульоном и уложите спать. У нее сильный стресс.

Девочка словно поняла куда она попала и что произошло, круглыми от ужаса глазами смотрела сквозь людей куда-то в пустоту и всхлипывала.

Эльвира приказала отнести ее к себе в комнату и пообещала о ней позаботиться.

Всю ночь она не спала, гладя волосы ребенка. А у самой из глаз текли слезы сожаления. Она тоже рано осталась сиротой. Пьяный отец убил мать от ревности и дочку отдал в бордель за долги. А через неделю его нашли в саванне. Грифы досконально его поклевали, что только по кулону опознали.

Эльвира начала свою карьеру юной шлюхи со швабры, которой вымывала блевотину из-под карточных столов, а рукояткой шлепала по рукам усатых мужей, пытающихся задрать ей юбку во время уборки. А затем настало время первой, самой дорогой ночи. Невинность ее была продана ростовщику, а затем она стала самой прибыльной девкой, имея пышные формы и смазливое личико.

И теперь в несчастном ребенке она видела свою жизнь. Все повторялось, с небольшими поправками. И у этой сироты не оставалось впереди никаких просветов.

Под утро Эльвира задремала и проснулась от стука в дверь. Хозяйка Эшли пришла проведать найденыша. Девочка лежала с открытыми глазами и, не моргая, остекленелым взглядом смотрела на потолок.

Эльвира потрогала ее лоб – жара не было. Но у ребенка не было желания жить.

– Как тебя зовут, детка? – спросила сочувственно Эшли, но ответа не последовало. Женщина почесала чепчик на затылке, обвела взглядом страдающую и после зареванной ночи опухшую Эльвиру, и протянула: – тогда я назову тебя Меделин. Такого имени у нас в доме еще не было, – и вышла, закрыв за собой не полностью дверь.

В этот момент девочка повернула лицо в ее сторону и проводила осознанным взглядом, а потом безучастно наблюдала, как по коридору, хватая в охапку хихикающую барышню, спешил в соседнюю комнату пузатый мужичок. И еще долго через стену слышен был шум борющихся тел.

Эльвира прижала к себе ребенка и прошептала:

– Я позабочусь о тебе, ты будешь мне сестрой.

Только к вечеру девочка немного оправилась и встала с постели, подошла к открытому окну и, прислонившись виском к косяку, посмотрела на небо.

2

Забота о девочке отвлекла Эльвиру от ее горячего любовника и Эндрю все же решился уехать, пообещав вернуться как можно быстрее, продав зерно.

Новую жительницу этого убогого дома вольностей все называли Меделин и она не сопротивлялась, словно понимая, кем бы она ни была ранее, та жизнь осталась позади, а в этой реальности она стала другим человеком.