Прелестник

– Послушай, – вдруг с интересом проговорила Мари и повернулась к нему лицом, – а как у тебя это было впервые?

– Обыкновенно, – просто ответил маркиз.

– Ты боишься рассказывать?

– Ничего я не боюсь, а зачем?

– Просто, интересно. Ты любил эту женщину?

– А почему ты решила, что она была женщиной, а не девушкой?

– Я так сказала… но ты ее любил?

– Любил, а тебе это интересно? – он говорил без охоты. В глазах что-то затаилось.

Мари смутилась. И в самом деле, какое ей дело? Ведь он ни за что не признается.

Луи снова придвинулся. Тихонько будоражил ее поцелуями, а рукой уже устроился на ее коленке.

– Луи, мы все время вместе. Мы не можем расстаться, – проговорила Мари, слабо обняв его за плечи.

– Ты говоришь так, будто мы поступаем плохо, – заметил маркиз, придвигаясь все ближе.

– Я не знаю, Луи. Не грех ли так желать?..

Он засмеялся и ответил:

– Если я утомил тебя, скажи.

– Нет.

– Тогда что?

– Мне стыдно признаться.

– И все же?

– Луи, почему я желаю, как и ты? Это порочно, да?

Он смеется.

– А мне не стыдно, – заявил он.

– Я знаю.

– Тогда обними покрепче.

Он медленно опустился на спину, увлекая за собой Мари. Она подчинилась ласковым рукам.

За окном опять сверкнуло, ярко, неистово. Мари вздрогнула, и ее желание усилилось. Забыв о реальном мире, они соединились под сверкание молний, грохот небес и шум начавшегося дождя.

– Ты слышишь?.. Гром… – на выдохе шептала Мари.

– Гром… – эхом отзывался Луи сквозь прерывистое дыхание. Его глаза то приоткрывались, то закрывались совсем, а губы едва заметно вздрагивали. По лицу пробегали волны напряжения.

Мари не чувствовала ничего вокруг, только Луи. Она слышала дождь, разбивающийся дробью по крыше, и не слышала, как ее собственные губы шептали что-то.

С грозой сразу полегчало. Но, как и предвещала Мари, бушевало недолго. И, когда любовники отдыхали в объятиях друг друга, уже вновь засияло солнце и весело пели птички, будто никакой грозы и не было. Зато воздух сделался чистым и свежим, а жара поубавилась.

– Мы успеем как раз к обеду, – заметил маркиз, посмотрев на солнце, когда они уже шли по тропинке.

– Мы в таком виде… – растерянно проговорила Мари.

– Ну и что?

– Люсьен все поймет.

– Ха-ха, он уже давно понял; хватит о приличиях.

– Как «давно понял»? – остановившись, спросила она.

– Он догадливый. Да ты не бойся. Люсьен никому не проболтается.

– Я не боюсь, просто… – она не договорила, но по ее лицу Луи понял, что она застыдилась.

Люсьен как раз не видел их возвращения и встретился с маркизом за обеденным столом. У Луи проснулся волчий аппетит, так что виконт временами с любопытством поглядывал на него.

Зато Мари пришлось краснеть, когда тетя Жанна задержала ее после обеда будто для того, чтобы помочь, а сама вдруг досадливо заметила:

– Похоже, зря мы с тобой толковали, голубушка. Вижу я, наш прелестник добился, чего хотел.

Мари только смущенно смотрела на женщину и тут же прятала глаза.

– Ах, девочка, да что ж это? – пожалела Жанна. – Ведь никогда он не женится на тебе.

– Знаю, – глухо проговорила Мари, теребя оборку фартучка.

– Да ты, никак, забыла, что с Катрин сталось?

– Не забыла.

– Ай-ай-ай. Парень-то всегда девицу уговаривает, а Луи хоть с десяток уговорит. Слова ласковые слушай, да честь береги.

– Мы любим друг друга, – несмело оправдывалась девушка.

– Вот-вот, милая, и Катрин так же говорила. И где ж она, эта любовь? Вон, на травке играется. Моли Бога, девочка, чтобы все обошлось. А меня не бойся. Думаешь, я ругаю? Нет, Мари, ты чистая девочка, стыд у тебя есть. Если что, так сразу мне говори. У тебя ведь никого нет. А я уж как-нибудь помогу.

Мари взглянула на эту женщину в старом опрятном платье и засаленном фартуке. Ее широкое лицо выражало сочувствие, глаза добрые, заботливые.