Анатомия обмана

Мила сладко потянулась.

– А с какими грибами?

– С шампиньонами, – честно призналась женщина. – У сестры больные ноги, не до леса ей. Но она грибы жарит на домашнем маслице, со специями и сладким лучком. А в картошечку кладет укропчик. У меня есть один постоянный пассажир, так он перед поездкой всегда звонит и их заказывает. Когда с компанией едет, всех друзей угощает.

– А с вишней имеются?

– Не сезон пока, погодьте. Наша южная ягодка только-только соком наливаться стала. Недели через две войдет во вкус. Берите с творогом, не пожалеете. Молочко и сметанка от своей коровы. В Москве такого продукта днем с огнем не сыщите.

– А несите! И кофе заодно.

– Помню-помню. Двойной, без сахара и с коньячком.

– Без коньяка! С сахаром и лимоном.

Вареники были такими вкусными, что буквально таяли во рту. Прежде подобным деликатесом она лакомилась в далекой юности, когда гостила у покойной бабушки. Мила добрым словом помянула умелые руки современной стряпухи и, поблагодарив проводницу, расплатилась. Время тянулось так медленно, словно ее вез не поезд, а сонная гусеница. Листая журнал, Мила поймала себя на мысли, что впервые за много лет при упоминании о шампиньонах, она не окунулась в тот злополучный ужин, когда познакомилась с Федором. И порадовалась, что сумела отпустить в свободное плавание хотя бы эту ситуацию. Одной проблемой стало меньше. О варениках она давно уже вспоминала исключительно в связи с гарнизонной жизнью. В военном городке из-за тотального дефицита продуктов домашние пельмени и вареники были украшением любого застолья. Без них не обходилось ни одно торжество.

Глава десятая

Александр проснулся в загородном доме, осторожно освободился из объятий безмятежно спящей подруги, принял душ, позавтракал и сел за рабочий стол. За последние дни собралось немало документов, необходимо было вникнуть и разобраться. Звонок мобильного телефона заставил его отвлечься. На связь вышел главный компаньон. Возраст и положение Ветлицкого обязывали ответить немедленно.

– Саша, привет. Какие у тебя планы на вторую половину дня?

– Ничего конкретного.

– Отлично. Жду тебя в офисе часиков в пять. Идет?

– Что-то серьезное? – напрягся Ребров.

– Со знаком плюс. Зять был на встрече власти с бизнесом. Есть неплохая идея. Принимается?

– Само собой. Я на связи.

Александр отложил документы и вышел во двор. На генеральском участке по соседству трудились солдаты. Юркий прапорщик руководил строительством сауны.

– Раков, ты куда смотришь, твою дивизию! Держи доски крепче! Шеф вечером приедет, три шкуры спустит!

Ребров усмехнулся и, присев на ступеньки, вспомнил свое армейское прошлое.

…Приезд командующего всегда вызывал настоящий аврал. На плацу маршировали одуревшие от жары солдаты. Офицеры в который раз проверяли порядок в казармах и столовой Местные умельцы усиленно рисовали плакаты, развешивали наглядную агитацию. Оформительскими работами руководил старший лейтенант Ребров. Он вычитывал тексты, делал подписи к фотографиям и лично дорисовывал картину, на которой солдаты шли в учебный бой. По чьему-то умыслу или по досадной оплошности волосы одного из бойцов центрального плана напоминали шаловливые рожки. Офицер заметил это и вызвал к себе художника. Вбежал дородный недотепа:

– Вот он я!

– Ты как представляешься?!

– Ефрейтор Доцяк по вашему приказанию прибыл!

– Чьи это художества?

Боец, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, изумленно уточнил:

– Что вы имеете ввиду, товарищ старший лейтенант?

– Эти рога, – ткнул в картину Александр.

– Це ж волосы. Они, по мнению лейтенанта Гапуна, развеваются на ветру, – прикинулся простачком служивый.

– Не валяй Ваньку, Доцяк! Лейтенант Гапун рисовал только технику! Я сам ставил ему задачу! Кто занимался людьми?

– Может, прапорщик Журов? – беззастенчиво врал ушлый ефрейтор. – Он тут совсем недавно крутился.

– Разговорчики! – пресек поток его фантазий старлей, понимая, что толку от их беседы как от козла молока. – Срочно неси краски и кисти!

– Есть! – нехотя козырнул воин и, выйдя из комнаты, заорал что есть мочи: – Рядовой Курочкин! Срочно принеси краски старшему лейтенанту!

– И кисти! – напомнил офицер.

– И кисти! – лениво повторил ефрейтор.

Александр стал на табурет и старательно пририсовал пилотку. Отошел, любуясь результатом, снова что-то подправил. За работой не заметил, как пролетело время, и все сослуживцы ушли на мотовоз.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите убыть на ужин? – уточнил старшина.

– Как на ужин? – посмотрел на часы офицер. – О, черт, опоздал!

– Так как насчет ужина? – напомнил воин.

– Идите!

На перекладе в ожидании попутного транспорта Александр изрядно продрог. Когда из ворот части выехал командирский автомобиль, он буквально бросился под колеса. Полковник всмотрелся и дал знак водителю остановиться.

– Ребров? Садитесь, подвезу!

Саша с готовностью прыгнул на заднее сидение.

– Толково оформили Ленинскую комнату, спасибо.

– Старались, – старлей расплылся в довольной улыбке.

– Вы, я смотрю, сами хорошо рисуете. Это у вас семейное? – обернулся Зорькин.

– Вроде того…

– Ну, не скромничайте. Супруга ваша даже из моего сына художника сделала. Молодец! А вот нас проверяющие, как всегда, упрекнут в отсутствии индивидуальности. А что такое нестандартность, опять объяснить не сумеют. Замполит вон велел на окнах шторки повесить да цветы расставить, а все равно казенщиной за версту разит. Это же войсковая часть, а не санаторий. Или ты другого мнения?

– Согласен, товарищ полковник – часть есть часть, только и в ней можно что-то изменить. Солдатам это тоже не помешает и даже тепло их дома напомнит.

– Каким таким образом? – заинтересовался полковник. – Жинок да дочек наших послать к ним с караваем? Или в хор их для наглядности поместить? Что молчишь?