Анатомия обмана

– Нельзя ли вас попросить передать дочери этот свитер и носочки, – протянула ей небольшой сверток соседка. – Сонечка в Москве работает, зимы у вас там холодные, а это свое, домашней вязки. Пересылка нынче дорогая, да и занимает не меньше месяца. Вам не придется ее искать, она сама позвонит или заедет. Если можно, – добавила она кротко.

– Без проблем, – лукаво улыбнулась москвичка, радуясь представившейся возможности оставить Борису свои координаты, и черкнула номер телефона и адрес.

Дома мать уже хлопотала у плиты.

– Дети сильно обрадовались твоим подаркам. Лучше бы, конечно, обувку им купить, но телефоны этим дурашкам важнее. Что ноги мерзнут, не беда, главное утереть нос одноклассникам. Лишнее это, конечно, но против моды не попрешь. Лена с невесткой и ребятня зайдут ближе к вечеру, сами поблагодарят.

– Не получится, – обняла ее дочь.

– С чего ты взяла? Смену сдадут и примчатся.

– Мне срочно нужно вернуться в Москву.

– Завтра спозаранку отец подбросит на вокзал.

– Мама, срочно – это прямо сейчас! – повысила голос Мила.

– А поговорить? – присела на краешек стула мать.

– Другой раз.

– Значит, никогда…

– Мамуля, не причитай. Все путем. Вот тебе деньги на обувь внучатам, вот вам с отцом на прожитье, а мне пора собираться.

По лицу матери пробежала горькая улыбка. К деньгам она не притронулась. Задержав на дочери печальный взгляд, достала и протянула обмотанный в тряпицу коробок спичек. Мила отмахнулась:

– Я не курю.

Леся открыла коробок. В нем лежал крошечный пузырек.

– Накапаешь мужу, когда будет совсем невмоготу.

– Это яд?!

– Приворотное зелье. От Ковалихи. Двадцать годков своего часа дожидается.

– Поздно вспомнила, мама!

– Самое время: пан или пропал.

Мила убрала коробок в сумочку и обняла мать.

По спальному вагону Леся и Григорий ходили, как по музею, с раскрытыми ртами. Им бы и в голову не пришло потратить сразу две пенсии на одну поездку длиной в день. Купе, которое выглядело солиднее квартиры любого из их состоятельных знакомых, впечатлило. По взгляду сестры и племянниц было ясно, что они осуждают барские замашки Милы. Когда поезд тронулся, блудная дочь даже всплакнула: такими жалкими и нескладными показались ей престарелые родители. Лена взмахнула на прощание безо всякого сожаления и тут же принялась читать мораль младшенькой. Что и говорить, с сестрой у Милы не заладилось. А разве с кем-нибудь другим сложилось? Она печально улыбнулась и послала старикам воздушный поцелуй, жестом пообещав перезвонить. Мать недоверчиво отмахнулась. Отец щурился, пряча за хмурой улыбкой волнение. Поезд плавно тронулся, провожающие двинулись следом. Губы матери подрагивали, она вытирала слезы уголками платка. Одной рукой Григорий обнимал ее за плечо, другой крепко прижимал к себе. Милу растрогало это непоказное единство. Едва перрон скрылся из вида, заглянула проводница:

– Чего-нибудь желаете?

– Хороший кофе есть? – поинтересовалась Мила. – С коньяком или виски.

– Есть, но обойдется не дешево.

– Я на себе не экономлю. Кофе покрепче и без сахара. И спиртного тоже двойную порцию. Подскажите по опыту, удастся ли доехать без попутчиков?

– Не беспокойтесь, никто вас не потревожит. В Москве в фирменный поезд билеты если и берут, то по необходимости, а наша публика в основном экономит: народу будет с гулькин нос, – обнадежила женщина и уточнила: – Меню горячих блюд захватить?

– И горячительных напитков тоже. Гулять, так гулять!

Отобедав, Мила выпила свой кофе и с комфортом устроилась на мягкой полке. Из головы не шел прощальный разговор с матерью.

– Сердце у меня не на месте. Что-то ты не договариваешь, Людка, – Леся смахнула слезу и поймала взгляд дочери. – Пока мы одни, сознайся, что у вас не так.

Мила нетерпеливо закатила глаза.

– Мама, не хочу драматизировать, но бывало и лучше.

– Ты не темни. Саша тебе изменяет, да?

– Да, мама, Саша мне изменяет!

– А что, трава его уже не берет?

– Закончилась.

– Может, съездим за новой? Я тут недавно мощную старуху разыскала.

– Нет! – запротестовала дочь. – Трава не поможет. Да и хватает ее лишь на ночь.

– А к чему больше? Вам не шестнадцать лет, что б сутки кувыркаться.

– К тому, чтобы не волноваться аж до старости. Мне ведь и правда не шестнадцать.

– Возьмем его фотографию, поколдуем, – ожила Леся. – Раньше всегда помогало.

– Не знаю, мама, что помогало и помогало ли вообще, – призналась Мила, пряча лицо в ладонях. – Раньше мы жили совсем иначе. Появились деньги, а с ними и соблазны. Саша перестал бывать дома и больше мне не принадлежит.

– А чей он ныне?

– Я не знаю! Он девок меняет, как перчатки. Вырос из наших отношений.

– Что ли еще больше вымахал?

– Вроде того. Удержать его я уже не в состоянии.

– Не нагулялся он до свадьбы, вот и наверстывает, – посетовала мать. – А ты детьми прикройся! На жалость надави.

– Без толку. Мальчишки далеко, они чужие. Зря я их в училище спихнула.

– А я тебе что говорила? – всхлипнула мать.