Индульгенция на любовь

– Да! Да, ты прав! Так круто!

Достаю из сумочки телефон – посмотреть время и заодно, не было ли пропущенных звонков от дочери. И тут же натыкаюсь на высветившееся сообщение на экране. Эмин. Выключаю экран и притягиваю к себе голову мужа, пытаясь перекричать музыку:

– Я в туалет!

– Давай!

Затворив дверь туалета, открываю сообщение – сердце почему-то стучит, как сумасшедшее и ладошки внезапно вспотели – что со мной творит этот парень?!

«Налаживаешь отношения с мужем?»

Ого! Он где-то здесь! В толпе и полумраке клуба, конечно, я его не разгляжу, зато он, видимо, уже разглядел меня! О, Боже, как же мне сейчас тоже хочется его увидеть! Безумно хочется! Настроение становится игриво-возбужд?нным.

«Разрешаешь?»

Отправляю анимацию с зажигающе танцующей девушкой.

Ответ прилетает тут же.

«Конечно»

Ах! Он мне, блин, разрешает, засранец! Хочу прямо сейчас увидеть его, посмотреть в его глаза, утонуть в них…

«Эмин, хочу тебя на игрушки! Давай плюнем на все твои принципы и просто оторвёмся!»

Да, бокал красного вина и дикие пляски на танцполе сделали своё дело – мои демоны проснулись, а тут ещё и Эмин своим присутствием и своими сообщениями подергал их за пятки…

«Кэт, ты красивая умная девушка. Но это уже начинает напрягать. Я уже сказал, не нужно нам общаться. Восстанавливай отношения с мужем»

Блин! Блин! Блин! Всё моё супернастроение как корова языком слизала! Да как же он это делает?! Чувствую себя какой-то куклой в его руках. Только пять минут назад у меня бешено колотилось сердце и глаза сияли возбуждением и счастьем, а теперь как будто внутри кто-то свет выключил. Ну, в смысле кто-то? Очень даже понятно, кто. Одним сообщением Эмин стёр с моего лица улыбку и лишил настроения продолжать веселиться и танцевать.

Стираю переписку. Не только у себя, но и у него. Да пошёл ты! Да пошёл ты! Да пошёл ты!

Наклеиваю на лицо улыбку и возвращаюсь за столик к Сержу. Притягиваю его голову к себе и кричу:

– Пошли домой! Я устала!

Серж кивает, и мы двигаемся между танцующими за столиками телами к выходу. Выходим на воздух – о, Боже, какая блаженная тишина, какая услада для ушей – просто тишина ночного города!

– Домой? Или погуляем? – Серж берёт меня за руку и озабоченно заглядывает мне в глаза. – Ты чего такая?

– Да… чего-то голова заболела. Видимо, с непривычки от громкой музыки. Пошли на море!

– Хочешь искупаться?

– Посмотрим. Как вода. Если тёплая – поплаваю.

Делаю глубокий вздох, пытаясь сбросить с себя негатив и перестроится. Да что же за человек он такой! Никогда я не испытывала, чтобы моим организмом, моим сознанием кто-то так управлял! Как будто у него в руках моя кукла Вуду, и он полностью контролирует и управляет мною – моими чувствами, моим настроением, моими мыслями… Мне такое незнакомо в жизни.

Обычно в общении с мужчинами было всё предельно понятно. Я всегда чувствовала, как примерно будет вести себя тот или иной мужчина. И интуитивно вела себя с ними соответственно. А тут… Он как будто играется со мною, прекрасно понимая свои возможности и свои силы.

Вода в море в самом деле была тёплая. А ночной пляж безлюден и тих. Только приятный, ласкающий шум прибоя. Я скинула всё, кроме трусиков, и шагнула в море. Приятно освежающая вода приняла меня, как родную… Я плавала вдоль берега, немного отплыв от него на расстоянии видимости мужа в темноте ночи.

Мне хотелось плакать сейчас, что я и сделала – солёные слезы уплывали в солёное море. Мне вдруг стало настолько жаль себя, что слезы полились нескончаемым потоком. Я осознала вдруг, что ни разу не заплакала с того момента, как узнала о предательстве мужа. А тут вдруг разом навалилось всё – и блонди, и Эмин, будь он неладен, и собственное ощущение беспомощности, невозможности всё изменить, вернуть, как было…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЭМИН

– Так ты уже нашёл, какую берём? Давай «Ауди», брат! Крутую такую! Мощную!

– Я понимаю, что ты хочешь покрасоваться, но нам на ней ездить по всему побережью, да вообще по всей Черногории, да ещё и в Боснию на визаран гонять. Сейчас надо думать, как фирму открыть и ВНЖ получить, а не о крутизне тачки. Не крутая она должна быть, а над?жная, чтоб работала, а не на ремонте стояла. И чтоб не вокруг заправки на ней ездить. За сезон надо на ВНЖ заработать. Вот это должно быть в твоей голове, братишка! Взрослей уже, Керим, очень тебя прошу!

– О, ну, снова ты эти песни запел, брат! Всё, я убегаю! Дай мне денег тогда – я друзьям пообещал проставу за выигрыш.

– Керим, полтос дам, больше не дам. И определись уже – если ты со мной работаешь, то работай – клиентов ищи, рекламу давай, договаривайся! А проставы твои подождут до вечера.

– О-о, не нуди, брат! Сегодня давай без меня, сегодня я друзьям уже пообещал. Сам же говоришь всегда – мужчина слово своё должен держать!

– Слушай, мужчина! Ты так слово можешь дать – бухать каждый день и шмаль курить, и что?

– О, так это идея, брат! Как я сам до этого не догадался! Зато такое слово и держать легко – кайфуй каждый день, и все тебя уважают – настоящий мужчина, слово своё держит!

Такие разговоры у нас с Керимом случались чуть ли не каждый день. Даже представить не могу, что будет с ним без меня! Почему он никак не вырастет, не осознает, что уже не подросток, а взрослый мужчина? К тридцати годам уже семьи, детей имеют, а Керим сам как дит? малолетнее. Что его ждёт дальше? Не знаю. Не знаю, но чувствую огромную ответственность перед его родителями. Особенно перед его матерью.

Т?тя Валида была и мне как мать. Потому что своей матери я был не нужен. В детстве я понять не мог, почему моя мама, моя такая любимая мама буквально не замечает меня, отмахивается. Очень часто я слышал: «Отстань! Надоел! Иди к своему отцу!». Иногда я даже замечал, как мама смотрит на меня злым, сердитым взглядом, хотя я ни в ч?м не провинился, ни в ч?м не был виноват. Никогда она не ласкала меня, как матери ласкают детей, не прижимала меня к себе, не обнимала, не разговаривала со мной ласково, участливо – больше молчала или говорила раздраж?нно.

Я быстро научился не задавать лишних вопросов, быть послушным, старался хорошо учится, не совершать плохих поступков, не участвовать в мальчишеских забавах, за которые обычно прилетает – я хотел хоть как-то заслужить одобрение матери. Но она вс? равно оставалась холодной и равнодушной со мной. Отдушиной для меня, ребёнка, была т?тя Валида – она со мной обращалась именно так, чего я всегда ждал от матери – и обнимала, и гладила по голове, и хвалила, и любила как родного сына…

Долго я не понимал, не мог понять своим детским умом – чем же я виноват так перед матерью, что она меня не любит – это я тоже понял очень рано. Пока однажды случайно не подслушал разговор матери и т?тушки Валиды. Мне было тринадцать тогда. Почти совсем взрослый. Во всяком случае, я уже многое понимал.

Это было вечером, уже стемнело. Тётя Валида с мамой сидели на террасе и не видели, что я вернулся с улицы. Я тихо прошёл в свою комнату. Они разговаривали совсем в полный голос, думая, что меня нет дома. Не дойдя до комнаты, я остановился и уже не мог идти дальше. Фраза тёти Валиды пригвоздила меня к полу, в этот момент, кажется, я слушал уже не только ушами – я слушал всей душой.

– Почему ты так не любишь Эмишика, Фари? – мягко-вопросительно прозвучал голос т?тушки – она всегда говорила мягко и ласково, боясь обидеть.

Ох, как же я хотел знать ответ на этот вопрос! Всю свою жизнь я искал на него ответ. И вот сейчас я мог услышать мамины слова, понять, почему она действительно меня так не любит – своего родного, единственного, такого послушного, такого любящего е? сына.

Мама не торопилась отвечать на вопрос. Я ждал, замерев в одной позе, весь обратившись в слух. Видимо, мама раздумывала, что ответить, подбирала слова.

– Это так заметно? – наконец услышал я, и горький вздох вырвался из моей груди.

– Заметно, Фари! Как такое не заметить? И он тоже это видит, чувствует. Ты понимаешь, как ему больно, Фари? Что ты делаешь с мальчиком? Хороший же он у тебя!

– А что я могу сделать с собой, Валида? Разве ты не помнишь? Разве ты забыла всё? А я не забыла и не забуду никогда! Никогда не забуду, как разлучили меня с любимым, как силой взял меня Ибрагим, как родители меня отдали ему, как вещь. И как он насиловал меня каждую ночь, пока не начал живот расти. Я всё это помню, сестра, помню, как будто это было вчера. И Эмин для меня – живое напоминание Ибрагима. Пусть он давно не живёт со мной – одна радость. Но глядя на Эмина, я каждый раз вспоминаю всё. Всё, что творил со мной Ибрагим. А ещё я вспоминаю своего любимого Амира и каждый раз понимаю, что не буду с ним никогда. Иногда я думаю – лучше бы я умерла тогда, когда рожала Эмина. Лучше бы я умерла тогда…

– Да что ж ты такое говоришь, Фари! Что ж ты такое говоришь, побойся Аллаха! Молись, милая, молись, Аллах милостив, он ещё пошлёт тебе счастье!

– О каком счастье ты говоришь, Валида? Если бы Ибрагим развёлся со мной, может, кто-то и решился бы женится на мне. Да только Ибрагим не станет разводится. Его всё устраивает. Формально он женат и при этом живёт как ему вздумается. Нет, этому я очень рада, что больше он не приходит в мою постель и не насилует. Но мне бы хотелось полностью освободится от него.