Черная дыра, или Три часа ночи

Он любил звезду. Любил как умел – был зависим от своего кучерявого Косячка. А как иначе? Звезда экрана. Вот только говорили в этих фильмах на немецком языке и без перевода. Она танцевала и пела, вернее, извивалась и стонала. Это слышал весь двор. Петр Иванович не слышал – он был глух и слеп. Его звезда звездила оголтело. Она была неким отделом кадров при заводе – сразу проверяла всех знакомых мужчин на пригодность, а после разрешала работать, то есть бухать с ее суженым пивко в гараже. Доступ был через ее звездное тело.

Петр Иванович нервно кашлял в кулачок и удивлялся, что он – такой тихий мальчик в детстве – вдруг стал таким популярным в зрелости. К нему – такому удивительному, собутыльники со всего города тянулись. Чередой, кавалькадой, гвардией.

Но иногда в его жизни наступали серые дни. Бывало так, что один из его верных друзей возьмет да и соврет о его звездочке: мол, шалава она подзаборная.

? Не, ну вы видели?! Где они забор-то нашли!

В такие дни он хмурился на серый день, на неблагодарных и завистливых людей, поджимал хвост и несся к цветочному ларьку за вяленьким букетиком самых дешевых цветов.

– Ларочка, это тебе, моя дорогая.

Ларочка брала цветы, томно поднимала одну бровь, выбрасывала старый букет и вставляла в вазу новый.

Такой день был хмурым всегда только до тех пор, пока цветы не делали свой стандартный круговорот в вазе. Дальше начинали петь свирели. Ларочка распахивала халатик, спускала бретельки комбинации и разрешала липким губам Петра Ивановича присосаться к груди, ляжкам… Короче, ко всему, к чему он хотел присасываться. И он хотел! Как он хотел! Он вбирал ее жадно, вдыхая запах других самцов, фильтруя его своими легкими, оставляя грязный налет чужаков в своем сердце. И молчал.

Петр Иванович был глух и слеп, ну что ж тут поделаешь. Не по врачам же его водить за ручку. Его кудрявый Косячок никогда не позволит ему убедиться в том, в чем он совершенно не хочет убеждаться. И даже если он будет физически стягивать с тела Ларочки очередного ухажера, то это будет точно не то, о чем он подумает.

Христофор…

Он имел жену и любовниц. Одну из чувства долга, которое отмечено печатью в паспорте, всех последующих – по любви. Иногда любви он хотел так много, что обменивал ее на деньги. Он пробовал экзотику, совмещал несовмещаемое, бросался в крайности. Но ему всегда чего-то не хватало. Ну не было той глубины, о которой пишут в любовных романах. Нет, он не читал. Он их смотрел. Фильмы, в которых почти нет слов, много звуков, удачное начало, чудесное продолжение и оглушительный финал. Но, чего-то все-таки не хватало. Но чего? Он открывал и открывал Америки, но оказывалось, что это очередные спальни в многоэтажках.

А потом его сглазили. И заклятье наложили на самое бесценное место. На сердце. Он влюбился. И влюбился так жадно и безоглядно, что выпал из большого секса. Чувство нахлынуло внезапно, только стоило бабке-гадалке в мантии провести ритуал и вынести решение. Его развели. Развели с той, на которую он, как оказалось, подсел. И подсел сразу же, еще в институте. Он так тщетно совершал попытки спрыгнуть. Наркотики – это зло! Так его научили родители. Она уходила быстро: собрала все самое ценное и важное, захлопнула чемодан и выставила его за дверь.

– Ступай, Христофор, открывай свои Америки.

– А последний косячок?

Она прижала его голову к себе и поцеловала в лоб. Никогда еще Христофор не оргазмировал в такой ситуации. Вот оно! То, чего ему так не хватало. А поздно…

РАЗМЫШЛИЗМ 3

Три часа ночи. Не спится. Привычно встаю с кровати и плыву по коридору в кабинет. Тут те самые обои. Те самые! Хорошо, что сюжет всегда разный, а то в черной дыре было бы скучно. А так подсознание крутит мне сериал за сериалом. Без реклам и длинных пауз. Правда и без попкорна и кока-колы. Но это к лучшему. Мой дзьоб не дзьобает. Пища не пролазит, хоть пальцем проталкивай. Нет ни жевательного, ни глотательного рефлекса. Зато поблевать и поикать могу от души. Просто осточертел вкус желудочного сока, пропитанного никотином. Лучше бы от березового сока. И не из пака, а из березки. Присосаться бы к стволу сухими губами, вгрызться новыми титановыми зубами и выгрызть себе слез российской плакальщицы. Ладно, у женщин нет национальности, расы и вероисповедания. Они все феечки, но мало кто из них об этом помнит.

Почему люди не помнят себя грудничками? Почему первые воспоминания начинаются с назидательного тона, угла наказаний и слова «нельзя»? Мы не помним, как самозабвенно нас любили и радовались тому, что наши какашки не черно-зеленые, а бежевые. Как мало нам надо было уметь, чтобы вызывать колоссальный восторг у взрослых. Вот-вот! Именно в это чудное время все девочки знают, что они вовсе не девочки, а феечки. А потом, пройдя круг ада от «нельзя», угла наказаний и до укоризненного взгляда, у феечек наступает пожизненная амнезия. Теперь они просто девочки, потому что мальчикам феечки не по зубам.

Мальчики берут девочек, упорно пробуждают в них темные воды и удивляются смене образа. Пробудил? Бери! Она вся твоя. И не только она, а со своей метлой и шабашем таких же, как она. Не по зубам была феечка? Теперь придется укрощать ведьмочку. Ну, удачи тебе, в борьбе с полтергейстом.

МЫ 4

Один мудрец сказал:

– Если человеку плохо, лечите его лаской и заботой.

Его спросили:

– А если не помогает?

– Увеличьте дозу.

Было бы хорошо, если бы один мудрец говорил, а другой мудрец внимательно его слушал, внимал и воплощал совет в реальность. Но в жизни все не так. Крылатые фразы так и остаются крылатыми – как влетели, так и вылетели. Конечно тяжело, когда у тебя внутри все клокочет, а ты расплываешься в улыбке и говоришь няшности. Тяжело. А кто обещал легкости на крутых поворотах? Преодолевать препятствия, побеждать превратности судьбы и выходить из положения героем – удел мужчин. А сражение с женским плохим настроением, тем более, когда виновником «торжества» являешься сам, – обязательная программа по сохранению отношений.

Когда у меня внутри разгорался пожар, все, чего я хотела, чтобы его скорее потушили. Один поэт сказал, что нельзя огонь потушить огнем. Прекрасно! Хоть кто-то об этом знает. Ты не знал. Поэтому тушил огнем.

Мои желания и твои поступки устраивали рыцарские бои. Порой доходило до схватки горцев – в живых должен остаться только один.

Ты наотрез отказывался делать мне приятности, потому что был зол. Зол на то, что я обижалась на твои поступки. Да, приправила обиженность неказистыми словечками. Литератором с нелитературными словами я была знатным. Ты отвечал тем же или превращался в молчаливого кита и падал на дно. А я злилась еще больше – мало того, что не осознал плохой выпад в мой адрес, так еще и не тушил пожар водой.

Костер разгорался. Каждый из нас с рьяной отвагой подбрасывал новые бревна. Гори! Сильней! Разрастайся! Уничтожай все вокруг!

– Тю, я не этого хотела!

– А чего?

– Любви, ласки, нежности, заботы…

Порой у нас был прогресс, и ты подходил и прижимал меня к себе. Получив толчок в грудь, сразу бежал за новыми бревнами, со словами, что на меня ласка не действует. Действует! Просто пожар уже большой, а ты пришел с одним стаканом воды. Вылил и ждешь, что в миг все устаканится, успокоится и даже дыма не будет. Будет еще и пожар, и дым, и мы все в золе. Не я изначально играла со спичками. Ты. Детям спички не игрушки!

Как легко пробудить в девочке феечку, еще легче пробудить ведьмочку.

Я писала инструкцию к себе. С юмором, сарказмом и неразборчивым почерком. На самом деле инструкция ко всем феечкам и ведьмочкам существует, причем одна и та же. Одинаковая. Делаешь это – получаешь феечку, не делаешь – ведьмочку.

Несколько строк из инструкции к феечкам

Если начал он – совершил нечто, на что она обиделась.

Нельзя на женскую истерику отвечать мужской.

Нельзя забывать с чего все началось и помнить лишь конечные матерные всхлипы.

Нельзя допускать, чтобы разгорался пожар.

Нужно делать выводы – убрать или снизить до нуля то, с чего все началось.

Надо умножать и умножать дозу ласки до тех пор, пока пожар не потухнет.

Надо всегда помнить о том, как больно было феечке, и что ты сам являлся источником этой боли.

Нужно всегда при себе иметь ведро с водой.

Надо делать все, чтобы ее крылышки как можно чаще были светлыми, яркими, прозрачными, а не в золе.

После пожара нужно взять свою феечку, выкупать, надеть на нее чистенький сарафанчик и поцеловать в носик.

Если спичками первой начинает играть она.

Подождите, пока чуток разгорится пожар.

Спокойно вылейте ведро воды.