Но свет в домиках горит

Очень торопилась на работу, поэтому остановилась у очередной на девяносто три процента растаявшей лужи, чтобы понаступать на тонкие ледышки.

– Они как стеклышки! – восторженно восклицала моя новая подружка, придавливая очередной ледяной кораблик сапожком размером с мою ладонь. – Правда, тётя?

Ну вот какая я тебе тётя.

Чай

А у вас бывает такое, что вот налили вы себе чай, сели в любимое кресло, чтобы немного подождать, буквально на несколько градусов чтоб похолоднее стал, ленту пока почитали или книжку хорошую, а потом руку протянули, обжигающее что-то предвкушая, поднимаете чашку, а она пустая (и прошло шесть лет). Бывает? У меня нет.

Имена

А представьте, что в книге всех героев зовут одинаково. Ну, например, все мужские персонажи – Василии, а женские – Зинаиды. В жизни же бывает так, почему в книге быть не может.

И, как в жизни, каждому требовалось бы пояснение: например, «сказал тот Василий, у которого колли» или «Зинаида (которая с шестого этажа, не путать с ее матерью или Зинаидой Васильевной, учительницей биологии) поправила фартук», или «Василий! – крикнула из окна Зинаида, которая из бакалейного, и добавила. – Да не ты!»

А колли зовут Дуняша. Сука, стало быть.

Хусик

А потом водитель Артур Анушаванович говорит: «Можно я сделаю один звонок?» И я, прикинув, что так говорят только роботы и подозреваемые, разрешаю.

– Алло, – полушепотом, будто из засады, говорит Артур Анушаванович, – Хусик? Это Валера тебе звонит. Что значит какой? Думай! Валера. Как бы Валера!

Затаилась, веду себя так, будто мы уже доехали, я вышла, поставила пять звездочек и пью чай с зефиром.

Хусик смог, и я смогу.

Виновата ли я

За соседним столиком тихо сидит большая семья. Ну как семья – дедушка с бабушкой, четыре девушки лет тридцати-пятидесяти, мужчина лет сорока восьми и девочка младшего школьного возраста. Не поймешь, в общем, кто кому чего должен. У взрослых бутылка шардоне и минералка, у ребенка ваза с цветами и пустой стакан. Мужчина грустит, четыре девушки вполголоса общаются с дедушкой, девочка делает плечами вот так, в такт музыке.

И вдруг бабушка говорит:

– Может, споём?

Семья замолкает.

– Ну, – говорит бабушка, – день рождения же.

– А давай! – говорит одна из девушек.

Полуоборачивается к бабушке, обнимает ее стул и на три-четыре они на пять голосов полушепотом затягивают:

– Виновата ли я, виновата ли я…

Дедушка находит в глубинах стола помидорчик, жуёт и улыбается, мужчина тянется к минералке, девочка делает плечами вот так.

Голубая цапля

На днях я обнаружила себя глубокой ночью за чтением статьи о содержании малой голубой цапли в домашних условиях. До этого – за внимательным изучением материалов про строительство двухполосной дороги из Урлу-Аспака в Каракол. А неделю назад, страшно подумать, я читала обзор гандбольного чемпионата мира в Египте.

И вот такое всегда случается, когда город засыпает, и просыпается тяга к знаниям.

Гражданочка

Во время неожиданно накрывшего меня дневного сна показали только одну короткометражку.

Я еду на такси к метро «Кантемировская», водитель тормозит у обочины, я рассчитываюсь, и в этот момент со стороны дороги в машину начинает вламываться какая-то тетка. Я говорю: «Что вы себе позволяете!» А она такая: «Не мешайте, мне пройти надо». Врывается в машину, перешагивает через меня и выходит в противоположную дверь. Я сначала не нахожусь, что сказать, но потом возмущенно кричу ей вслед: «Гражданочка!»

Я ушла

Вечер, метро, на скамейке у первого вагона сидят четверо. Слева направо: девушка в зеленой шапке с помпоном что-то стремительно пишет в телефон, яркий сноубордист отрешенно смотрит в сноуборд, бабушка в костюме бабушки в пятый раз аккуратно сворачивает синий в горошек зонт, молодой человек в черном раздраженно трясет планшет, на экране – протирающий плитку независимый танцор. Если фиксироваться на этих четверых, проходящие поезда сильно размыты.

«Ну и где ты, как тебя узнать?» – пишет зеленая шапка в чат.

В разные стороны медленно движутся люди в промокших ботинках, с усталыми лицами, тяжелыми сумками. Над толпой время от времени проплывают тюльпаны, мимозы, шар.

«Я на скамейке, если что, в зеленой шапке, ориентир – сноубордист, и он не я, – пишет девушка и добавляет, – здесь телефон почему-то не берет, пиши сюда».

Сообщение улетает, новый уходящий поезд размывает сигнал. Девушка вглядывается в толпу. Сноубордист смотрит в сноуборд, бабушка складывает зонт в чехол, чехол в пакет, а пакет – в сумку. Молодой человек в черном, беззвучно выругавшись, встает, садится, опять встает и уверенно направляется к эскалатору.

«Я тут уже двадцать минут. Если ты просто прошел мимо, скажи, не теряй мое время», – пишет зеленая шапка.

Минуты на табло переключаются со скоростью секунд.

«Я ушла», – сообщает девушка молчаливому чату, входит в подошедший поезд и убирает телефон в карман.

Молодой человек в черном, перепрыгивая через ступени, взлетает по эскалатору, выбегает наружу, долго ловит сеть и получает пять сообщений в случайном порядке.

На улице дождь, лужи, темнота. Из метро выходит сноубордист, а за ним еще один. И еще.

Пукапука

Обязательно настанет день, когда вы поищете Пукапуку на карте. Потому что Пукапука – это картинка про одиночество.

Это даже не улитка, домик которой выкручен в другую сторону. Пукапука – атолл в Тихом океане. Коралловый остров-бусы площадью полтора километра. До ближайшего острова 83 километра или, если пробки, 383 (до другого). Там есть три деревни, взлетно-посадочная полоса и католическая церковь. Все несколько сотен жителей выращивают кокосы, бананы, таро (это такой волосатый картофель) и папайю. В 2005 сильный циклон разрушил 90 процентов домов, три года их восстанавливали.

Так, если разобраться, в любой голове происходит что-то очень похожее и важное – бананы, там, кораллы, разрушения, мучительные выходы в ситуациях, когда проще прикрутить другую голову, но в целом каждый из нас – это одинокая Пукапука посреди бескрайнего океана.

Любовь

– Ваш звонок очень важен для нас, – отвечает на том конце провода женщина-робот и включает музыкальный автомат.

– Хорошо-хорошо, – говорю я в пустоту, – я подожду.

– Не вешайте, пожалуйста, трубку, вам ответит первый освободившийся оператор, – уговаривает женщина-робот из другого отдела.

– Да не вешаю я, не вешаю, – поддерживаю разговор, – пусть освобождается.