Тёмный рассвет

В идеале мне нужно было столкнуться с одним из служителей для того чтобы утащить у него магнитный ключ от камер, а заодно узнать за какой именно дверью находится лаборатория.

За спиной послышался звук открывающейся двери.

У меня было два варианта: либо пойти навстречу к тому, кто вышел из кабинета или же быстренько спуститься на второй или первый этаж.

Насколько мне было известно, на третьем этаже располагались кабинеты начальства, а мне хотелось встретиться с кем-нибудь попроще, но, с другой стороны, ключи от камер наверняка были не у всех законников, а у начальства обязаны были быть.

После недолгих колебаний решила стоять на месте.

«Я нахожусь здесь на законных основаниях, поэтому никого и ничего не боюсь», – дала себе установку.

На несколько секунд прикрыла глаза, максимально расслабляясь, насколько это можно было в моём положении.

Тяжёлые шаги приближались.

Постаралась придать лицу безмятежность.

– Что вы здесь делаете? – раздалось за спиной.

– Жду, – ответила, разворачиваясь и хлопая ресничками.

«Надо же, как мне «подфартило-то», – передо мной стоял начальник нашего двести тринадцатого отделения собственной персоной. Злобный, лысый, толстый мужичок, чуть ниже меня ростом. Около года назад, он хотел прилюдно выпороть мою мать за то, что она, выходя из отделения, споткнулась и упала к его ногам. Как же! Мамочка посмела задеть до блеска начищенный ботинок начальника полиции, и тот запылился! Борис Сергеевич, это имя навеки отпечаталось в моей памяти. Я умоляла этого мужчину пощадить мамочку, но этот монстр в человеческом обличии оставался непреклонен.

Мама бы не выдержала тридцать ударов плетьми. Пришлось предложить Борису Сергеевичу компенсацию за моральный и материальный ущерб. Этот жлоб такую цену загнул…

– Меня ждёшь? – и без того узкие серые глазки мужчины прищурились.

– Нет, Игоря. У него что-то срочное. Просил подождать, вот я и жду. – На лице ни капли тревоги. Только лёгкая грусть, при этом я непрестанно моргала ресницами, пытаясь создать образ тупой девицы.

Начальник отделения меня не узнал. Ещё бы, зачем ему запоминать какую-то нищенку в лохмотьях. К тому же столько времени прошло, да и сейчас благодаря парику, линзам и приличной одежде я выглядела совершенно по-другому.

– Какого Игоря?

– Тёмненький такой, кучерявый и черноглазый, у него ещё шрам небольшой на виске, – показала на каком именно. Игоря и ещё троих я давным-давно заприметила. Эти ребятки меня не единожды до камер к матери провожали. Кто-то к ним обращался, к кому-то они, вот я и запомнила.

– Потапов? – кустистая бровь мужчины взлетела вверх.

– А я фамилию у Игоряши не спрашивала, – покаялась, пожимая плечами и снова глазками хлоп-хлоп. – Мы с ним только недавно начали встречаться, как-то неудобно было задавать вопросы о фамилии, да и не до этого как-то было. – Изображая на лице смущение, опустила голову.

Как же мне хотелось поставить этому жиртрясу подножку и посмотреть, как он кубарем полетит по лестнице.

– У Потапова сегодня выходной, – попёр на меня Борис Сергеевич, уличая во лжи.

– Вот и я о том же, – не растерялась, хотя и не ожидала, что так повернётся. – Мы в кафе собрались, а Игорю в лабораторию срочно потребовалось наведаться, – тяжело вздохнула.

– Ты мне тут не заливай! Лаборатория на первом этаже! Если бы действительно ждала, то сидя в коридоре на скамейке! А ну-ка пройдём… – Подняв свою жирную ручищу, начальник отделения жестом показал мне проследовать к лестнице.

«Не хочу я с вами никуда идти! Мне только ключики нужны».

Шагнула в сторону начальника отделения, вроде как согласная пойти с ним, и тут же сделала вид, что нога у меня подвернулась.

Пошатнулась в сторону Бориса Сергеевича, а после и вовсе на него завалилась, при этом моя правая рука легла на его нагрудный карман, а пальцы левой прощупали правый карман мужчины.

Нужного мне прямоугольного ключа ни там, ни там не было. Срочно требовалось переходить к плану «О», это когда приходилось действовать по обстоятельствам.

– Простите, голова закружилась, – произнесла, вроде как отлепляясь от мужчины, и даже левую руку ко лбу поднесла. Пара секунд и я упала на Бориса Сергеевича всей массой тела, незаметно извлекая из его левого кармана магнитную карту-ключ, которая тут же перекочевала в мой карманчик.

– Что ты себе позволяешь? – взбеленился мужчина. Меня отодрали и оттолкнули. Воспользовавшись ситуацией, упала на пол.

– Как ты, мерзкая тварь, посмела ко мне прикоснуться?! Публичная порка! Десять плетей! – разошёлся не на шутку Борис Сергеевич.

– Мне плохо стало, – попыталась оправдаться, и не думая подниматься.

– Сорок плетей!

– Я не нарочно, – пролепетала.

– Пятьдесят плетей! Сейчас же! Не откладывая!

Липкий пот страха выступил на ладонях и заструился по спине. Сердце забилось с перебоями. По телу прошла дрожь, а желание бежать без оглядки стало приоритетным.

«Надо было искать законника на втором или же на первом этаже, – пришла запоздалая мысль, – я должна была предположить, что чем выше начальник, тем он дурнее».

Глядя снизу вверх в серые глаза мужчины с расширившимися зрачками, поняла, что он наслаждается моим страхом.

«Я властен над тобой делать всё, что я захочу», – прочитала в его глазах.

«Маньяк, садист и шизофреник, – дала оценку, – да ещё и у власти, – от таких лучше было держаться подальше, но сначала надо было вырваться». – Я читала о том, что пропитываясь страхом жертвы, маньяк испытывает чувство психического и физического удовлетворения. Действовать нужно было от противного.

Глубоко вздохнула, неимоверным усилием воли беря себя в руки.

Начальник отделения ждал, что за моим первым непроизвольным испугом последует настоящий страх. Этот извращенец жаждал насладиться им.

Улыбнулась, пока ещё краешками губ.

«Фиг тебе».

Расправила плечи. Тряхнула волосами и теперь уже без страха взглянула в стальные глаза.

Растянула губы в улыбке, не без удовольствия замечая, как Бориса Сергеевича передёрнуло.

Улыбка стала шире.

– Я люблю боль, – произнесла с придыханием. – Вы сами меня бить будете? Пойдёмте в ваш кабинет.

– Это не отделение законников, а самый настоящий бедлам! – прорычал Борис Сергеевич. Он брезгливо вытер об себя ладони, которыми ко мне прикасался, отталкивая. – Чтоб через две минуты духу твоего здесь не было!

«Ну, вот и всё, я ему уже не интересна. Раз не боюсь боли, не испытываю страха, нет никакого смысла со мной возиться».