Поверь мне

– А ты помнишь, что у нас завтра экскурсия в закрытую часть оранжереи универа, опять артефакт показывать будут. Ты пойдешь? – я растянулась в кресле на уютной террасе, собирая лицом последние летние лучики. Скоро осень, дождливая и ветреная, учебный год только начался, и я с нетерпением ожидала новых занятий. Учиться мне нравилось, биология была моей страстью. Практику я обожала, в руках все спорилось. Теперь только бы работу найти.

– И чего я там не видела? Не верю я в это все. Говорят, камень какой-то, размером с фасолину. Каждому курсу показывают. Можно и пропустить. Каждый год показывают. Это ты не видела, потому что перевелась поздно к нам, а в прошлом году в оранжерее, где он лежит, реставрация была.

«Камнем, размером с фасолину» Лара называла общеизвестный артефакт, якобы принесенный примерно сто лет назад на Землю людьми, вышедшими из портала. Удивительно красивые люди называли свою планету Теей. Я как-то готовила доклад по «Теянскому пришествию», в архивных документах говорилось о том, что они пришли помочь Земле возродиться, так как с демографией было совсем плохо, люди вырождались, генетически были деформированы, а главное – восстановление флоры и фауны шло настолько малозаметными темпами, что грозило не восстановиться полностью вовсе. Там еще была какая-то не слишком достоверная история о девочке, якобы Жрице этой планеты, заблудившейся в мирах, выросшей на Земле, но вернувшейся на Тею. А потом она пришла порталом к нам, с группой людей, а также саженцами и семенами их «волшебного древа». С верой в то, что это сможет помочь экологии и спасет планету. Говорят, деревца не прижились, по крайней мере, расселив 25 саженцев и столько же семян по разным Округам, через некоторое время обнаружили их пропажу. То ли малыши не прижились (вот бы меня туда!), то ли были изъяты кем-то, то ли история вообще выдуманная, но тем не менее, с тех пор осталось несколько окаменевших семян-артефактов по разным уголкам мира. Удивительным казалось то, что настоящее возрождение Земли началось именно с той временной метки. С появления людей из портала.

Сейчас мы были вполне довольной, счастливой и здоровой расой людей. И, пожалуй, это самая настоящая эра расцвета Земли, где царствовало относительное благополучие, изобилие и справедливость. Мы обладали высокими технологиями, стабильностью, знаниями. Нам больше не надо было принудительно вступать в браки, как только отменили обязательные генетические карты, и люди стали выбирать партнера по душе, детская рождаемость повысилась в разы. Природа стала возрождаться семимильными шагами, на нашем факультете мы это подробно изучали, поэтому я где-то глубоко в душе верила, что было что-то, очень сильно повлиявшее на планету.

И мне очень не терпелось посмотреть на это чудо.

К сожалению, увидеть древнее семя великого древа не получилось. Утром, по прибытии в университет, мы с Ларой застали суматоху, большое количество людей в полицейской форме, которые нас тут же пригвоздили вопросами и просьбой предъявить метки. Мы синхронно повернули тыльную сторону левой руки, блеснув серебряными голограммами, транслируемыми вшитым под кожу чипом, который являлся одновременно и удостоверением личности, и кредитной картой. Грузный усатый полицейский, быстро считав маленьким электронным устройством наши данные, скупо кивнул и процедил: «Отправляйтесь в кабинет 312 для дачи показаний, встаньте в общую очередь, затем получите на выходе разрешение покинуть здание. Сегодня занятий не будет». На вопросы о том, что здесь происходит, мужчина устало отмахнулся и скривившись, как от зубной боли, поспешил к следующим студентам, появившимся на входе.

Мы с Ларой удивленно переглянулись, и направились к хвосту огромной очереди из возбужденных студентов, выглядывавшей из главного здания.

– Нееет. Не может быть, это же затянется до вечера! – Лара протяжно застонала, сморщив лицо. – А я сегодня еще хотела родителей навестить!

– Интересно, что вообще происходит. Ты что-нибудь понимаешь? Ловят кого-то, что ли?

– Да откуда я знаю. Эй! Любезный, что тут случилось вообще? – Лара потянула за рукав какого-то парнишку, тот, не сумев вырваться, испуганно покачал головой. – Ладно, иди займи нам очередь, я все разузнаю. – Это сказано уже мне.

Лара вся была сама непосредственность и искренность. За что я и полюбила ее. Она была странная, взбалмошная, одевалась как ведьма на балу-маскараде, ее пугались, над ней смеялись, с ней не хотели общаться, или восторгались, восхищались и любили. Равнодушных не было. Но она была живая, настоящая, непостижимо внутренне свободная и искренняя, она не играла роли, не боялась быть собой и говорить, что думает. Мы познакомились, когда я впервые вошла в аудиторию и не увидела свободных мест, кроме трех, словно карантинной зоной окружающих белокурую девушку, сидящую с непроницаемо-обиженным лицом, одетую в какое-то разноцветное тряпье и обвешанную не то амулетами, не то украшениями с перьями и бусинами. Зона отчуждения, поняла я, поэтому и пустые места рядом. Я невозмутимо села на одно из них, справа.

– Я тебя заражу чем-нибудь, прокляну или сглажу. Или сглазю… Не знаешь, как правильно? – произнесла девушка обиженно.

– Не знаю… А зачем? – педантично раскладывая на столе принадлежности для учебы – планшет, ручку, бумагу.

– Что зачем? Заражу или прокляну? – уже спокойнее спросила соседка.

– Ну да, заразишь, проклянешь, сглазишь и так далее. Так зачем?

– Я имею право выглядеть так, как хочу! Понятно? И делать то, что считаю правильным, особенно, если это мне нравится! – девушка словно продолжала что-то доказывать кому-то невидимому.

– Имеешь, конечно. – Я невозмутимо продолжала обживать место.

– И это все?

– Все. – Я спокойно смотрела на нее. – Классные перья.

Девушка удивленно окинула изучающим взглядом мою простенькую одежду, собранные на затылке волосы, отсутствие украшений. Мне было все равно, что носить и как ходить. Я давно предпочитала внешнему внутреннее содержание. Главное – удобство. Джинсы, футболка, кроссовки. Мы смотрелись рядом примерно, как монохром и неон. Яркий экзотический цветок и обычная зеленая травинка. То есть как две полные противоположности. И, видимо, поэтому, совершенно не раздражали друг друга.

– Ты, новенькая? А хочешь, помогу с пропущенным материалом?

– Спасибо, очень выручишь. Меня зовут Тирис Алири.

– Лара Вигнев. После лекций можем пойти ко мне, там разберемся, что подтянуть.

Лара всегда вела себя просто, говорила, что думала, не стеснялась выражать чувства. Носила распущенными шикарные золотистые волосы, любила длинные цветастые юбки и экстра короткие тряпочки, едва прикрывающие белье, старинные украшения и вообще вся была словно сошедшая со страниц древних сказок позапрошлого века. Сама их придумывала и создавала. Поэтому никого не могла оставить равнодушным – люди либо сразу принимали ее, либо испытывали раздражение. По-другому просто не получалось.

Через пятнадцать минут стояния в очереди таких же растерянных студентов, мы продвинулись примерно на двадцать метров. Лара появилась с двумя стаканчиками горячего кофе и шоколадкой в зубах.

– Представляешь, пропал тот самый артефакт! Я вообще не понимаю, камень какой-то, ну положите другой, какая разница… И вообще, кому понадобился?

У меня внутри что-то неприятно кольнуло. Я очень хотела на него посмотреть, почему-то это казалось мне важным.

– В кабинете, куда мы стоим, – Лара мотнула головой на вьющуюся змейкой очередь, – сидит профессор Бекетов и с ним кто-то еще, ректор вроде. Опрашивают всех. Ага, так вам воришка и признался… тут Судей надо звать.

Примерно через час, подошла и наша очередь. Лара вошла первая. Я не волновалась, просто была очень расстроена. А Петра Васильевича Бекетова знала как очень приятного человека. Последние полгода на факультете права он вел некоторые дисциплины и несколько раз замещал у нас кого-то, проводя вводные занятия по юриспруденции. Его лекции мне очень нравились, они всегда были понятными и интересными. Несколько раз приходилось общаться с ним в неформальной обстановке, передавая документы, сообщая об изменении времени занятий. А однажды, он пригласил меня за свой столик в столовом кампусе, и мы некоторое время разговаривали на различные отвлеченные темы. Это был мужчина немного за шестьдесят, энциклопедически образованный, безупречно вежливый и вообще мне импонировал, как уравновешенный и адекватный человек. А вот Лара была со мной категорически несогласна. И это был тот редкий случай, когда ее мнение совпадало с мнением большинства. Про Бекетова ходило много противоречивых слухов – и о его жесткости, и о непримиримости к прогулам и промахам студентов, о трудностях и невозможности с ним договориться. Говорят, если ему что-то не нравилось, он просто отказывал без объяснений, прерывал отношения, отчислял, был непреклонен. Меня это удивляло. Он чем-то напоминал мне моего отца – строгого, честного, справедливого. Но я привыкла доверять только себе, поэтому относилась к нему также, как и он ко мне – тепло.

Лара вышла с красными пятнами, возбужденная, едва сдерживаясь.

– Обалдеть, самый настоящий допрос, представляешь? Я им что, преступник какой? Иди, сказали, чтобы следующий заходил. Я тебя здесь подожду.

Я смело переступила порог аудитории и аккуратно прикрыла за собой дверь. За центральным столом сидел Петр Бекетов, рядом ректор – профессор Фитц. Оба с очень серьезными и уставшими лицами. Лишь глаза Бекетова несколько потеплели, увидев меня. Я поздоровалась.

– Проходи, Тирис, присаживайся. – На этих словах Фитц внимательно посмотрел на Петра Васильевича. – Да, мы немного знакомы.

– Итак, всего несколько вопросов. Вы знаете, что пропал древний артефакт из оранжереи?

– Да, как раз узнала об этом, пока стояла в очереди. Очень печально, у нас сегодня должна была быть экскурсия.

– Студентка, отвечайте только на конкретные вопросы. -поморщился Фитц. Его седые редкие волосы сосульками облепляли круглую голову, которую он постоянно обтирал платочком. Ректор явно находился не в своей тарелке, словно ситуация с кражей могла повлиять на многое. С чего бы это, подумалось мне, на что может повлиять пропавший камень? «Реликвия» не несет в себе особого научного смысла, семя, если и настоящее, абсолютно инертно, ученые давно это выяснили.

– Вы не знаете, кто мог украсть его? – спокойно продолжал Бекетов.

– Не знаю, господин профессор. Даже не предполагала, что это вообще кому-то может прийти в голову.

– Спасибо, Тирис. – Бекетов внимательно смотрел на мое лицо несколько секунд, после чего его лицо совершенно расслабилось, стало по-отечески добродушным. Затем, будто вдруг приняв какое-то решение, Петр Васильевич мягко произнес, – И, Тирис, пожалуйста, зайдите ко мне завтра после последней пары.

– Конечно, Петр Васильевич, зайду, с удовольствием. После четвертой. – Улыбнулась я.       Бекетов, улыбаясь одними глазами кивнул. Фитц изумленно переводил взгляд с меня на профессора. – Звать следующего?

– Зови.

Профессор Бекетов

Профессор Петр Васильевич Бекетов был уверен, что нашел настоящий алмаз в огромной вонючей куче мусора. Он внимательно наблюдал за этой студенткой уже около года, и считал свою миссию в поисках нужного ему человека завершенной. Сначала обратив внимание на нее по воле случая, столкнувшего их в ситуации с утерянными документами, затем были встречи в разных неформальных ситуациях, потом он специально подгадывал их общение, аккуратно задавая вопросы на ничего не значащие темы, однажды даже, якобы случайно, оказался за одним столиком в столовой, завел случайный разговор на личные темы так, что девушка даже не поняла, какое огромное количество личной информации он тогда получил. Получил и был обескуражен ее настоящим ярким, чистым светом искренности. Никто в университете, кроме ректора Фитца не знал, кем он является на самом деле. Потому что таких, как он, Петр Васильевич Бекетов, уважали, но прежде всего – боялись. И боялись его практически все. Бекетов был сильнейшим потомственным Верховным Судьей, весьма известным, хоть и в очень узких кругах.

Глава 4

Выйдя из кабинета, я обнаружила все еще возмущенную розовощекую Лару, окруженную студентами, активно жестикулирующую и возбужденную. Не понимаю, что такого, всего пара вопросов. В то, что Бекетов мог задать неприличные вопросы я не верила.

– Лара! Ну что, идем? – я нетерпеливо помахала ей рукой. Лара мгновенно вынырнула из круга любопытствующих и побежала ко мне, придерживая руками с тысячей (как мне показалось) разноцветных браслетов длинные полы юбки, цвета горького шоколада. На самом деле, подруга одевалась вполне себе стильно, если считать ее стилем бохо-ведьминский стиль. Ярко-бирюзовая свободного кроя льняная блузка отлично сочеталась с коричневой юбкой, подпоясанная золотисто-бежевым широким поясом. Золотые кольца в ушах и на руках. Она всегда идеально подбирала сочетания цветов и смотреть на это разнообразие, мне, верхом экстравагантности которой, являлся черно-белый монохром было приятно и необычно. Радовало глаз. Ну что поделаешь, в наше время приветствуется любой индивидуальный стиль, за модой гонятся не все.

– Почему ты так разволновалась, они ведь спрашивали только о пропавшем семечке?

– Не только, в том-то и дело! Столько вопросов, я даже не помню, о чем, обо всем на свете, о том, где я вчера весь день была, о моем доме, даже о тебе, кажется… – тараторила Лара.

– Обо мне? – я удивленно остановилась.

– Да… Кажется… Я не помню, я так волновалась, они меня буквально сканировали. Я тебе говорила, что чувствую сканеры? Любые, медицинские и сканеры Судей тоже, тебя когда-нибудь сканировал Судья? Вот и здесь было то же самое…