Леди и вампир

– Ты не уйдешь отсюда живым, – крикнул он Маргарет и ее возлюбленному, и в этот самый миг в руках Маргарет извивалась огромная змея, а не рыцарь, но Маргарет крепко сжала ее в своих руках. Она знала, что только так она может удержать в мире смертных своего возлюбленного.

Змея шипела, и яд показывался на кончике ее жала, ее чешуя была жесткой, как иголки, но Маргарет не выпускала ее из своих рук.

Взгляд короля эльфов был полон злобой, он не хотел ни за что на свете выпускать своего пленника. Он махнул рукой, и в руках Маргарет теперь шипело жуткое чудовище, его клыки готовы были разорвать ее, а глаза умоляли выдержать эту пытку, ради их любви.

Раскаленное железо теперь обжигало ее руки, но это было только испытание, она выдержала его, и теперь перед ней снова стоял ее рыцарь, красивый как эльф, влюбленный, как человек.

– Ты не можешь уйти от нас, – шипел король эльфов, но он ничего не мог сделать, проклятию суждено было пасть и навсегда покинуть здешние леса. Но вдруг женский голос позвал из темноты. Маргарет обернулась и увидела в клубах мрака ту самую гордую даму в белом платье и коричневом головном уборе, теперь она казалась еще более самовлюбленной и самонадеянной.

Ее голубые глаза блестели, казалось, это два драгоценных камня сияют в темноте, но это был блеск ее дьявольской красоты.

С минуту она стояла без движения, как застывшая каменная статуя. Ее кожа казалась мраморной, это было завораживающее зрелище. Она напоминала статую, но уже в следующий миг она сделала несколько шагов вперед, и ее внешность начала меняться. Ее глаза вылезли из орбит, теперь они были свирепыми и жестокими, в них сиял какой-то дьявольский огонь, но они оставались ярко-голубыми, только теперь невыразимо жуткими.

Ее кожа в один миг из белоснежной свернулась в клочья и стала напоминать коричневую бумагу. А рот раскрылся уродливыми черными губами, и там сверкнули зубы зверя, острые, как волчьи клыки, от них не было спасения ни одному путнику в этот час.

Теперь вместо девушки рядом с ними стояло чудовище в пышном платье, но оно уже расходилось по швам на мощных косматых руках, в любой миг готовых прикончить свою жертву.

Маргарет смотрела на все это, и ей казалось, что ее жизнь подходит к концу, еще не успев даже начаться. Это были жестокие законы здешнего мира, и никто не мог обойти их или миновать их кары.

Чудовище приблизилось к ней, но король эльфов сделал знак рукой своей чудовищной, как и он сам дочери.

– Подожди! – произнес он и посмотрел на Маргарет таким взглядом, от которого кровь похолодела у нее в жилах.

– Ты хочешь увести его с собой в мир людей, – выкрикнул он, – и потому, что он когда-то был человеком, я согласен с тобой, но тебе придется заплатить дань царству эльфов, отгадать мою загадку, суметь найти человека в ряду фей.

Маргарет внезапно вскрикнула. Из шрама на ее лбу засочилась кровь, это было яркая обжигающая боль. Такого мучения она не испытывала никогда в жизни, весь мир предстал в кровавых красках перед ее глазами, неужели она становилась такой же, как они все, нет этого не могло быть, она все еще была человеком.

И тут перед ней предстало несколько рыцарей в одинаковых латах, как она могла найти среди них своего любимого, ведь все они были абсолютно одинаковыми, все в них было одним и тем же до самых мелких деталей. В них невозможно было найти хотя бы малейшего отличия. Все были безупречно похожи друг на друга. Латы одинаково сверкали у каждого из них, шлемы были начищены до одинакового блеска, ни светлее, ни темнее, как будто это был один и тот же человек. Маргарет знала, что все они эльфы и только один из них живой человек из мира смертных.

Она обошла ряд рыцарей, кто же из них был тем, кого она искала, этого невозможно было сказать, абсолютно одинаковые глаза смотрели на нее из-под стальных шлемов, все было бесполезно.

Отчаяние подступало к горлу, она готова была упасть в обморок, оставалось только покориться судьбе и сдаться в безнадежной, бесполезной борьбе, но почему-то она медлила. Она обошла рыцарей еще раз. Кто мог быть ее любимым, первый, второй или третий рыцарь, или самый последний из всех, такую головоломку не мог разгадать ни один смертный человек. Маргарет была в отчаянии. Она пристально присмотрелась к глазам рыцарей, она пыталась разгадать, но не могла.

– Твое время истекает, Маргарет, – сказал король эльфов, – последняя минута дается тебе судьбой, в остальном ты не можешь на меня положиться.

Маргарет ломала руки в отчаянии, но она ничего не могла сделать. Ее срок истекал, но вдруг она посмотрела на ноги рыцарей и чуть не вскрикнула. У каждого из-под лат выпирали зеленые когти, как у ящериц. Это было клеймо волшебного мира, и оно запечатлелось на каждом из них. Когти были похожи на острые кинжалы. Они могли пронзить любого, и в этом был недостаток красоты эльфов. Как бы они не были прекрасны, но в них всегда скрывалось какое-либо уродство, как и у этих рыцарей, и только у одного латы на ногах были ровными и блестели в темноте, так значит, это был ее рыцарь.

Маргарет схватила за руку человека в латах, и тут из груди короля эльфов вырвался безумный, проклинающий крик. Все рыцари в один миг сбросили шлемы, и перед Маргарет предстал ряд зеленоволосых чудовищ. Все было кончено, Маргарет и ее рыцарю нужно было скорее бежать отсюда. Взявшись за руки, Маргарет и ее рыцарь кинулись прочь, а вслед им неслись проклятия короля эльфов, он проклинал их, но они были спасены и вольны как ветер отныне и навсегда.

– Если бы я знал, девчонка, что ты уведешь его из нашего мира, я бы вырвал прочь твои глаза, – крикнул он в последний раз, но его сила ослабела там, где победила человеческая любовь.

Счастливые влюбленные убегали из леса, но ведь на лице Маргарет остался дьявольский поцелуй. Рано или поздно он проявит себя, ввергая множество людей в царство ужаса. Темные силы неслись за ними на крыльях ночи, и они уже не отпустили бы их. Все это казалось сказкой, но ужасная реальность должна была настигнуть замок лорда и молодую влюбленную пару.

Подарок дьявола

Между землей и небом возвышалась скала золотой надежды, так бы назвал ее каждый, кто увидел в ночном мраке на ее сверкающих сводах золотое сияние, но это был не огонь, так сияли волосы мертвой красавицы. Ее имя не сходило с уст разъяренного ее отказом короля вампиров и влюбленного принца теней.

Скала сияла как драгоценность на фоне мрачно – синего неба, луна сверкала в высоте и отражалась в волосах той, которой суждено было умереть и воскреснуть вновь, чтобы стать ослепительной леди.

Никто из людей не мог взобраться на вершину этой скалы, она была крутой и гладкой как волна, не за что было зацепиться, чтобы залезть на ее вершину, но там, наверху, творились чудеса. Каждую ночь слышалась музыка, и долетали разговоры, а иногда долгий плач стоял над равниной и рекой, текущей у подножия скалы.

Никто не знал, что же находится на ее вершине, никто не мог предположить правды, которая скрывалась там. Под вечно золотой луной, между землей и небом, на ложе лежала девушка. Она была мертва, но нетленна, похожая на мраморную статую. Море и небо шептали ее имя: «Виолетта».

Король вампиров в безмолвии склонился над красавицей с золотыми волосами, но лицо Антуана было так же бледно, как и кожа умершей. Он смотрел на нее, и что-то особенное сверкало в его холодном взгляде. Он не знал ни пощады, ни поражений. Всегда его сердце было так же неприступно, как эта скала, но он смотрел на Виолетту как-то особенно. Он впервые жалел о смерти человека, в первый раз за столетия своего правление над миром смерти.

Лицо Виолетты было белым и холодным, золотые волосы окружали его, они были живыми и яркими, даже в этом месте смерти, а на ее руке сияла синяя перчатка.

– Прости меня, прекрасная леди, – как-то странно прошептал Антуан, – оживи в эту ночь, дай мне снова взглянуть на твою красоту, златовласка.

Но надежды короля были тщетны. Он не мог навеки оградить Виолетту от людским взоров, и вот сюда сумел зайти наполовину человек, наполовину принц теней, и обе эти частички уживались в нем. Джонатан достал свой меч и положил его у ложа, он сверкал и переливался в ночной темноте, а светлые волосы принца развевал вольный ветер.

– Виолетта! – прошептал он, но не успел Джонатан произнести еще хоть слова, как мертвые веки дрогнули, глаза раскрылись, но они были пустыми, в них не осталось ни жизни, ни чувств, они казались стеклянными.

В руках, сложенных на груди, расцвел цветок розы, и она встала с ложа, хотя была всего лишь призраком. Ее белое платье было окутано сиянием, золотые локоны рассыпались вокруг ее плеч, а за спиной трепетали два белых крыла ангела. Она даже не посмотрела в его сторону, а только ахнула и прикоснулась рукой к синей перчатке. Боль отразилась на ее лице.

– Виолетта! – повторил он, но это была всего лишь ее ожившая тень. Она обернулась, и его взгляд встретился с очами, похожими на глаза фарфоровой куклы, но они были прекрасны, как светлый день, хотя она обречена была жить в вечном мраке.

– Эта перчатка! – прошептала она, – мое сердце пропитано ядом.

– Нет, – вырвалось у него.

– Я мертва, правда? – раздался ее звонкий голос, но в нем не было жизни.

– Нет, не правда, – попытался сказать он.

– Ты стал другим, – сказала Виолетта, – ты изменился и именно в тот час, когда я умерла, игривый дух тьмы, красавец —злодей, теперь ты другой, хотя я любила в тебе даже негодяя.

– Скажи мне, леди, вспомнишь ли ты меня, когда пробьет твой час? – спросил Джонатан.

Девушка с ангельскими крыльями подошла к нему, ее стеклянные глаза уставились вглубь его глаз, это была не Виолетта, это была всего лишь ее тень.

Луна осветила ее лицо, это был волшебный свет, и заколдованная девушка смахнула чистую слезу со своей мраморной щеки.

– Мне пора, – прошептала она, ее руки выскользнули из его рук, она снова легла на ложе, с минуту там лежала красавица с золотыми волосами, но уже через миг это был разлагающейся труп в бальном платье, с обнаженными костями и высохшими волосами.

– Джонатан не мог больше смотреть на это, ему пора было спешить в человеческий мир, где она обретет свою новую жизнь и навсегда забудет то, как сильно любил ее одинокий и несчастный принц теней.

Широко раскинулись владения лорда, они были и богаты, и огромны, но все-таки лесов, принадлежащих ему, еще опасались, хотя страх со временем проходил. Говорили, что лорд и его жена столкнулись с потусторонними силами, но про это забывали, ведь у них была красавица дочь, не похожая ни на мать, ни на отца, гордая юная леди с золотыми волосами, которую назвали Виолеттой.

Она была гордостью своих родителей, игривая, веселая, прекрасная, ненавидящая уроки и обучение, и всегда одинаково красивая.

Как и в сегодняшнюю ночь все было спокойно во владениях лорда, леса стояли спокойной чередой, цветы спали в саду, но внезапная гроза сделала ночь еще уютнее в богатом поместье. Оно находилось недалеко от леса, и от ближайшего города, любой мечтал бы жить в роскошном дворце с огромным садом, полным благоухания роз и фиалок. Но тень опасности прокралась в этот дом, и ужас близился к пылающей ночи.

Маргарет стояла у зеркала темной ночью, сейчас никто не видел ее, и она могло больше не скрывать то, что таила уже много лет. Она убрала волосы со лба, и на нем открылся шрам, так сильно уродующий ее. Молния сверкнула в небе, и из раны потекла кровь, свежая кровь спустя годы. В открытое око подул ветер, и кожа Маргарет вмиг покрылась страшными мелкими рубцами, это было проклятие Кассандры, оно не оставляло ее и мучило каждую ночь. Прикрыв лицо волосами, она тихо вышла из комнаты, и в этот самый миг Виолетта проснулась в своей кровати. Она поднялась, и золотые локоны рассыпались по ее лицу. Она была так похожа на ту самую девушку, погибшую в замке вампиров, но она не помнила ничего о своей прошлой жизни, она снова была ребенком, самым прекрасным на земле.

Ее длинные ресницы сонно накатывались на глаза, она хотела спать, но что-то разбудило ее.

– Мама, – прошептала Виолетта, но ответа не было. В огромной комнате все было спокойно, великолепная мебель и предметы роскоши украшали ее, лорд любил свою дочь. Она была его гордостью и счастьем. Из нее воспитали высокомерную, обольстительную девушку, добрую и прекрасную, она любила танцы, наряды, любила прогулки по благоухающему саду, но в эту ночь что-то заставило ее подняться с постели и осмотреться в тревожной темноте.