Легенды Амастриды

Селена едва не рассмеялась от облегчения. Всесильный глава Совета Мейс Марр еще не знает, что они покинули Тимбару!

– Ее здесь нет.

– Значит, она была здесь… Ты никак не научишься выбирать друзей. – Волосы зацепились за перстень, он схватил их в горсть, грубо поднимая ей голову.

– Где же она сейчас? – от радушия в голосе ничего не осталось, холодные безжалостные глаза впились в ее лицо. Селена ответила таким же взглядом.

– Я не знаю.

Он наотмашь ударил ее по щеке. Перстень оставил на белоснежной коже глубокую багровую борозду. Селена дрожащей рукой вытерла струйку крови. Спокойно… стоять, подобно каменному истукану, огромным усилием воли унимая горячечный ток крови… Я спокойна, я не поддамся страху и боли… не теперь… слишком многое зависит от этого спокойствия… Как и десять лет назад, нужно просто замереть, врасти каждой клеточкой в землю, не позволять черной ярости и боли взять верх… Они неистовствуют, кричат, что надо спасать себя! Но спасение в бездействии… За долгие-долгие годы она научилась подчинять себе страхи, у нее крепкая воля, не Мейсу с ней тягаться. Селена понимала, чего он добивается, выйти из себя, позволить зверю внутри поднять голову – и она окажется в руках Совета, во власти Мейса Марра. Но она сильнее. Она больше не испуганная девочка, смертельно боявшаяся раскрыть приютившим ее людям свою истинную сущность. Та девочка подолгу сидела на полу в своей комнате, крепко сжав руки, не шевелясь, борясь с демонами внутри… Только не обратиться, не умереть подобно матери, не выдать себя! И она победила, давно, еще в их общем детстве… Еще когда Мейс Марр был заводилой шайки мальчишек, кидавших камни в Брайса и дразнивших ее подкидышем…

– Ты выбираешь не тех мужчин, Селена. – Он погладил ее шею. – Я могу дать тебе гораздо больше, чем Брайс… Я подожду, пока ты образумишься. Мне нравится, какой ты стала – спокойной, покорной…

Наконец он отпустил ее. Но Селена продолжала сидеть в той же позе, резные подлокотники до боли врезались в кожу ладоней.

– Не думай слишком долго… Мое терпение на исходе.

Двери закрылись, и она без сил сползла со скамьи на пол. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Через минуту Селена встала, дрожащими руками застегивая булавку на плаще. В одном Мейс прав – времени у них почти нет.

*****

Маритт хмуро помешивала ароматный чай, поверх чашки глядя на сестру. Уинн что-то скрывала, она чувствовала это. Но та упрямо молчала, избегая ее взгляда. Маритт знала, что Рэн удалось ускользнуть прямо из-под носа у Совета. Мейс Марр был в ярости, ходили слухи, что он решил вернуть беглянку любой ценой и обратился к немерсис. Маритт только вздохнула, благодаря богов, что Уинн образумилась и не искала встреч с Брайсом. Теперь, когда по их следу идут немерсис, все стало смертельно опасным!

Она не услышала шагов, только когда тяжелая дубовая дверь содрогнулась от удара, она вскочила. Сестры переглянулись, и Маритт все поняла.

– Уинн! Ты ведь не встречалась с ним?

– Маритт, я…

Дверь слетела с петель, и из темноты выступили закованные в железо фигуры. Их было только двое, но больше и не требовалось. Животный первобытный страх наполнил целительницу до краев. Она бросила отчаянный взгляд на Уинн, прощая, прощаясь.

– Где они? – прошелестел ровный нечеловеческий голос.

*****

Рэн услышала радостные голоса на палубе и поспешила наверх. На волнах рядом с «Хелессой» плясала маленькая узкая лодка. Человек, сидевший на носу, махнул рукой команде, и те стали выгружать бочки на корабль. Наконец-то! Можно будет убраться подальше от шепчущего острова! Рэн не сразу заметила вторую фигуру. В ворохе тряпья на носу лодки сидел маленький ребенок, ему было не больше шести лет, он внимательно смотрел на нее своими блестящими черными глазами, потом кивнул и сделал какой-то непонятный жест ладонями. Ей хотелось окликнуть его, но гребец торопливо развернул лодку прочь и налег на весла.

– Скоро отлив, – пояснил ей кто-то, – он торопится в порт.

– Вы видели ребенка?

Рослый северянин ответил ей улыбкой, все были заняты погрузкой провизии и не разглядывали лодку.

Наконец все было погружено, команда готова. Где же носит этих двоих? Рэн понемногу охватывала тревога. Гнетущее предчувствие надвигающейся беды мешало дышать. Где же они? В стремительно сгущающихся сумерках она до боли в глазах вглядывалась в море. Наконец ей показалось… нет, и впрямь в приливных волнах ныряет маленькая лодка, ее швыряло из стороны в сторону, греб только Трэйд. Ему помогли подняться на борт, несколько человек подняли бесчувственное тело Брайса. Рэн бросилась к нему.

– Что случилось?

Брайс с трудом открыл воспаленные глаза, улыбнулся ей.

– Все в порядке… правда…

– Мы ждали вас несколько часов назад… лодка привезла провизию… – Рэн испугало, каким жаром пылал лоб Брайса, она положила на него холодный компресс, продолжая говорить, чтобы приглушить этот безотчетный страх. – На лодке был даже ребенок… У тебя лихорадка… нужно уложить тебя в постель…

Брайс привстал, отмахнувшись от мокрой тряпки, обеспокоено глядя на Рэн.

– Ребенок? Ты в этом уверена?

– Я его видела… О, боги, да какое это имеет значение! Ты болен, тебе нужен лекарь… – она беспомощно огляделась. На палубе столпилась команда и те несколько десятков северян, что покинули с ними Тимбару.

– Давно лодка уплыла?

– Пару часов назад… это неважно, вся провизия уже на борту…

– Нет, Рэн, это очень важно! Ребенок – это связной Селены. Как только лодка причалит в Тимбаре, на нас начнется охота. Отплываем немедленно, у нас почти нет времени!

Трэйд отдавал команды, «Хелесса», вспенивая волны, поворачивала на юг. Каменный остров растворился в ночи, а Рэн сидела у изголовья кровати, на которой уже несколько часов бредил Брайс, отчаянно молясь, чтобы кто угодно: лекари, боги или Голос, помогли ему.

Часть 3. Юг

Брайс

«Хелесса» уходила все дальше и дальше в Южные моря, они миновали несколько пустынных каменистых островков, и это был последний клочок суши, который люди видели за неделю. Вокруг было только море. Северяне, привыкшие к твердой почве под ногами, чувствовали себя неуверенно, вода пугала их. Из них всех только Брайс любил море, но лихорадка приковала его к постели.

В маленькой каюте было полутемно, от света у Брайса болели глаза. Рэн зажгла новую свечу, глядя в ее неверном свете на бисеринки пота, выступившие на лбу больного. Дни и ночи превратились в постоянный кошмар, в бесконечную борьбу с непонятной болезнью. Она приготовила бессчисленное множество лекарственных отваров, которыми ее щедро снабдили Селена и Маритт. Брайс сперва противился, и ей приходилось подолгу упрашивать его. Но скоро он так ослаб, что Рэн просто поила его в полубессознательном состоянии, как ребенка. Часы глубокого отчаяния и безнадежности сменялись не менее отчаянной надеждой, когда под действием сильных трав лихорадка отступала. Дыхание Брайса становилось ровным, он изредка приходил в себя и жадно пил воду. Но спустя несколько часов в глазах снова появлялся лихорадочный блеск, и он погружался в горячечный бред. Видения прошлого теснились в голове, перемешивая детские полустертые воспоминания с реальностью. Он снова видел мать, суровую, измученную бесплодным ожиданием… Она стояла у окна их лачуги, глядя невидящими глазами на ровную гладь моря, в руках она сжимала серебряный кулон, подарок отца и единственную память о нем… Потом она оборачивалась, и знакомое лицо становилось лицом Рэн. Она заботливо наклоняется к нему с пряно пахнущим отваром, а на шее качается все такой же кулон… Потом ему привиделось море, и он мальчишкой удирает от шайки Мейса Марра. Вот тот со смехом замахнулся камнем. «Ты должен был привезти ее ко мне! Ты – отступник…» Ненавистный голос взорвался в мозгу миллионным эхо, а потом камень ударил его в грудь… Он хотел сказать, что отказывается, что еще не поздно, но рядом уже никого не было. Волны накрывали его с головой, небо затягивало тучами, начинался шторм. И, вместо того, чтобы плыть, он отдается на милость волн, погружаясь в темную бездну все глубже и глубже…

На пятый день лихорадки Брайс, до этого молча переносивший болезнь, позвал Рэн. Она легко прикоснулась прохладными пальцами к пылающему лбу.

– Я здесь… ты хочешь пить? – но он отмахнулся от кружки с водой.

– Я должен сказать тебе… Прости, но ты должна знать… возможно, тебе станет легче смириться с моей…

– Нет! Не смей даже думать так!

– Рэн… выслушай меня… – столько в его горящем взгляде было отчаяния и боли, что Рэн послушно села, зябко обхватила себя руками.

– Говори.

– Я обманул тебя… всех вас… Я искал встречи с тобой не случайно. В Тимбаре… я пообещал Совету старейшин и его главе, что привезу тебя в город, целой и невредимой… Они хотели заполучить тебя в качестве выгодного заложника и поторговаться с Ситчем… Тогда я не знал тебя, мне было все равно, а Марр обещал показать записи о моем отце. Меня волновало только это… Но потом я увидел тебя на крепостной стене… ты плакала оттого, что стала хейлем… с той минуты никакие силы в мире не заставили бы меня причинить тебе зло… Потом мы бежали… корабль все равно отвез бы нас в Тимбару… но я не собирался отдавать тебя Марру… я хотел защитить тебя от правды… Я люблю тебя. Ты – это лучшее, что случилось со мной в жизни.

Рэн сидела, не чувствуя даже боли в занемевшем теле. Неприятный холодок разлился в груди, не давая дышать. В глубине души она знала, что Брайс что-то скрывает, и Трэйд предупреждал ее… все знали или догадывались…

– Зачем ты говоришь мне это?

– Не прошу тебя простить, лучше возненавидь меня. С ненавистью легче пережить потерю…

– Молчи… молчи! – внутри словно что-то сломалось, выпуская наружу боль и гнев. – Это все не важно… дай мне возможность простить тебя, не умирай… молчи…

Она прижимала к себе его взъерошенную голову, захлебываясь плачем, чувствуя огромное опустошение.