Плюш и Ко

– А как же Патриция? – вдруг поймала она его ладонь.

– К черту Патрицию!

Глен так властно её целовал, что Зум-Зум уже не хватало сил, чтобы сопротивляться, она опомнилась, лишь когда он медленно пустил руки под её свитер.

– Что ты делаешь? – встрепенулась она.

– Разве ты не хочешь? Сегодня ты бросала такие соблазнительные взгляды, что у меня не осталось сомнений…

– Какие взгляды я бросала?

– Не знаю, какое дать им название, но раньше ТАК ты на меня не смотрела.

– Я ждала, что ты скажешь самый… хотя бы самый маленький комплимент, – призналась Зум-Зум, – но ты за вечер не сказал мне ничего. А я действительно хорошо сегодня выглядела! Ты согласен? Скажи, что я красивая.

– Ты такая красивая, что мою башню унесло сразу, как только вы вошла на каток.

– Вот это другое дело!

– Пустишь меня? – спросил он шепотом. Глен принялся жадно целовать её. Незаметно он завлек Полин в ее комнату, теперь они стояли обнявшись, где она потеряла контроль над мыслями, потерялась во времени, потерялась в Глене.

– Ты мне доверяешь? – шептал он.

– Я только тебе и доверяю.

– Ты очень красивая. Не стесняйся себя.

– Я тебе нравлюсь? – шепотом спросила Зум-Зум. – Глен, люди должны целовать только тех, кто нравится. Ты согласен? – она посмотрела на его прекрасное лицо.

Он кивнул, но промолчал.

– Так ты расстанешься с ней? – еле слышно прошептала она.

– С кем?

– С Патрицией! Глен! Нельзя вот так гулять с одной, а целовать другую! Это неправильно. Не по-человечески. – Зум-Зум отшатнулась от него, вытирая рукавом губы.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Позвонить ей сейчас? Хочешь, чтобы она примчалась сюда и закатила скандал? – Глен сделал круг по комнате, нервно взмахивая руками. – И чего ты о ней печешься? Она вот тебя не щадит. Ты бы знала, что она говорит о тебе! таких грязных слов и портовые путаны не знают. А тебе вдруг показалось нечестным, что я сегодня выбрал тебя, а не ее.

– Я и не надеялась на хорошие отзывы с ее стороны. – Зум-Зум вышла в прихожую. – А тебе следовало бы определиться между девушками, Глен.

Глен широкими шагами метнулся к входной двери, подхватил куртку:

– Как вы, дуры, меня бесите! – заорал во всю глотку Глен. – Изводите меня, пока я душу богу не отдам! Все учат, указывают мне, какой я негодный, каждая знает лучше меня, как надо жить! Я лишь прошу у вас каплю любви и понимания! А вы…Ты у меня поперек горла стоишь!

Глен умчался, тяжело топая по лестнице, и даже не стал хлопать дверью.

Глава 27

До звонка будильника оставалось еще четыре часа, на стекле красиво блестели морозные узоры, Зум-Зум сидела на кровати, обнимая скомканное одеяло. Неспокойные пальцы ног ёрзали по пушистому коврику, в тишине комнаты тихо поскрипывали, словно перешептывались, ее вещи. Шло время, немного посветлело. Будто выныривая из воспоминаний за глотком воздуха, Зум-Зум вертела головой в растерянности, потом замирала – снова погружаясь в воспоминания.

Руки Глена, его губы, горячее дыхание, его широкая спина то и дело мелькали в ее затуманенном воображении, каждый раз, когда она думала о том моменте, когда он целовал ее, по телу, от пупка к макушке, пробегал электрический разряд, она пропускала вдох… Ощупывая свою подушку она вновь вспоминала его мягкие волнистые волосы, получив дозу сильнейшего наркотика под названием Глен, ей не терпелось увидеть его, услышать его, почувствовать его.

В очередной раз вернувшись к реальности, она вдруг увидела свое отражение в лакированной дверце шкафа, оттуда на нее смотрела растрёпанная особа, больше напоминавшая размытое майонезное пятно, ее короткие пухлые ноги еле доставали до пола, покатые неэлегантные плечи словно силуэт Царя-колокола держали темную голову без шеи, темные пятна вместо глаз наводили жуть.

«Как можно полюбить такое?» – пронеслось в голове Зум-Зум.

В коридоре послышался шорох – проснулись родители. О произошедшем Полин решила никому не рассказывать, и уж точно об этом не должна узнать ее мать. Представить не трудно, какой поток причитаний польется из нее, и как долго она будет мучить Зум-Зум укоризненными взглядами из-за того, что в их дом с консервативными порядками глубокой ночью ворвался молодой удалец. А отец…

– Дочь, ты уже встала? Так рано? Не похоже на тебя. – мать заглянула в комнату. – Чай будешь?

Полин только кивнула.

Глен до сих пор не позвонил, а по ее ощущениям, он просто был обязан хотя бы написать ей. На смену заторможенности пришло гадкое беспокойство, Полин не могла унять скачущее сердце, неоткуда появившийся страх гонял ее спутанные мысли, не давая сосредоточится.

– Бегать! – вдруг скомандовала она себе.

Ей удалось выскочить на улицу, избежав уговоров родителей позавтракать. Набережную здорово развезло за эти дни: тяжелые грязные сугробы не давали талой воде утекать, поэтому дорожки превратилась в стоячие водоемы. Зум-Зум чувствуя острую потребность в движении приняла упор лежа на металлических перилах и начала отжиматься. Ей вспоминался вчерашний вечер, история с пьяным Люком, злосчастное чаепитие на кухне, ее коллекция стекляшек, хмурые брови Глена, крики Патриции, шкатулка из бусин для Сидни, улыбка Глена, скользящие пальцы Глена…

– Твою мать! – крикнула Зум-Зум в пустоту над рекой.

Остаток дня она провела словно в бреду, мучимая догадками и надеждами. Непреходящее смятение противной жабой сидела в ее груди и не собиралась уходить. Вопросы росли как снежный ком. Что теперь делать? Как мне следует говорить с Гленом? Сообщил ли он об этом Патриции, и какая была ее реакция?..

Глен так и не позвонил.

Уже перед сном Зум-Зум сама отважилась набрать его номер.

– Алло. Привет. – голос Глена звучал не четко, словно издалека.

– Привет. Как дела? – Полин еле сдерживала крик.

– Нормально. У тебя как?

– Тоже неплохо. Чем занят?

– Я… в кино.

– Кино? Один пошел? – усмехнулась Полин.

– Нет, с Пэт.

Голова Зум-Зум пошла кругом.

– Я… Я не понимаю. Я думала…

– Извини. Я тебе позже перезвоню. – прервал ее Глен и бросил трубку.

…