Чужая война цвета фламинго

Ника осталась одна. Голова, действительно, уже не болела. Мысли не тревожили. Удивительная лёгкость и покой разлились по всему телу.

Но, что это?! Поразилась женщина. Ноги и руки просто не слушались.

– Ну, бабуля! Опять эти её штучки! Ладно, полежу немного – лениво подумала Ника.

Спала или была просто, – в забытьи, Ника так и не поняла. Взглянув в маленькое оконце, убедилась, – наступил вечер. Достала из кармана сотовый. Очередная попытка дозвониться Дмитрию ничего не дала. – Опять – мимо! Да, что же это такое? – огорчилась она, откидываясь на подушку. Ттихонько, стараясь не шуметь, кто-то прошёл в комнату.

– Ну, что, мамочка? Отдохнула? – шёпотом спросила Лена.

– Слушай, попробуй позвонить Льву Тимофеевичу! К Димке, ну, никак не дозвонюсь!

Если ты помнишь, Лена, ведь кто-то из наших, должен был приехать в «тот» дом к полудню. Интересно, что там сейчас творится? Наверное, уже все каналы захлёбываются от «сенсационного» сообщения.

– И, слава богу, Никуша, мы этого не видим! Здесь спокойно, тихо! В конце концов, это не наша с тобой война! Чужая, хотя…

– Вот – вот, но мы-то втянуты в эту, как ты выражаешься, чужую войну, по самые уши! И я даже не знаю, что делать. Связи – нет, телевизора – нет, радио – тоже.

– Да – а, – задумалась Лена. – Что ж, будем надеяться, утро вечера, действительно, мудренее. Давай, мать, поднимайся, – вздохнув, как – то по-деревенски, по-бабьи, произнесла Лена. – Ужинать пора.

Ника взглянула на подругу. Какой спокойной стала она. Всё правильно. Серёжка на глазах, рядом. Живой и здоровый. Что ещё нужно матери? Ника встала с кровати, медленно надевая куртку, грустно подумала:

– Эх, Паша, сынок! Знал бы ты, что чувствует сейчас твоя мамуля! Ну, да, ладно! Прорвёмся!

Покачала головой, вышла вслед за Леной из дома. Было прохладно. Но это была, скорее, прохлада раннего лета. Баба Мила перебралась в так называемую летнюю кухню. Здесь вовсю топилась печь. Рядом с белёной стеной печи, на небольшой лавке стояла коробка. Десятка два жёлтых, пушистых, едва вылупившихся цыплят, пищали там.

В середине стола, на деревянной подставке, была расположена чугунная сковородка. Содержимое её, – жареная картошка на сале, – источала головокружительный аромат. На широкой тарелке – жёлто-оранжевые кружочки деревенской, из свежих яиц, глазуньи. А вот и сама баба Мила. Аккуратно разворачивает чистую тряпочку, а там… Присыпанный крупной солью, белый кусок деревенского сала.

Ника взялась тонко резать аппетитное угощение. Затем измельчила чеснок и посыпала ломтики. Хозяйка принесла ещё мисочку солёных, чуть больше дамского мизинца, огурчиков. Живописно прикрытые смородиновым листом, они ядрёно пахли то ли хреном, то ли маринованным чесноком.

Лена, глядя на всё это великолепие, воскликнула:

– Ну, баба Мила! Ну, колдунья!

Старушка строго глянула на женщину:

– Не говори чепухи! Никогда!

На что так обиделась хозяйка, гостям было невдомёк. Нетерпеливо заняли места. Когда Сергей поел и вышел из-за стола, баба Мила сообщила:

– А давайте – ка, девоньки, за встречу. Есть тут у меня кое – что, на травах, кореньях. И тебе, милая, – обратилась к Нике, – не вредно будет, немного. А через месяц – два, забудь об этом! Для деточки – яд! Поняла?

Ника во все глаза смотрела на старушку. – Откуда вы зна… Ах, да…

– Да. Ещё тогда, в первый раз, когда ты здесь появилась, знала!

– Так как же это? – искренне недоумевала Лена.

Баба Мила хмыкнула. Нехотя ответила:

– Женщины, что под сердцем рябятёночка носят, внутрь себя глядят. Другие глаза у них. И не в ентим дело, какой срок!

– Ничего себе! – снова удивлённо воскликнула Лена.

– А ты, девонька, сыночка своего, – обратилась целительница к Лене, – раза три – четыре ещё привезёшь мне. Поняла? Полегчало ему, но болезнь ещё не вышла! Как вы там привыкли у себя в городе, шампанское, пиво, кофе. Ничего, даже нюхать не должен. И при нём вот это, – стукнула пальцем по стакану, – не пейте!

– Ой, баба Мила! – с горечью воскликнула Лена. – Если…

И тут старушка, в очередной раз обескуражила женщин:

– Все живы останетесь! Не выдумывайте ничего, даже в голову не берите! Потерпеть совсем немного осталось!

Закусив конец белого платочка, глядя куда-то вдаль, баба Мила снова проговорила:

– Тьма рассеется вокруг вас. И мир настанет в душах и головах ваших. Всё срастётся. И родиться мальчик. Всё тайное станет явным. – Словно в трансе, продолжала старушка.

Затем, обращаясь к Нике, тихо произнесла:

– Даром редким будет наделён мальчик. Жива буду, помогу ему, привезёшь его сюда!

Потом, улыбаясь, проговорила, глядя ей в испуганные глаза:

– Ну – ну, не пугайся! Ничего! Всё поймёшь, когда время придёт!

Прошла ночь. Так и не удалось дозвониться Дмитрию. Ника закрыла глаза, как ей показалось, – на мгновение. В дом тихо вошли.

Глава 18

– Просыпайся, милая! Вон! Твой приехал! – предупредила баба Мила.

Ника резко вскочила.

– Тихо, тихо! – укоризненно сказала старушка. – Успеешь ещё! Ишь, всполошилась!

Ника подбежала к небольшому зеркалу. Большими, сияющими глазами на неё взглянула чуть бледная, но довольно привлекательная женщина. Небольшой беспорядок на голове не портил, а даже придавал образу какой-то бесшабашный, юный задор. Пригладив слегка волосы, Ника выбежала из жилища.

Лена уже стояла возле машины, о чём-то говорила с Димой. Увидев Нику, тот бросился к ней.

– Ну, как ты, малыш? А Лена говорит, ты спишь. Не стал будить!

Слушая его, с грустью смотрела на осунувшееся лицо, усталые глаза. Дима взял её руку, поцеловал, поднёс к небритой щеке.

– Как ты догадался? Что мы здесь? – встревожено, спросила Ника.

– Это было совсем несложно! – устало произнёс Дмитрий. – Ну, что, беглянки? – повернув голову к Лене, – хорошо, догадались свои вещи забрать!

– Мы звонили тебе, а телефон… – Ника закусила нижнюю губу.

– Весь город на ушах стоит! – Дмитрий пристально взглянул Нике в лицо. – Пришлось отвечать на отнюдь, неприятные вопросы в одном «компетентном» месте. Хорошо, что опять же, у меня хорошие знакомые, друзья остались. Предложили сотрудничество ну, и я, конечно, не отказался.