Визави французского агента

В квадратной комнате Марсель задернул тяжелые шторы и зажег свет, который оказался внизу за панелями и освещал только пушистый светлый ковер. Усадив меня на мягкий диван, он включил музыку. Я не видела, откуда льётся мягкий и чистый звук, тихий, но удивительно четкий.

– Теперь я угощу тебя арабским обедом!

– Здорово! А то я ужасно проголодалась!

– Будешь соответствовать или по-европейски?

– Как это?

– Пророк заповедал есть руками, – Марсель хитро улыбнулся.

– Руками, так руками, подумаешь, удивил!

– Тогда в ванну!

– Это зачем еще?

– Ага! Испугалась! Руки помыть, зачем же еще? Но, в самом деле, рекомендую переодеться, будем есть как «грязные» арабы!

В ванной я нашла расшитый шелковый халат, и надела его поверх своей одежды. Может, это и был намек, но я предпочитаю ясность во всем.

Марсель тоже оделся в какую-то длинную рубаху.

На первое была роскошная дыня и восточные сладости, какое-то сладкое тесто политое медом, нежнейший паштет непонятно из чего – Марсель назвал его «хумус».

Потом очень сочное мясо с ароматными травками и я, наконец, поняла, почему ели руками – тогда не обожжешь язык.

– Не удивляйся, здесь есть, кому приготовить пищу. Я позвонил заранее.

Было так много всего вкусного, но когда Марсель принес еще и супчик на третье, я взмолилась:

– Все! Я больше не могу!

– Как? А я хотел повторить все сначала… – ты все ешь и ешь!

– Издеваешься?

– Как обычно! Теперь кофе или кальян?

– Кофе я знаю, а вот кальян не пробовала…

Марсель засмеялся и принес какой-то высокий кувшин, и я вспомнила, кальян курят! Приготовление к кальяну заняло некоторое время, потом мы вместе уселись на диване, я подобрала ножки и попробовала вдохнуть через трубочку…

– Для начала, три вдоха! – сказал Марсель – ты ведь вообще не куришь, даже сигарет, правда кальян гораздо легче, я и молока налил. Давай помечтаем…

Мы курили не спеша, передавая мундштук друг другу. Я почувствовала, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой и не заметила, как заснула.

А когда проснулась, увидела Марселя, который по-прежнему сидел рядом со мной, держа меня за руку. «Голубки» – в сознании всплыло словечко Бернара, и я захихикала.

– Что ты смеешься?

Вместо ответа я попыталась поцеловать его в губы, но промахнулась, что меня еще больше рассмешило.

– Голубки – помнишь, как нас называл Бернар!

– Помню, конечно, но ему нас не понять! Он ведь коллекционер!

– Как это?

– Ему интересны все женщины. Он спал и с китаянками, и с арабками, и с мексиканками, всюду, где побывал, всегда встречался с местными женщинами. Знаток! Помнишь, у него была Таисия?

– Это такая толстая, немолодая женщина, работала в табачном киоске?

– Ну да, он тогда завалил нас коробками с сигарами!

– У меня долго такая хранилась, красивая, деревянная!

– И ты знаешь, что его восхищало в этой женщине? Небритые ноги и подмышки! Прости за подробность!

– Да при совке каждая вторая была такой! «В Советском Союзе секса нет!», так сказала одна девушка во время первого телемоста с Америкой.

– Есть, есть! – Марсель наклонился ко мне… Раздался страшный грохот – это кальян упал на железный поднос. Мы кинулись собирать угольки с ковра. Меня душил смех – все возвращается! Как и раньше, Марсель постоянно что-то ронял, разбивал, проливал….

– А я знаю, почему ты смеешься! – обиженным тоном произнес Марсель. – У меня гораздо реже это случается! И еще, я умею варить кофе!

Мы уже смеялись вместе.

Приготовление кофе происходило в этой же комнате на электрической жаровне.

Марсель взял две турки, он называл их джезвами, положил в них чуть-чуть сахарного песку и поставил на тонкий песок, покрывающий жаровню. Почти сразу из них показался дымок от закипающего сахара. Отставив их, Марсель, налил туда воды и опять поставил на жаровню. Лицо его было сосредоточенным, как у алхимика, который смешивает элементы… Вода закипела, турки снова отставлены, теперь в каждую кладется молотый кофе и размешивается специальными палочками. Я следила за этим священнодействием, боясь лишний раз вздохнуть, палочки при помешивании выбивали какой-то замысловатый ритм. Я была готова поверить, что Марсель может извлекать мелодию. Наконец, турки на огне, пена поднимается, но они вовремя снимаются, и пена опускается, невероятный аромат заполняет комнату. Марсель снова ставит их на жаровню, я боюсь, что он обязательно ошибется, но нет, пена пузырится на самом краю турок. Теперь осторожно постучав ими о край жаровни, Марсель разливает кофе в чашечки и остаток пены почему-то белого цвета. Я с трудом перевожу дыхание.

– Ты меня потряс! Сколько же ты этому учился?

– Уфф! Я сам горжусь! Долго, конечно! Столько кофе перевел!

Но ты попробуй!

– Он горький!

– Конечно!

– Но вкусный! Вот странное сочетание! Кстати, сколько времени?

– Не знаю, но ты не торопишься?

– Нет, но все же…

– Какой я болван – ты беспокоишься! Ты ведь несвободна, в отличие от меня.