Визави французского агента

Когда шла трансляция, Марселя приводили в кабинет к Николаю Алексеевичу, там был телевизор, работники КГБ набивались туда и болели за сборную СССР.

Марсель стоял прислонившись к стенке, протез ему сломали почти сразу и вместо него выдали костыль. Во время перерывов между таймами он рассуждал о роли футбола в развитии животных качеств у человека: реакции, силы, скорости, выносливости, улучшении экстерьера.

Наши спортсмены выиграли и у Финляндии, и у Польши, а уж после победы над португальцами 5:0 в Москве казалось, что осложнений с выходом из группы у сборной СССР не возникнет, все сотрудники Лубянки были в прекрасном настроении. Допросы продолжались, а Марсель начал говорить только о футболе, о чем бы его ни спрашивали, говорил, что победят французы, чем ужасно раздражал офицеров, которые с ним работали. Все с воодушевлением ждали полуфинала, но советские футболисты сыграли вничью с поляками. А португальцы в то же время выиграли все оставшиеся отборочные встречи.

13 ноября 1983 года Марсель стоял в кабинете Николая Алексеевича. В комнате было накурено, стульев хватило не всем, ждали решающего матча. На экране телевизора была сетка, которая вскоре сменилась изображением футбольного мяча.

И в напряжённой тишине Марсель произнес:

– Русские не могут выиграть! Они выигрывают, только когда их загонят в угол! А сегодня вы слишком спокойны, вам достаточно ничьей. Это вас и погубит!

В это время с экрана зазвучал голос Николая Озерова, который комментировал матч и на реплику Марселя никто не успел среагировать.

Как и предсказал Марсель, советская команда держала оборону, игроки неспешно передвигались по полю, почему-то часто скользили и падали, составляя контраст темпераментной игре португальцев, в первом тайме воротам португальцев никто не угрожал. Начиная контратаку, наши футболисты в простейших ситуациях то и дело теряли мяч, греша неточными передачами.

В кабинете все курили и матерились, не сводя глаз с экрана. Начались опасные контратаки соперника, а большинство наших игроков оказались отрезанными от мяча. Очередная потеря мяча и привела к голу. Шалана, подхватив мяч, совершил отличный проход.

Марсель из своего угла пробормотал:

– А сейчас вам забьют гол!

Тут в ноги Шалана бросился Боровский. Шалана упал. А французский арбитр Конрат показал на 11-метровую отметку. Это был очень спорный пенальти. Николай Алексеевич воскликнул:

– Ненавижу французов! – и покосился на насмешливого Марселя.

Тем временем Жардао мастерски развел мяч и Дасаева по углам! То есть гол был забит в один угол ворот, а вратарь прыгнул в другой.

Что тут началось – мужики кричали, ругались со слезами на глазах, эмоции били через край. Капитан подскочил к Марселю и прошипел ему в ухо:

– Если наши проиграют, я тебя убью!

Во время перерыва между таймами, Марселя усадили на стул и крепко-накрепко привязали, дожидаясь второго тайма, его осыпали ударами, срывая злость.

– Как дети, честное слово, – снисходительно улыбался Марсель.

После перерыва португальцы перешли к глухой обороне, тем не менее, совершая острые атаки к нашим воротам. После передачи Пинту, Жордао ударил с близкого расстояния, но мяч угодил в штангу, блестящий удар со штрафного нанес Диамантино, но великолепный Ринат Дасаев отбил мяч из верхнего угла.

Напряжение в кабинете достигло предела, в выгодной позиции промахнулся Евтушенко, затем упустил верный шанс Оганесян. Один на один с вратарем, он пробил рядом со штангой. На последних минутах встречи Черенков издали сделал навесную передачу в сторону ворот, мяч угодил в перекладину, ударился о землю и отскочил в поле. Матч закончился. Счет 1:0, наша команда выбыла из турнира! Повисла гробовая тишина… и вдруг Николай Алексеевич в ярости, схватил тяжелую пепельницу и запустил в ухмыляющегося Марселя. И попал. Впервые! До сих пор, чтобы как следует врезать в эту ненавистную рожу, надо было его держать, а так получались только скользящие удары.

Он всегда уклонялся. А сейчас не шелохнулся и даже не зажмурился! Мраморная пепельница была брошена с такой силой, что стул опрокинулся. Сначала никто не понял, что произошло, потом увидели, что у головы Марселя растекается алая лужа, в которой белеют куски мрамора. Капитан медленно подошел, посмотрел на пульсирующие фонтанчики крови, там, где было лицо ненавистного француза и медленно вышел.

– Когда матч закончился, я вдруг увидел грязно-коричневые всполохи над головой у моего капитана. Ты думаешь, что я читаю мысли, что я экстрасенс, но я вижу это пламя всегда спонтанно, это не зависит от меня. Чтобы видеть ауру, как видят ее тибетцы, надо много тренироваться с детства. Но что означают разные цвета, меня научили. И я подставился, в какой-то момент мне захотелось прекратить это бессмысленное существование. Да простит меня Аллах Милостивый, Милосердный!

Ощущения были феерические! Вместо вдоха в легкие хлынула кровь, я закашлялся, при второй попытке вдохнуть, я не получил ни капли воздуха и «ушел», я всегда «уходил», когда не мог терпеть. В Корпусе пытались как-то бороться с этим: «мало ли, надо сматывать удочки, а ты отключаешься», но мне это состояние очень нравилось. А здесь я «ушел» надолго. Я не задержался около своего тела, которое пытались заставить дышать. Увидел, как капитан вышел из кабинета, пошел по коридору, его догнали, он достал пистолет, отдал. Мне надоело это рассматривать, и я, как обычно, отправился в виноградники гулять с д'Артаньяном. Помнишь, я тебе рассказывал про моего друга, сиамского кота? Когда я уходил, то уходил обычно туда. И так трудно оттуда возвращаться!

– Я читала об этом, называется «уход в астрал».

– Какая разница, как это называется? Тибетцы могут это делать сознательно, а я – когда дела плохи, – он улыбнулся.

– Но на твоем лице ничего не видно!

– У вас великолепные хирурги, – тогда Игорь Петрович привлек лучших специалистов, для них было много работы: сломанная скула, выбиты передние зубы, а нос, который тебе так нравился, просто исчез! А потом со мной работали и другие специалисты, когда им предоставлялся удобный случай.

– А так не скажешь! – Я водила пальцами по его лицу, как это делают слепые, ощущая тонкую кожу, морщинки у глаз.

– Через два месяца я уже работал, но морда у меня была! А чтобы сделать лицо, понадобилось еще два года. Игорь Петрович, да благословит Его Аллах и приветствует, отправил меня к солнышку, на море, подальше от Москвы. Там я работал под присмотром, дожидаясь перемен[26 - Председателем Президиума Верховного Совета СССР в это время был Андропов, который ввел всякие строгости, чистку рядов, борьбу за трудовую дисциплину. Разумеется, Юрий Владимирович недолго был у власти, умер всего через пятнадцать месяцев своего правления.].

В январе 1984 года Марсель находился уже на «курорте», иногда купался в море, прыгал со своим костылем по скалам, заросшими соснами. Консультировал по разным международно-юридическим вопросам. Заодно писал диссертацию одному майору, который за это предоставил Марселю уютный домик и всякие другие льготы.

Потом привезли Бернара. Они были очень рады друг другу.

– Ну, что, не узнаешь? – спросил Марсель.

– Тебя мать родная не узнает!

– Но ты же узнал?

– Ну, я же больше чем мать, правда? Кто это так постарался?

– О! Рекомендую: самая дешевая в мире пластическая операция «а ля Николя» – гарантирует неузнавание собственной матерью.

Им разрешили поселиться в одном домике. Естественно этот домик был нашпигован подслушивающей аппаратурой и довольно заметными видеокамерами.

В первый же вечер операторы были вынуждены слушать бесконечные истории о том, какие эротические удовольствия друзья получали от контакта электрода с членом. Бернар предлагал сравнить размеры шрамов, они веселились, как дети.

– Они и не представляли себе, какое это удовольствие!

– Конечно, с непривычки глаза вылезают наружу, ну, а потом – ни с чем не сравнимый кайф!

– Особенно ожидание встречи, как девица в первый раз – и хочется и боязно.

– Мама говорила – больно будет!

– Но так?!

Они изображали из себя любовников. Испускали протяжные стоны, ржали как лошади. У операторов уши вяли.

Бернар во время прогулок жаловался другу, что устал от работы в Советском Союзе, и Марсель, воспользовавшись помощью ничего не подозревавшего майора, организовал побег Бернару. Что уж он там внушил несчастному майору, трудно сказать, но используя различные техники и методики, он добился, чтобы Бернара отправили в Москву с «важным поручением». Причем майор сам подвез Бернара к вокзалу.

На следующий день, когда, не обнаружив Бернара, его начали искать, выяснилось, что майор сам подписал все необходимые бумаги, словно игнорируя, что Бернар под арестом. Майора понизили в звании, а Марселя лишили всех льгот. Зато Бернар попал в Москву, к счастью или к несчастью.

В 1986 году Марсель снова стал работать в Москве в команде Игоря Петровича и других преданных делу людей. Это была полоса относительно спокойной жизни, а я в это время в Улан-Баторе учила монгольских детей рисовать.

В 1989 году Марсель покинул СССР, для больших перемен все было подготовлено и в его присутствии не было необходимости. Бернара судьба закинула в Сирию. В 1991 году в России погибло очень много профессионалов. Очень много. Но страна начала меняться.

Инь и янь

У нас было только две встречи, в январе и в феврале, а потом Марсель уехал и вернулся только в июне.