Визави французского агента

Сергей несколько раз заходил к ней.

– Все-таки сорвался! Ушел!

– Как это может быть? Ты ведь работаешь в другом ведомстве!

Ты не можешь знать! Он обязательно вернется!

– Ха! Наше ведомство как раз и присматривает за такими как он!

– Но ты же не знаешь, зачем он туда поехал!

– А зачем мне знать подробности? Я знаю, что ему пора вернуться!

– Конечно пора! Я так переживаю!

– А ты точно ничего не знаешь? Он тебе ничего не говорил?

– Нет! Было как всегда, попрощались… только он почему-то спросил, не хочу ли я с ним?

– А ты что сказала?

– Я подумала, что это шутка… – Ольга заплакала.

Бесплодные поиски

Уже наступило лето, а от Бернара не было никаких вестей.

Ольга очень переживала, да и Сергей был встревожен его отсутствием, он надеялся, что Бернар вернулся, но где-то развлекается с какой-нибудь женщиной. Ольга тоже хотела надеяться, что Бернар загулял… пусть это обидно, но ведь он не бросит её!

С тех пор, как они расстались, прошло уже три месяца, а он все не возвращался. Отдел, который возглавлял Сергей, не имел прямого отношения к деятельности Бернара, но зато у него сохранилась функция контроля над ним, которую никто не отменял, и его начали искать, хотя должность Бернара (Юрия Юрьевича) была выше, чем у Сергея.

Ольга радовалась, когда я приходила, она на время отвлекалась от мрачных мыслей, начинала хлопотать на кухне, но часто как бы замирала, думая о своем. Откроет шкафчик и смотрит пустым взглядом, постоит, закроет, потом опять откроет… Она не плакала, но выражение лица было странным, будто она постоянно решала какую-то трудную задачу.

Тем временем к поискам Бернара подключались все новые отделы, кроме того, разумеется, где он работал.

Затем Ольге было предложено поехать в Латакию за дочерью и привезти ее в Москву, чтобы было хоть одно средство давления на «дезертира».

К этому времени Софи заканчивала колледж в Швейцарии и должна была приехать домой. И тут выяснилось, что, еще в марте досрочно сдав все экзамены, Софи и ее сирийская подруга Варда, внучка Ганаана, уехали в Сирию. Причем за ними приезжал отец Варды. А Ольга была настолько в расстроенных чувствах, что прозевала момент окончания колледжа. Где-то в сознании всплыли воспоминания, как Бернар еще в декабре листал каталог с образцами платьев для выпускного бала, как он рассказывал о поездке к известному модельеру вместе с Сонечкой…

Сергей спланировал операцию и полетел с Ольгой в Латакию в качестве брата. Приехав, они в тот же день навестили родственников Ганаана, у которых Бернар и Ольга часто бывали, когда жили в Сирии.

Сначала они неспешно беседовали с хозяином дома, Юнусом аль-Хамсауи, который предложил им чая и сладостей, а потом заявил:

– Вы поступили очень разумно, позволив мне удочерить Софи. Если на родине ей постоянно угрожает опасность, то я считаю своим долгом ей помочь! Я очень рад Вас видеть, мадам, с вашим братом. Вы можете приезжать сюда, сколько хотите, чтобы повидаться с дочерью. А еще лучше, тоже возьмите сирийское гражданство и оставайтесь здесь, мы будем только рады.

Эта тирада на мгновение лишила Ольгу дара речи. Получается, что ее дочь сирийка, и она к ней не имеет никакого отношения. Потом им показали бумаги, где она просит спасти свою дочь от преследований в России. И почерк ее. И документы оформлены по всем правилам, не придерешься.

Затем Ольгу проводили на женскую половину. Комната Софи напоминала то ли склад, то ли магазин, множество книг, журналов, брошенная как попало одежда, но все это Ольга вспомнила потом. Софи кинулась к ней на шею.

– Я же говорила, что ты приедешь! И Белый Имам говорил!

Белый Имам приезжал недавно, он хорошо знает отца. Он говорил, что ты обязательно приедешь и попытаешься меня увезти в Москву. Но как ты попытаешься, если я не хочу? Лучше ты оставайся. Тогда мы будем все вместе, ты, я и отец! Прости меня, я вела себя как дура!

– А где он? – не выдержала Ольга.

– Ну, ты же знаешь, то здесь, то там. А вообще-то он здесь часто бывает.

– А почему ты не хочешь в Москву?

– У папы работа в основном здесь! И ты знаешь, я хочу изучать международные отношения, как отец! Это очень трудно, но папа обещал помогать. Я подала документы в Оксфорд на общественные науки! Так что в сентябре буду, наверное, уже в Англии!

– А почему не в Москве учиться?

– Ну, ты сравнила, МГИМО и Оксфорд! Ты лучше со мной останься! – Софи крепко обняла Ольгу. – Я ужасная вредина, но я тебя люблю!

Ольга погладила дочь по головке, ощутила под рукой прохладные шелковые волосы, так она могла бы погладить и щенка. В её душе не было любви к ребенку.

Потом они еще долго разговаривали, Софи показала ей фотографию юноши, который за ней ухаживал, потом пришла Варда и позвала их к столу. Мейсун (хозяйка) приготовила всякие сладости, фрукты. Она тараторила по-арабски так быстро, что Ольга мало что понимала. Софи пришла ей на помощь:

– В мае приезжал имам Мансур, благословил семью Мейсун, ее старшую дочь, наконец-то она беременна, а то уже три года замужем и все не могла забеременеть. Мейсун счастлива! И про тебя говорил: приедет, говорил, ваша русская подруга повидаться с дочкой! Все так и вышло.

Договорились о том, что Ольга погостит в доме недельку.

Она позвонила «брату», попросила привезти вещи из гостиницы, тот привез и их, и инструкции. Мама с дочкой прекрасно проводили время, составляли букеты из роз, которые в изобилии росли в саду, украшали этими букетами разные комнаты, Ольга научила Софи готовить некоторые из своих замечательных пирожных, вместе пели под гитару старые песни из репертуара Бернара. Тем не менее, она не оставляла попыток выманить дочь из дома, который охранялся как крепость. Но Софи на все предложения матери отвечала:

– Папа запретил. Он сказал, чтобы я из дома ни на шаг! Мне и самой надоело, но когда он приедет, тогда можно.

А через день Софи заболела, заболела и Варда, и ее мама Мейсун. У них был жуткий понос и рвота. Ольга сразу вызвала врача, тот пришел в ужас от случая холеры, немедленно вызвал санитарные машины, и больных вместе с Ольгой увезли в больницу. Там им выделили отдельное помещение, поставили капельницы, начали интенсивное лечение. Ольга осталась с ними на карантине и помогала менять капельницы, она не заболела, ей в Москве сделали прививку от холеры.

Тяжелее всех переносила болезнь Софи – личико заострилось, кожа приобрела синеватый оттенок, она была в бессознательном состоянии. Когда ей ввели уже пятнадцать литров солевого раствора, Софи открыла глаза и ухватилась за руку матери, словно боясь потеряться. На третий день всем стало намного лучше, но Ольга не могла сдержать волнение, то смотрела на часы, то подходила к окну, то поправляла подушки… Да, вот!

Она услышала шум на первом этаже, это должно быть ребята из спецназа. Они сейчас заберут Софи, увезут в аэропорт, и ее миссия будет выполнена. Она гордилась собой. В коридор вошли солдаты в сирийской форме с марлевыми повязками на лице. Один встал у входа, а второй подошел к ней и быстрым движением сделал ей укол в плечо.

Ольга почувствовала головокружение, все померкло перед ее глазами… Очнулась она в самолете с жуткой головной болью, её мучила жажда, было больно глотать. Она ничего не могла понять. Когда Ольга вышла из самолета в Москве, ее уже встречали. Прямо из аэропорта отвезли к ее начальству. Она ужасно плохо себя чувствовала, болела голова, горло, слезились глаза. В кабинете у начальника отдела, который расспрашивал ее об операции, у нее уже была температура под 40, и ее прямо оттуда отвезли в госпиталь. Болела она очень тяжело, со всевозможными осложнениями. А когда поправилась, то оказалось, что ее уволили из той маленькой фирмы, где она числилась бухгалтером. Там находилась ее трудовая книжка, она регулярно получала небольшую зарплату, ей начислялся стаж. Это было так привычно, получать небольшие, но постоянные деньги. Ведь она их отрабатывала, отправляя еженедельные отчеты. А теперь, получается, она не нужна…

За трудовой книжкой, тем не менее, она пришла в управление, где начальник Сергея рассказал, что произошло.

Когда в больнице в Латакии Ольга ожидала своих ребят, их в свою очередь ожидали спецслужбы Дамаска. В перестрелке погибли все три агента и Сергей в том числе. Ей самой вкатили инъекцию с вирусом гриппа и снотворным, погрузили в самолет и отправили в Москву. Софи еще побыла в больнице около двух недель под охраной, а затем вернулась в дом Юнуса аль-Хамсауи.

В середине августа мне позвонила Ольга:

– Приезжай, Надежда! Мне нужно с тобой поговорить!

– Что случилось-то? Это срочно? Сейчас я должна закончить картину, а то краски высохнут. Я приеду, сегодня, но попозже, ладно?

– Ну, как хочешь.

– Захватить чего-нибудь?