Эрион. На краю мира

Тора с видом победителя покосилась на старшую сестру.

– А те люди, которые улетели? Что с ними? – спросила Лана.

– Уже столько лет с тех пор прошло, а о них так ничего и не известно. Никто из оставшихся не знает, нашли те, которые улетели, что-нибудь или нет. Может, живут сейчас где-нибудь в лучших мирах, а может, и сгинули в небе. Да и дела до них оставшимся не было, потому что своих забот полно было. Люди пытались выжить, как могли. Приспосабливались к новой жизни. Сейчас, наверное, о них никто уже и не вспоминает. А скоро вообще это станет сказкой.

– Как про зарганов… – шепотом добавила Лана.

Изгиль высыпала новую порцию истолченного порошка в кастрюлю и наклонила ее чуть набок, чтоб определить, сколько получилось.

– Какая грустная история… – вздохнула Лана после тягучей паузы.

– Сами просили, – просто ответила бабушка. – Лепешек-то домой возьмете? Матери, небось, некогда их печь-то.

– Мы пока не домой, – торопливо ответила Тора.

Лана с удивлением взглянула на нее: а куда? Но промолчала. Поняла только, что выходить им придется тем же путем, каким и зашли, и идти до дома по улице, а могли бы сократить путь.

– А вы за пазуху положите, они вам не помешают. Не в руках же нести, – бабушка уже заворачивала несколько лепешек в мутную, но тщательно вымытую пленку, а это значило, что она не примет никаких возражений. – А можно и в ведерко положить, я тут хорошо завернула, не запачкается.

Изгиль вышла вместе с девочками, распрощалась, как всегда, будто в последний раз, и снова уселась в свое излюбленное кресло.

До дома можно было пройти, спустившись на два уровня вниз, пройти по туннелю направо, потом еще вниз, еще по ктуннелю, затем подняться на два уровня, отсчитать восемь дверей, и вот оно – жилище. Тиарий давно хотел перебраться куда-нибудь поближе к бабушке, но не получалось. У каждой семьи были свои причины, чтоб не обмениваться жильем: у кого-то рядом жили родственники, кому-то нравилось их жилье, и они не хотели менять его ни на какое другое. Да, можно было сократить путь, а теперь из-за внезапных планов Торы им придется делать круг по улице. А это почти в два раза дольше. И еще не известно, что там наверху: может, дождь пойдет или от цаберов придется убегать, которые так и норовят обстрелять всех живых внизу своим пометом. Это хорошо еще, что сезон пещерников не начался.

– Ну, и куда это ты собралась? – спросила Лана, понимая, что у Торы свои планы, а ее она приплела просто для того, чтоб у бабушки было меньше вопросов: со старшей сестрой ее хоть куда отпустят.

– Никуда. Просто не хотелось там, в темноте бродить. Помнишь, как в прошлый раз пришлось на ощупь идти?

В прошлый раз, и правда, ни одной зажженной масляной лампы им не попалось. Видать, жильцы все растащили по домам. Да и кто захочет делиться своим добром. Горючее-то еще добыть нужно.

– Смотри мне! – пригрозила Лана. – Мне велено тебя одну никуда не отпускать, привести домой в целости и сохранности.

– Ну и приведешь, – спокойно ответила Тора. – Куда я денусь-то?

Лана, прищурившись, посмотрела на сестру. Похоже, она не врет.

– Раз уж идем по верху, да еще с ведрами, давай хоть соберем что-нибудь, – предложила Лана.

– Конечно! Чего с пустыми-то ведрами тащиться? – поддержала Тора.

И Лана опять с подозрением уставилась на нее: слишком уж легко она согласилась искать личинок. Но Тора уже принялась с усердием ковырять носком ботинка кучу спрессованного мусора.

– Не так! – возмутилась Лана. – Сколько раз тебя учить? Нужно найти какую-нибудь плоскую штуку. Вот, как та – видишь? Черви выползают на поверхность, но все равно прячутся под такими досками, – Лана направилась к намеченному полуистлевшему листу железа.

– Никак не могу понять про эти деревья… – бормотала позади Тора, не спеша плетясь за сестрой.

– Чего? – не расслышала Лана.

– Про деревья, говорю. Как это они были повсюду? Если тут везде были деревья, то где же люди жили? На деревьях, что ли? Странно все это… Тебе не кажется, что бабушка сочиняет?

– А я вот никак не могу понять, зачем нужно было все портить на этой планете, чтоб потом искать новую… – Лана задумалась, уставившись на лист железа. Потом опомнилась, быстро подняла его, и потревоженные красные черви тут же закопошились, пытаясь поскорее спрятаться. Лана принялась торопливо хватать их, ведь любой знает, стоит немного зазеваться, и черви живо уползут в норы. Шустрее пищи, чем черви, пожалуй, не придумаешь. То ли дело личинки: только лениво копошатся, слепо тычась в жирные, бледные тела друг друга.

– Что стоишь? Хватай скорее! – крикнула она сестре.

Но Тора не подскочила. Она даже ничего не ответила.

Лана обернулась. Никого.

Лана поднялась, держа в руке толстого, извивающегося червя, и растерянно осмотрелась. Тора пропала. Сбежала все-таки, как и задумала. Только ведро оставила.

– Тора! Тооора!.. Вот ведь какая! – Лана внимательно всматривалась в неровную, покрытую буграми, поверхность. Здесь где угодно можно затаиться. А вот найти кого-то будет проблематично. Лана уже было хотела со злости пнуть по пустому ведру, которое оставила сестра, но сдержалась: представила, как Тора спряталась где-нибудь неподалеку и наблюдает за ней. Еще и хихикает наверняка. А если увидит растерянность старшей сестры, то вообще будет злорадствовать. В отчаянии Лана крикнула: – Смотри, только не долго!

– Ладно! – отозвалось откуда-то издалека.

Лана вздохнула. Удостоверившись, что сестра, по крайней мере, жива и здорова, она не стала ее искать. Снова повернулась к своей находке, но черви, воспользовавшись удачным моментом, все расползлись, оставив только ровные, круглые отверстия в земле. Лана подобрала ведро сестры и пошла домой. Они столько раз ходили этой дорогой, что Лана была уверена, Тора не заблудится.

Глава 5

Масляная лампа тусклым желтым светом освещала жилище. Здесь было все, что необходимо для комфортной жизни: удобная кровать в углу, стол с четырьмя стульями, небольшой встроенный шкаф, несколько полок на стенах, а на них множество баночек с запасами. Часть комнаты отделяла тонкая перегородка. Все было сделано из того, чтоТиарий находил на улице. Найдет случайную вещь или то, что когда-то было вещью, а теперь лишь лом, покрутит в руках так и эдак, и придумает, как ее можно использовать. Все шло в дело: обломки пластиковых листов, надежно скрепленные между собой, стали столешницами и сиденьями, легкие металлические трубки – каркасом для мебели.

Монотонный звук капель привлекал внимание и даже раздражал, навязчиво продалбливая дыру в сознании. Одара отвлеклась от своих дел, подошла к фильтру и поправила сбившуюся в сторону ложку, на которую должны были попадать капли, чтоб было не так слышно. Бренчать стало еще больше, теперь к булькающим звукам добавилось еще и тонкое дребезжание металла об стекло. Одара чуть подтолкнула ложку пальцем, всего лишь на какую-то долю, не видимую глазу. И еще раз. Звуки прекратились. Теперь капли бесшумно стекали по ложке в стеклянную емкость.

Фильтрование воды – это очень кропотливый и долгий процесс, но без этого нельзя. Фильтр – это первая вещь, которой обзаводилась молодая семья. Несколько трубок с затолканными внутрь тряпками и песком очищали воду от примесей и делали ее прозрачнее. Но этого все равно было недостаточно, чтоб избавиться от запаха. Впрочем, к нему так привыкли, что считали неотъемлемой частью. Главное, добиться прозрачности, медленно, очень медленно пропуская воду через фильтр. И так капля за каплей. Это был очень долгий процесс. Нужно было все время следить, чтоб в верхней чаше всегда была вода. Фильтр работал постоянно, не пересыхая ни на мгновение. А потом очищенную воду непременно кипятили, и только после этого ее можно было пить.

Одара проследила взглядом за всей системой трубок, по которым медленно сочилась вода, добавила чашку мутной, желтоватой жидкости в самую верхнюю емкость.

– Ба рассказывала, что в древности воду пили прямо из ручья, не очищая, – как бы между прочим произнесла Одара.

– В древности много чего странного было, – отозвался Тиарий. – Я бы не смог пить неочищенную.

– Да, я бы тоже…

Одара взглянула на мужа. Он сидел у стола, на котором стояла лампа, и, приблизившись к свету, сосредоточенно колупал обмалевший ботинок Тары, пытаясь починить его, чтоб прибрать до младшей дочери. Лица его Одара почти не видела, лишь густые русые волосы, которые свисали длинными прядями и явно мешали Тиарию: он то и дело поправлял их. Одара хотела подойти, собрать его волосы в хвост на затылке, но сдержалась, удивившись этому своему порыву. Она всегда была сдержанной с ним, все тринадцать лет.

Тиарий был красивым мужчиной, это даже Одара признавала. Природа не обделила его ни внешностью, ни умом, ни силой. Даже кривой короткий шрам на левой скуле не портил его лицо. А то, что его семья несколько поколений жила в центре давало ему большие плюсы, особенно в юности, когда он был завидным женихом. Но Одара не любила его. Она все эти годы была хорошей женой, хозяйкой, матерью, но так и не смогла полюбить. Внешне их семья была образцом: никаких скандалов, всегда вежливые друг с другом. А уж как Тиарий смотрел на свою жену! Как восхищался ее красотой даже спустя тринадцать лет, будто они только-только познакомились. Но изо дня в день, как заклинание Одара мысленно проговаривала: «Я не люблю тебя». Она не решалась произнести это вслух, понимая, что ее муж – хороший человек, и обидеть его было бы несправедливо. Ведь он ничем не обижал ее. Вон, как соседи живут: дерутся через день, а в другой день просто кричат друг на друга. Тиарий был очень терпелив. Она сказала ему о своих чувствах лишь однажды, перед обрядом. Он ответил, что подождет и сделает все, чтоб она полюбила его. Но Одара ничего не могла с собой поделать. Нельзя заставить полюбить. Тем более, когда сердце уже занято. Или разбито.

– Ну вот. Может, еще какое-то время продержится. Тут бы кусочек шкуры пещерника… – Тиарий выпрямился и посмотрел на жену.

Это произошло так быстро и неожиданно – всего мгновение! – что Одара не успела отвести взгляд. И, смутившись, вдруг заметалась, переставляя банки на полке.

– Водоросли заканчиваются, – комментировала она, сердясь на саму себя.

– В ручье тоже почти не осталось, – поддержал разговор Тиарий. – Ни рыбы, ни водорослей… Рыба в этом году никому не попадалась. Люди понимают, что когда-нибудь даже водоросли исчезнут, и запасаются, не давая им разрастись. Неразумные…

– Нужно будет поэкономить…

– Я раздобуду, – уверенно сказал Тиарий.

– Ты слышал про девочку с окраины, которую на днях казнили?