Эрион. На краю мира

– Это тоже тебе отец сказал? – насмешливо спросила Фарина.

– Это я и сам знаю.

– И ты думаешь, что без тебя человечество не справится?

– Думаю, что нет. – Виан обхватил ее за талию, притянул к себе и вкрадчивым шепотом спросил: – Ты ведь поможешь мне спасти человечество?

Фарина с усмешкой смотрела на него и не вырывалась. Она не боялась Виана, но и не относилась к нему серьезно. Это, скорее, он ее побаивался из-за деда. Не у каждого в роду есть колдуны. И сейчас Фарина была уверена, что насильно Виан не будет домогаться ее. Когда-то, кажется, в прошлом году, они даже целовались. А потом Фарина рыдала, когда увидела его с другой, называла себя дурой и клялась, что больше никогда в жизни не поверит ни одному парню. Кажется, будто сто лет прошло с тех пор. Все закончилось. Даже обиды не осталось. Хотя, дедушка как раз и говорит, что связывать свою жизнь с кем-то нужно, не поддаваясь чувствам. Только тогда можно все правильно оценить и спланировать. Совместная жизнь – это не игра, а серьезная работа. А иногда это ответственный долг перед людьми. Любовь притупляет разум и мешает здраво рассуждать. Но тогда, год назад ей нравилось быть влюбленной в Виана.

Виан прижимал Фарину к себе все теснее и смотрел ей прямо в глаза. Но и Фарина не отводила взгляда. Это был вызов. Они уже не улыбались, просто пристально смотрели друг на друга. Такая близость, когда смешиваются дыхания, когда чувствуешь биение сердца друг друга, опасна. Насмешливые искорки в глазах Виана пропали, вот теперь его взгляд стал по-настоящему серьезным. Он потянулся к ней губами, ожидая, что она ответит ему тем же. Но Фарина вдруг запрокинула голову и громко рассмеялась.

– Но я же люблю тебя! – в отчаянии выкрикнул Виан, расцепив руки и отпустив свою пленницу.

– Да ты что! И многим ты это говорил? – хохотала Фарина, подбирая ведро.

– Только тебе.

– Ой, не смеши меня! Мы так давно знакомы! А как же Дакира? А Уна? Да и другие. Хочешь сказать, им ты такое не говорил?

– Это все в прошлом. Стоит тебе только сказать, и не будет больше никаких Ун и Дакир.

– Я слишком хорошо тебя знаю, – вздохнула Фарина. На роль мужа он, пожалуй, годился, а на роль любимого – увы, уже нет. – Кстати, ты слышал про Радану?

– Слышал, – Виан отвернулся и уставился вдаль, будто заметил там что-то важное.

– Она так и не призналась, кто отец ее ребенка…

– Она сама виновата.

– Хм… А я считаю, что виноваты оба, и наказание должно быть для двоих. Не честно, что наказали одну только Радану.

– В чем виноват парень? Да и как, вообще, можно доказать, что это его ребенок? Даже если бы она указала на кого-то. Может, она решила наказать невиновного. Мало ли, чем он ее обидел. Да даже просто, чтоб отвести подозрение от истинного преступника.

– Это не ты? – Фарина пытливо присматривалась к Виану.

– Нет, конечно! – возмутился он. – С чего ты взяла?

– Ну, просто вы с ней были так близки…

– У меня с ней ничего не было!

Фарина присматривалась к нему, пытаясь уловить в его взгляде, в поведении, в жестах, правду ли он говорит. Но Виан отводил взгляд, делая вид, что где-то там, вдалеке происходит что-то важное, что непременно нужно рассмотреть.

– Ты был на казни? – спросила Фарина.

– Что я там не видел? – фыркнул Виан.

– Там было много народу. Ее жизнь ушла в камень белым сиянием. Она была хорошим человеком. Прошлый казненный был как дождевая туча. Интересно, какого цвета моя жизнь?.. – Фарина на мгновение задумалась. – Знаешь, что она сказала напоследок?

– Что? – насторожился Виан.

– Что сожалеет о своем поступке, считает виноватой только себя… А еще что хоть так сможет принести пользу своему народу. И так красиво ее жизнь перетекла в камень, – Фарина плавно провела в воздухе рукой. – Ты знаешь, она плакала… Беззвучно… Ее губы будто улыбались, но я видела слезы…

– Какой ты мутный разговор завела! – поморщился Виан. – И хочется самой себе настроение портить? Все правильно: она преступница! И получила свое. Тебе ли этого не знать? А другие будут думать, прежде чем что-то делать. И вообще, я не хочу об этом говорить!

– А мне ее жалко… – тихо произнесла Фарина. – Она такая молодая…

Фарина вздохнула, наклонилась к ручью, зачерпнула ведром мутную желтую воду и выпрямилась. Тяжелое ведро тянуло руку, приходилось перекашиваться и упирать локоть в бок, чтоб было хоть немного полегче.

– Что, тяжело? А был бы я тебе мужем, помог бы донести, – Виан пристально смотрел на Фарину, ожидая, что она начнет просить его.

– Не надо. Сама справлюсь, – Фарина круто повернулась и, тряхнув косой, пошла прочь.

Виан смотрел ей вслед. Гордая. Такая никогда сама не попросит. Даже о пощаде не попросит, не то что о помощи. Потому что гордая. Но красивая!

Глава 3

– Может, хватит? – спросила Тора.

– Смеешься? С пустыми руками к бабушке придем? – Лана осторожно приподняла широкую металлическую доску. Ее края покорежились и проржавели, теперь нужно было держать ее особенно осторожно, чтоб не пораниться. Не хватало еще заразу подцепить! Раны от этих обломков очень медленно заживали. Помнится, в прошлый раз даже пришлось обращаться за помощью к Готрину, и мама очень ругалась, удивляясь неловкости старшей дочери. Лана откинула доску в сторону. Металл сильно нагрелся от солнца, а под ним теплая, влажная, прелая, но уже много лет бесплодная земля. Да, это то, что надо. Лана немного разгребла землю руками и радостно улыбнулась, обнаружив добычу: – Смотри, сколько их тут!

Растревоженные белые жирные личинки пытались торопливо спрятаться от света, но лишь слепо тыкались друг в друга и в ладони Ланы, пока та быстро собирала их и складывала в жестяную банку. Большие жуки, которые вылупятся из них, конечно, тоже съедобны, но тогда в них уже будет гораздо меньше съестного, чем этих толстых, нежных телах.

– Как ты их находишь? – отозвалась Тора, ее младшая сестра.

– Не знаю. Чутье, наверное, – усмехнулась Лана.

– Тоже хочу такое чутье, – вздохнула Тора.

Их, вообще-то, было три сестры. Лане уже минуло двенадцать, Тора была на три года младше. Девочки были очень похожи между собой и походили на мать: такие же рыжеволосые, зеленоглазые. Похожие, но в тоже время абсолютно разные. Черты лица Торы казались нежнее за счет пухлых щек и завитушек, обрамлявших его. А ямочка на левой щеке, проявлявшаяся не только, когда она улыбалась, а даже просто если Тора говорила, совершенно приводила в восторг и умиление, без исключения, всех взрослых. Круглые, всегда будто удивленные глаза добавляли миловидности. А у Ланы глаза были с прищуром, будто она усмехалась, всегда, даже когда ее ругали. В отличие от старших сестер, в двухлетней Лиле угадывалась внешность отца: белокурые волосы – бабушка Изгиль говорит, что у Тиария были точно такие же в детстве, и синие-пресиние глаза. Говорят, что с годами глаза выцветают, теряют блеск, но у отца они оставались по-прежнему синими, как в юные годы. Если и Лила унаследовала такую особенность, то лет через десять она обещала стать настоящей красавицей и очаровывать своими глазами до самой старости.

– Лови! – Лана подняла еще один плоский камень, и тут же под ним заметалась, забилась в панике огромная многоножка, толщиной с ее девичье запястье.

– Ух, ты! – Тора тут же выхватила из-за пояса нож – однажды они с сестрой нашли по куску сплющенной металлической трубки, размером от кончиков пальцев до сгиба локтя, которые они называли ножами и приспособили для добычи червей, – и ткнула им в многоножку. Попала где-то в середину и с силой вдавила в землю, так сильно, что послышался хруст. Еще пока живая многоножка обеими концами своего тела принялась судорожно обвивать трубку, шевелить многочисленными лапками, пытаясь освободиться или, хотя бы дотянуться жвалами до руки обидчицы. Этого хватило бы: яд многоножки не смертелен, но укус настолько болезнен, что вряд ли Тора после него смогла бы удерживать свой нож. Да и промучиться после укуса можно дней десять. Опасаясь, Тора еще сильнее вдавила нож в землю.

– Голову, голову ей отрывай! – крикнула Лана, и, не дожидаясь, сама прижала своим таким же ножом-трубкой сопротивляющееся гладкое черное тело к земле, и быстро оторвала голову. Многоножка тут же обмякла. Она хоть и была большая и толстая, но природа сделала ее тело нежным и уязвимым, не зря же им приходится прятаться в расщелинах, под камнями, под кучами мусора. – Голову нужно сразу отрывать, а то яд по всему телу разойдется, и она будет несъедобная.

– Сама знаю, – важно отозвалась Тора, сразу почувствовав значимость – с такой-то добычей. Она держала в руках вялую, обвисшую тушку и счастливо улыбалась: – Ее одну на целую похлебку хватит! – и аккуратно сложила добычу в банку ровными кольцами, чтоб она занимала меньше места.

Лана уселась прямо на землю, не боясь запачкаться. Что уж теперь-то? Добывая личинок, она и так перепачкалась, а пока возилась с многоножкой и вовсе не задумывалась о том, как бы остаться чистой. Мама наверняка опять будет недовольна. Может быть, ничего не скажет, но Лана четко представила ее укоризненный взгляд. Можно было, конечно, раздобыть парочку крыс, но с ними возни еще больше, а шансов, что охота будет удачной, меньше. Ладно, крыс можно и зимой добывать, когда черви спрячутся. Погода сегодня выдалась хорошая. Как раз для сбора личинок. Когда холодно, они уходят глубоко под землю, да и неприятно озябшими пальцами холодную землю разгребать. В дождь опять же приятного мало. Пока возишься с той же многоножкой, поскользнешься еще на вязкой жиже, тут она мало того, что цапнет, так еще и удрать успеет. Неет, это со стороны кажется, что добывать личинок проще простого. Иной раз целый день с пустым ведром проходишь – ничего не найдешь. А сегодня с погодой повезло: тепло, солнце пригревает, а на небе и намека нет на скорый дождь. Лана задумчиво уставилась на белесые, словно сотканные из тончайших облаков, очертания двух спутников, почти касающихся друг друга округлыми боками.

– Скоро все три небесных тела сойдутся, – тихо произнесла Лана будто сама себе. – Бабушка говорила, что, когда спутники сливаются в один, происходит что-то важное.

– Про это нужно не у бабушки спрашивать, а у Готрина – он больше знает про небесные тела, – заметила Тора.

– Бабушка тоже много знает.

– Может, хватит? – снова спросила Тора и показала ей свою банку. – Этого должно хватить. Я уже устала.