Жизнь собачья

Посмотрел он на нас, посмотрел, махнул хвостом и поплелся во двор.

Ладно, освободиться, я освободился, а что дальше? Их же кормить нужно, и Атосика, и остальных. Значит, мать должна быть всегда сытой. А где продукты взять? Думал, думал, наконец, надумал. Решил сбегать в магазин. Вдруг там что-нибудь раздобуду.

Прибежал, сел на входе, сижу жду. Может, кто-нибудь сжалится, покормит. Морду состроил самую несчастную, самую голодную. Видел бы себя со стороны, точно, все покупки сразу отдал бы. Да где уж там – Ждал, ждал, все впустую. Люди, они не такие, как мы. Порой дальше собственного носа ничего не видят. Глянут на меня и решают, что я хозяина жду. Стараюсь изо всех сил, а они только смотрят, и улыбаются, да еще за чуб норовят дернуть. Вид у меня больно интеллигентный, несмотря на порезы и ссадины.

Понял я, что деваться некуда, придется возвращаться домой. Только там можно разжиться едой. Вздохнул и поплелся – Мамка, как меня увидела, обрадовалась. Гладить меня начала, целовать.

– Ричи, Ричи, – говорит. Как же ты так мог?

– А что мне оставалось делать? Отвечаю. У меня жена, дети, а вы меня к ним не пускаете.

Разве так можно?

Смотрит она на меня, а понять ничего не может.

Глянул я на нее и говорю: – Есть хочу. Покорми, пожалуйста.

Это она поняла. Достала мясо, кашу. Нарезала полную миску и говорит:

– Иди, ешь.

Подошел я к миске, принюхался. Думаю: «Нужно что-нибудь Дези отнести. Она совсем голодная». А сам чувствую, как в животе бульки бегают. Есть хочется, аж слюни текут. Взял я себя в лапы и съел только кашу. Мясо, как мог, носом в сторонку отодвигал. Может кусочек, ну, два, – ну – три, в рот попали, – случайно. Съел я кашу, собрал мясо в рот и пошел к дверям.

Смотрю на мамку, а сказать ничего не могу, рот полон.

Посмотрела она на меня, посмотрела, открыла дверь и говорит:

– Ладно, иди – Что с тобой делать? – Тяжело вздохнула, а потом неожиданно предложила: – Хочешь, приводи ее к нам. Пусть хотя бы поест.

Молодец у меня мамка! Разве другой кто-нибудь понял, насколько все серьезно.

Тыкнулся я ей носом в руку, попрощался и рванул к своим.

Донес я мясо, почти все донес. Ну, может, один кусочек по дороге проглотил. Он не в то горло пошел, вот и пришлось его на ходу ловить.

Дези, как мясо увидела, от удивления аж застыла.

– Спасибо тебе, Ричи, – говорит, – Любимый! – Как бросится на меня. Расцеловала, облизала, я даже засмущался от ее благодарности, а потом лапой махнул. Думаю, что же теперь, краснеть, как глупый пацан? Нет, так не годится, я мужик от когтей до кончика хвоста.

Завалил ее, облизал, всю с лап до головы. Поласкались мы чуть-чуть, а когда в себя пришли, только и увидели, как последний кусочек в пасти Атосика исчезает.

Я чуть в обморок не упал. Как же так!? Я, как последний дурак, тащил все это в собственной пасти, чтобы накормить мою любимую, а эта малышня беззубая за полсекунды все подмела.

Вон стоят морды довольные, облизываются.

От возмущения у меня даже голос пропал. Только хотел всем сестрам по серьгам раздать, да не успел, Дези помешала.

– Спасибо тебе, милый, – говорит, – Они первый раз в жизни мясо попробовали. Как прижмется ко мне, как зарыдает.

– Дези, Дези! – Что ты, – все хорошо. Я еще принесу. Сам говорю, а себе не верю. – Они же молоком питаться должны? Спрашиваю.

– Они уже подросли. Им одного молока мало.

Как же так?! Это что, – я должен не только их мать кормить, но и эту пятерку!? – Нет, мне это не по зубам, не потяну я. Конечно, по телевизору показывали, как койоты на козлов охотились, но я же не койот, а здесь не прерии. Что же теперь делать? – Настроение упало почти до нуля.

Посмотрел я на свое потомство. Довольные, сытые, за хвостами друг дружки гоняются.

Мордочки у всех счастливые, симпатичные, слов нет, до чего хороши. А девочки просто красавицы. Стройные, шерстка мягкая, пушистая, все в меня. Вздохнул я и говорю:

– Ладно, этих накормили, а с тобой что будем делать?

– Ничего, я пока не голодная. Вчера кушала.

– Есть нужно два раза в день, утром и вечером. Как ты таких простых вещей не знаешь?

Глянула она на меня, – так глянула, что я чуть своими словами не подавился.

– Это ты, – говорит, – Ричи, два раза в день ешь, утром и вечером. А я порой два раза в неделю – Вот так – Какой же я дурак!

– Прости меня, Дези. Не знаю, кто меня за язык тянул.

– Иди домой, Ричи, пора тебе.

– Не пойду я никуда! С вами останусь. Будем жить, на охоту ходить. Тут наверняка кто-нибудь водится – Кто? – Не поняла она.

– Кто-нибудь, да водится. Рыба в канале, например, – отвечаю.

А она как примется хохотать.

– Ричи, Ричи, – как же ты на нее охотиться будешь? – С удочкой что ли? – Обидно мне стало, слов нет.

– Как-нибудь, да поохочусь. Отвечаю. Не издевайся, пожалуйста.

– Хороший ты мой, не обижайся. Спасибо тебе, только не сможешь ты жить с нами. Голодно, холодно – Зачем тебе это нужно? – Пусть голодно, пусть холодно, но без тебя мне не жить. Так что пойдем пока ко мне, поужинаем, а потом что-нибудь придумаем. Мамка разрешила тебя привести, – покормить.

– Спасибо, но не пойду, не могу. Кузьма отлучился, у него там какие-то дела. А детей одних оставлять нельзя, обидеть могут.

Да, – это вопрос. Что же теперь делать?

– А когда он придет?

– Кто?

– Кузьма – Завтра, наверное – Тогда пошли все вместе, – предложил я, сам обалдев от своих слов.

– Нельзя, Ричи. Твои с ума сойдут.

– Ничего, они у меня крепкие.