Жизнь собачья

Погуляли мы, возвращаемся домой, нервы у меня вконец расшалились. Все, думаю, сейчас будет скандал. А Дези уже явно что-то почувствовала. Шаг ускорила, бежит впереди, на меня почти не оглядывается.

Влетаем в квартиру, а там – пусто. Ни один нас не встречает… Никто под лапы не кидается – Всех, – всех забрали – Как завоет моя девочка, как зарыдает. Я сам стою, ни жив, ни мертв. Плакать хочется, но я мужчина, раскисать ни к чему. Повыл пару минут и хватит. Тут Данька откуда-то вылез, тоже расстроенный.

– Хватит вам концерты устраивать. Итак, мыши на душе скребут – Подошел он к Дези, посмотрел на нее и вдруг – ласково так лизнул прямо в нос. В первый момент она даже замолчала. А потом – как заплачет взахлеб.

– Детки мои малые – Где же вы? – Не расстраивайся, дорогая, – принялся я ее успокаивать. – Они уже подросли, должны сами свою жизнь устраивать. Что же ты хотела, чтобы они всю жизнь у твоего хвоста вертелись? – Не знаю я – Отвечает. Маленькие они еще, им расти и расти. Как они без мамки жить будут – Кто их приголубит, вылижет? – Кто за моими крошками ухаживать будет? – Залезла в коробку, глаза прикрыла, и тоненько так поскуливает.

– Деточки – Деточки – Где вы? – Тыкается носом по одеялу, духом их дышит. Ни один не лезет, никто титьку не ищет, никто не целует. У самой слезы катятся, лапы дрожат. Ужас, – истерика.

Я стоял, стоял и вдруг как заголошу:

– На кого вы нас оставили!? – Чувствую, сейчас коробку вдрызг разнесу, как будто она в чем виновата.

Видит мамка, что дело плохо, принялась успокаивать. Взяла Дези на руки, гладит ее и уговаривает:

– Не переживай, Дези. Они в хороших руках. Будешь гулять и с ними встречаться. Только Марса далеко увезли. А Лизонька с Мишкой в соседних подъездах. Масяня в доме напротив.

Приглянулись твои детишки. Больно они милые, симпатичные – Дези, как ни странно, замолчала. Сидит у мамки на руках, слушает. Любой женщине нравится, когда ее детей хвалят.

Вот так мы и стали бездетными. Несколько дней переживали, а потом полегчало. Время все лечит. А когда я Лизоньку во дворе увидел, понял, все хорошо, счастливы мои дети.

Довольная, симпатичная, хвост кренделем держит. Бегает, гавкает, за мячиком носится. В первый момент даже меня не признала, а потом – обрадовалась. Запрыгала, закричала:

– Папа! – Папа! – Правда тут хозяйка ее подлетела, девчонка лет десяти, подхватила мою крошку на руки и бегом домой. Ладно, главное у нее все хорошо, а раз у нее хорошо, то есть шанс, что и у других все в порядке. Пришел домой, Дези рассказал, а ей вроде, как все равно. Удивился я, а потом понял, что ей себе сердце рвать, забрали и ладно. Ничего тут не попишешь.

Вижу, мамка как-то странно посматривает, будто решает, что делать. Подхожу я к ней и спрашиваю:

– Что голову ломаешь? – Задумала чего? – А она посмотрела на меня, погладила и пошла свои дела делать. Догнал я ее и говорю:

– Нравиться она тебе или нет, но она моя. Люблю я ее – Пусть ругается, скандалит, всякую дрянь на улице подбирает, но она моя. Обидишь ее, обидишь меня – Не волнуйся, Ричи. Просто меня ее настроение беспокоит, больно она мрачная последние дни. Как бы не заболела. Может врачу ее показать?

А ведь правда – За два последних дня ни разу со мной не заговорила. Увидит, отвернется, словно нет меня. Да, – дела – Правда, до врача так дело и не дошло. Здорова она оказалась, абсолютно здорова.

Измена

Пошли мы как-то раз с дедом гулять. Я впереди, дед следом, Дези сзади. Идет за нами, едва лапы переставляет, словно я ей даром не нужен. Ждал ее, ждал, а она никакого внимания.

Обидно – Что же такое? Неужели разлюбила? – Вдруг из подворотни Джек. Увидел нас, остановился, улыбку на морду нацепил и вежливо так спрашивает:

– Как дела?

– Порядок, – отвечаю, и мимо иду, словно нет его.

А он опять, вот назойливый: – Слышал, всю малышню свою раздал? Что же теперь, опять холостой?

– А тебе-то какое дело? – Что тебя так наши дела заботят?

– Да я так, – просто по-соседски – А раз по-соседски, то и гуляй в соседнем дворе, – отвечаю. Вывел он меня из себя, вконец вывел. Глянул я на него. Фу, – до чего же противный.

А ему, что с гуся вода. Махнул хвостом и в сторону. Хоть бы рыкнул. Тогда бы я ему популярно объяснил, что значит к прохожим приставать. Но он хитрый, в драку не лезет.

Знает, что я ему уши надеру. Пошел я от него. Что себе нервы портить.

Отошел я метров на сто, обернулся и что же вижу – Стоит этот проходимец возле моей девочки и что-то такое ей говорит. А она улыбается, глаза жмурит, кокетничает, в общем.

Озверел я, в момент озверел. Подлетаю к слюнявому и говорю, жестко так говорю:

– Проваливай, если не хочешь без ушей остаться!

Перепугался он, чуть под себя не наделал, а Дези как заверещит:

– Не мешай разговаривать, пес противный! – Это я?! – Я противный? – Защемило у меня в груди, кровь тут же в голову ударила. Не совладал я с собой, вцепился Джеку в загривок и давай его трепать. Он как заорет: – А – а – а! – А моя, знай, кричит: – Отпусти его! – Слышишь! – Отпусти! – Ну, уж, думаю, нет, так просто он не отделается. И тут, откуда не возьмись, Цезарь.

– Ричард! Слышишь, Ричард! Прекрати! Ты что с ума сошел?

Цезарь, это Цезарь. Выпустил я Джека противного. Он бегом от меня. Забежал за угол дома и тут же скрылся. А Дези как пошла на меня орать:

– Что ты себе позволяешь? – Думаешь, я всю жизнь с тобой, бестолковым, нянчиться буду?

– Дези – как же так? – Зачем ты так? – Я же тебя люблю – А я тебя нет! Отвечает. Отстань от меня. Понял?

– Зря ты так, – Цезарь вмешался. Он же ради тебя на все готов. Где ты еще такую любовь встретишь?

– Не нужна мне его любовь – и сам он мне больше не нужен – Надоел, как незнамо что, – и он, и его семья – Слушаю, а у самого сердце болит. Как же так? – Ради нее я дом родной готов был бросить, уйти, куда глаза глядят. Неожиданно, не знаю, что на меня нашло, я как выпалю:

Ох, женщины! – Кто вас поймет? – Не знаю я.
Любовь, мечта, семья – О боль моя…
Как дурочек, сошел с ума, влюбился в дым.
Вот он растаял – Образ стал пустым.

Мои глаза не видят больше красок,
Не слышат уши нежный, мягкий зов.
Куда уходишь ты, моя отрада?
Ведь я тебя искал и вроде бы нашел.

Увы, – опять я обознался,
Ты лишь фантом, возникший из пыли,
Твои слова, и ласки, и объятья,
Лишь ложь для брошенной души.

Подумай, стоит ли кидаться
Тем чувством, что во мне горит?
Ты жизнь моя, моя отрада,
Не веришь мне? – Поверь другим.

Захочешь, солнце я достану,
Или до неба дотянусь.
Не веришь? Зря – Ведь это правда,
Не жить мне без твоей любви.