Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга первая. Март, апрель, май

Прекрасна смерть праведников, но люта смерть грешников. Об ужасе падения в огненную геенну и следует помнить нам, спотыкающимся и падающим на каждом шагу. Пусть мысль о смерти внезапной и страшной постоянно рисуется перед нашим умственным взором: так да убоимся и восстанем из греховной тины, встанем и укрепимся на пути спасения. Пока Правосудный Бог долготерпит нашу нечистоту, используем каждый день и час свой для очищения, да возможем войти в Пречистое Царство Добра и Света.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Слушая нежную птичью трель, впитывая аромат чудесного цветка, любуясь красотой весенней природы, вспомним же о красоте высшей. Еще прекрасней был райский сад, дарованный Адаму и Еве вешней порой творения – в начале времен. А в падшем мире весной возрождения человеческих душ явилась полнота времен, которую принес в мир вочеловечившийся Сын Божий. Мы живем среди этой незримой весны праведных человеческих душ, призванных к вечной весне Небесного Царствия. Созерцая великолепие творения, не забудем же, что все это – наше наследие, если мы сумеем стать сынами Света. Ведь Вселенная – это красивая раковина для бесценной жемчужины – человека. Так не растратим же сокровища своих душ на побрякушки смертного мира, чтобы не отвергло нас бессмертное Царствие Божие. Устремимся духовным взором от начала времен творения к полноте времен Воскресения Господа Спасителя нашего и к новой земле и новому небу вечности, где спасенные люди не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков (Откр. 22, 5).

Воздадим хвалу Вселюбящему Создателю нашему, сотворившему нас для вечной любви и счастья. И перестанем же, наконец, гоняться за призраками смертного мира, но вспомним слова святителя Тихона Задонского: «Бог есть существенное, безначальное, бесконечное, непостижимое, вечное, неизменное, высочайшее Добро, от Которого, как от источника, происходит все доброе, видимое и невидимое, на Небе и на земле. Как огонь всегда горяч и всегда греет, как свет всегда светел и светит, как мед всегда сладок и услаждает, так Бог всегда и непрестанно благ и всегда благотворит. Он Него одного всякое добро, какое есть и может быть. Без Него истинного блаженства, утешения, радости и веселия быть не может».

Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.

Слово в день памяти священномученика Ермогена, Патриарха Московского и всея Руси

(17 февраля / 2 марта; в високосный год – 1 марта)

Бога ради, познайте себя и обратитесь, обрадуйте своих жен и чад и всех нас; и мы станем молить за вас Бога.

    Из посланий святителя Ермогена

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе братья и сестры!

Как в огнедышащих глубинах Земли рождается алмаз, так в годину бедствий народных просиял миру несгибаемый страстотерпец Господень священномученик Ермоген (1530–1612) – алмазной крепостью веры, алмазным блистанием подвига, алмазной чистотою слез, пролитых за Отечество. Святитель Ермоген явился одним из тех столпов Православия, по чьему печалованию и предстательству за Россию совершилось великое чудо Божие – из бездны братоубийства, из-под глыб латинского ига, из трясины измен и позора возродилась земля Российская, и Всеблагой Господь простил казавшийся неотмолимым грех правителей и народа.

Смутное время, во мраке которого просиял подвиг священномученика Ермогена, принадлежит к числу самых тяжелых периодов русской истории. Падение державы в омут смуты произошло не вдруг, оно подготавливалось накоплением предшествующих грехов как среди народа, так и среди правящего сословия. Российский трон занимали цари, по поводу которых нет однозначного мнения: например, царь Иоанн IV Грозный (1530–1584); среди жертв опричнины, которую он учредил, был и священномученик митрополит Филипп (1507–1569). Другим таким царем стал Борис Годунов (1552–1605), которого считают причастным к убийству святого ребенка, благоверного царевича Димитрия (1582–1591). Лесть и коварство, низость и жестокость господствовали при дворах этих самодержцев. Все это не могло не заражать и развращать народ, разучившийся чтить земную власть и бояться Бога, обретший готовность к мятежам и неистовствам. И вот со смертью царя Бориса в 1605 году этот смрадный гнойник прорвался и затопил Россию, сделал ее игралищем самозванцев и изменников, жертвой властолюбия Польши и иезуитских интриг. Святому Ермогену выпал страшный крест первосвятительства в погибающей стране с обезумевшим народом, и такая-то тягчайшая ноша оказалась по плечу несгибаемому угоднику Божию.

Служение великого святителя началось в Казани – в краю, дышавшем опасностями и угрозами, где просияли многие православные подвижники. Господь послал Ермолаю (таково мирское имя Патриарха Ермогена) замечательного наставника и духовного отца – им стал святитель Герман Казанский, впоследствии стяжавший мученический венец от рук опричников Иоанна Грозного. Еще в юности Ермолай вступил на поприще священства, и еще тогда современники отзывались о нем: «Муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный».

Знаком избранничества и милости Царицы Небесной к отцу Ермолаю была выпавшая ему честь – первым принять от земли обретенный в Казани чудотворный образ Божией Матери. Явление Казанской иконы Богородицы знаменовало возрождение Казани из пепла страшного пожара 1579 года – и этот же чудотворный образ Пречистой, сопутствовавший ополчению Минина и Пожарского, соделался знамением воскрешения всей России из руин Смутного времени. И один из будущих спасителей Отечества, в ту пору – скромный священник Ермолай, сложил умилительный тропарь Казанскому образу Богородицы, который с тех времен и поныне знает наизусть и с любовью воспевает вся православная Россия: «Заступница усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего, Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим…»

Овдовев, отец Ермолай принял иночество с именем Ермоген и доблестно подвизался в подвигах поста и молитвы в московском Пудовом монастыре, на месте своего будущего мученичества. Духовная высота его жизни вызывала всеобщее изумление, и он был возведен на Казанскую митрополичью кафедру, стал преемником великих святителей Гурия, Варсонофия и Германа.

Когда в России возгорелась смута и в Москве воцарился Лжедмитрий I, орудие коварных иезуитов и властолюбивых поляков, – на защиту Православия восстали Казанский митрополит Ермоген и Коломенский епископ Иосиф. Еще не имея уверенности в том, что новый правитель – самозванец, да и не рассуждая об этом, святители не затрагивали политических вопросов. Они отстаивали святыню веры, требуя, чтобы полячка Марина Мнишек, с которой Лжедмитрий I собирался вступить в брак, торжественно приняла Православие, – Россия не должна иметь царицу-католичку.

Точно так же – не о политике, а о вере – ревновал святитель Ермоген среди бурных потрясений российской смуты. Не о правах на престол второго самозванца, Тушинского вора, говорил угодник Божий, но указывал на явное нечестие Лжедмитрия И. Святитель Ермоген благословил народ и на присягу польскому королевичу Владиславу, но при строжайшем условии, что тот примет Православие, прервет всякие сношения с Папой, выведет из Москвы поляков, явится защитником святынь русского народа. Лишь когда посягательства иноземцев и мятежников простирались на Святую Православную веру, святитель воспламенялся праведным гневом, делался непреклонен, огненным словом поднимал народ Божий на борьбу с врагами.

Русская история тех времен свидетельствует о тщетности и порочности любых политических расчетов, не сопряженных с попечением о духовности. Так, Борис Годунов до своего избрания на царство казался «идеальным правителем», самым умным политическим деятелем своего времени, – на троне этот властолюбец, объявленный молвою причастным к убийству святого отрока Димитрия, стал все более походить на мрачного тирана, приведшего страну на край пропасти. Затем бояре избрали править Россией еще одного «талантливого политика» – Василия Шуйского (1552–1612), считавшегося соучастником Бориса в сокрытии истины об убийстве царевича Димитрия. Царствование Василия (1606–1610) было недолгим и бесславным. Продиктованный политическим расчетом союз с иноверцами-шведами для борьбы с польско-литовскими интервентами, против которого восставал святитель Ермоген, привел к усугублению смуты. «Союзники» начали захват северно-русских земель. И наконец, попытка бояр опереться в борьбе с мятежом на сильную Польшу – предложение русского престола королевичу Владиславу – повлекла за собой польскую интервенцию. Лишь чудо Господне спасло державу от окончательной гибели. А возрождение России началось не при «умных политиках» и «крепкой власти», но в царствование совсем юного Михаила Романова, соборно избранного всем русским народом Божиим.

Святитель Ермоген был поставлен на Патриаршество Освященным Собором Церкви Российской сразу же после падения Лжедмитрия I. Воистину Дух Божий почил на этом избрании. Патриарх Ермоген стал той несокрушимой скалой, о которую разбивалось лукавое суемудрие тех, кто готов был предать святыню веры ради своекорыстия или «государственных интересов». Бояре-изменники знали, что без благословения Первосвятителя Церкви Российской могут разрушиться их хитрые замыслы, что лишь слово Патриарха может отвратить от них зреющий гнев народа Божия. Сладкой лестью и грубыми угрозами пытались они вовлечь святителя Ермогена в свои темные дела. Но за медом их речей святой Патриарх провидел горчайший яд отступничества, а страх перед мучениями и смертью был неведом угоднику Божию. И всякий раз, когда за замыслами боярского «временного правительства» вырисовывалась опасность для святыни веры, раздавалось твердое слово святителя Ермогена: «Не благословляю». Когда предавшийся полякам боярин Михайло Салтыков бросился на него с ножом, святитель Ермоген осенил его крестным знамением и промолвил: «Сие знамение против ножа твоего». К тому времени обнаружилось все коварство поляков: о переходе королевича Владислава в Православие не было и речи, и уже не он, а сам хищный король Сигизмунд стремился захватить российский престол. Тогда Патриарх Ермоген своими посланиями освободил народ от клятвы Владиславу и призвал верных на святое дело освобождения Отечества. Предатели бояре умоляли святителя остановить движущуюся на них грозу народного ополчения, но он ответствовал: «Все смирится, когда вы, изменники, со своими ляхами исчезнете, но, видя ваше злое господство, в святых храмах Кремлевских оглашаясь латинским пением, благословляю достойных вождей христианских утолить печаль Отечества и Церкви».

Непреклонность Патриарха Ермогена вызвала ярость изменников и поляков. Престарелый святитель был брошен в подземелье Чудова монастыря, его морили голодом – издеваясь, бросали ему в темницу вместо пищи овсяную солому. До самой кончины святого старца враги пытались сломить его упорство угрозами, но он, указывая на небо, отвечал им: «Боюся Единого, там живущего».

Двое отважных благочестивых людей, боярин Роман и мещанин Родион, рискуя жизнью, тайно посещали Патриарха в его заточении. Им святитель Ермоген передал последнее свое послание, призывающее народ подняться на спасение Дома Пречистой Богородицы – Православной России. В начале 1611 года это послание было принесено в Нижний Новгород, и оттуда народное ополчение двинулось освобождать Москву.

Земное житие святого Патриарха прервалось ранее торжества внявших его призыву верных сынов Отечества. Святитель Ермоген скончался в темнице от голода. Сбылось чаяние подвижника Божия, отвечавшего на вражьи угрозы: «Вы мне обещаете жестокую смерть, но через нее я надеюсь получить венец. Давно я желаю пострадать за истину». И уже в Царствии Небесном перед Престолом Всевышнего священномученик Ермоген просил о даровании победы воинам Христовым, шедшим освобождать Россию.

Когда войска князя Пожарского вошли в освобожденную Москву, доблестное воинство оплакало мужественного печальника о земле Российской, священномученика Ермогена, взывая: «Покажите нам могилу отца нашего! Покажите нам могилу начальника нашей славы!» Мощи Патриарха Ермогена обретены нетленными и благоухающими во свидетельство великой славы его в Царствии Небесного Отца, ибо нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15,13).

Те испытания, которые ныне выпали на долю нашего Отечества, нередко сравнивают со Смутным временем. Но нет! Еще щадит нас Господь от бедствий той Смуты: когда, по свидетельству одного из спасителей России, келаря Сергиевой лавры Авраамия Палицына, «всех твердых в добродетели предавали жестокой казни – метали с крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов, на глазах родителей жгли детей, носили головы их на саблях и копьях; грудных младенцев вырывали из рук матерей и разбивали о камни. Люди уступили свои жилища зверям. Граждане и земледельцы жили в дебрях, лесах и пещерах неведомых или в болотах, только ночью выходя из них обсушиться. Не светом луны, а пожарами озарялись ночи, ибо грабители жгли, чего не могли взять с собою, – да будет Россия пустынею необитаемою». Подобные ужасы Россия вновь пережила только в гражданскую войну, последовавшую за большевистским переворотом. Наше же теперешнее положение в сравнении со страшными временами братоубийства представляется сущим благоденствием, хотя грех, тяготеющий ныне над нашим народом, ничуть не легче, чем в конце XVI или начале XX века. И если мы будем коснеть во грехе, останемся духовно бесплодными, долготерпение Господне иссякнет – и горе нам!

Память Небесного ходатая о Русской земле, священномученика Ермогена, мы празднуем во время Великого поста. Вспомним, как в 1611 году, поднимаясь на подвиг возрождения Отечества, постился весь русский народ: три дня опамятовавшиеся наши предки провели тогда в покаянных молитвах, без крошки хлеба и капли воды, даже грудных младенцев не кормили матери, даже домашним животным не давали пищи в эти дни всенародного покаяния перед Господом Правосудным. А нам, нынешним, кажется невыносимым и легкое бремя: на несколько великопостных недель отказаться от животной пищи и мирских увеселений. Так да побудит же нас хотя бы на малый этот подвиг воспоминание о священномученике Ермогене, ради верности Господу и любви к Отечеству претерпевшем не просто пост, но мучительную кончину от голода в сырой темнице.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Только будучи верны в малом, мы сможем дерзать на большее – на действенную молитву о спасении и возрождении Отечества, на благие свершения во славу Господню. Верность церковным установлениям воспитывает в нас стойкость и мужество, терпение в испытаниях и постоянство в доброделании. Достойно пройдя поприще Великого поста, обретем мы новые духовные силы и для временной жизни, и для устремления к блаженной вечности.

Современные испытания кажутся легкими даже по сравнению с тем недавним временем, когда страна томилась под гнетом безбожной власти. Крепость нашей веры ныне испытывается лишь материальными затруднениями и мирскими соблазнами, а не угрозой гонений. Так, в Ташкентской и Среднеазиатской епархии, которую я возглавлял много лет (1990–2011), помнят подвизавшихся здесь несколько десятилетий назад достойных подражателей жития старинных подвижников, среди них – тезоименитого священ-номученику Ермогену замечательного архипастыря архиепископа Ермогена (Голубева), управлявшего Алма-Атинской и Ташкентской и Среднеазиатской епархиями в 1953–1960 годах, чьим мужеством сохранен главный храм епархии – Свято-Успенский собор. За восстановление собора он был выслан из епархии, впоследствии его твердость в отстаивании интересов Церкви навлекла на него новые гонения, земные дни свои архиепископ Ермоген окончил в ссылке. Попечением этого достойного архипастыря в Ташкенте был создан и Свято-Ермогеновский храм, прихожане которого празднуют день памяти своего Небесного покровителя.

Множество великих святых, просиявших в земле Российской, во Царствии Небесном молят Господа о спасении земного своего Отечества. Сильна их молитва, и помилует нас Всеблагой Небесный Отец, если мы будем всеми силами стремиться к тому, чтобы соделаться достойными святого этого предстательства.

Ныне из Горнего Царствия доносится до нас, закосневших в маловерии и малодушии, призыв положившего за нас жизнь свою священномученика Ермогена: «Познайте себя и обратитесь, обрадуйте всех нас, и мы станем молить за вас Бога».

Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков.

Аминь.

Слово в день обретение честных мощей блаженной Матроны Московской

(23 февраля / 8 марта; в високосный год – 7 марта)

Богом умудренную блаженную старицу Матрону, земли Тульския процветение и града Москвы преславное украшение, восхвалим днесь, вернии. Сия бо света дневнаго не познавши, светом Христовым просветися и даром прозрения и исцеления обогатися. Пресельница же и странница на земли бывши, ныне в чертозех небесных Престолу Божию предстоит и молится о душах наших.

    Тропарь блаженной Матроне Московской

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня мы вспоминаем день обретения честных мощей блаженной Матроны Московской (1881–1952), известной подвижницы и практически нашей с вами современницы. Земная жизнь ее, и без того весьма нелегкая, пришлась на тяжелые для Русской Церкви годы власти безбожников, гонений на веру и засилья «государственного атеизма». «Матушка Матрона», как почтительно называли подвижницу благочестивые православные христиане, стала одним из тех немногих «духовных островков», к которым, как к светлым маякам у кромки бушующего ночного моря, стремились отовсюду страждущие души, жаждущие утешения и духовного исцеления, стремящиеся вновь обрести утерянный было путь к Богу. И потому неудивительно, что блаженная Матрона Московская по сей день остается одной из наиболее почитаемых святых как в самой России, так и во многих православных странах и общинах за ее пределами.

Матрона родилась и выросла в деревне Себино Епифанского уезда Тульской губернии, но последние тридцать лет жизни провела в Москве. Здесь, в столице, она и скончалась, и тело ее было погребено на Даниловском кладбище, где находился один из немногих действовавших тогда в Москве православных храмов. Несмотря на то что время тогда было для верующих очень опасное, по всей стране шли гонения, многие православные христиане, как миряне, так и священники, сидели в лагерях по надуманным обвинениям в «контрреволюционной деятельности», – тем не менее на отпевание и похороны блаженной старицы собралось небывалое количество людей. Были здесь и москвичи, и насельники Троице-Сергиевой Лавры, и верующие люди из других городов и сел… Одни из них знали блаженную при жизни, другие только слышали рассказы о ней и ее духовных наставлениях. Но всех их объединяли любовь, почтение и благодарность к этой удивительной смиренной подвижнице, ставшей в те нелегкие времена живой совестью русского православного народа. По меткому и точному выражению свидетелей этих похорон, отпевание и погребение «матушки Матронушки», как ласково называли ее близкие, стали началом ее прославления как святой угодницы Божией. Ведь что такое прославление святого или, как еще говорят, его канонизация? Вопреки столь же распространенному, сколь и невежественному мнению, это вовсе не некое дарование уже покойному человеку «нового звания» и не перевод его в некий «более высокий ранг». Православная канонизация не имеет ничего общего с языческим «посмертным обожествлением». Это просто общецерковное признание того факта, что прославляемый человек за время своей земной жизни сумел достичь святости – всемерного соединения собственной воли с волей Божией, подлинной христианской любви ко Господу и к ближним. Конечно, в наше время, в отличие от времен апостольских, даже одна Поместная Церковь (тем более такая крупная, как Русская) – это огромное количество людей, проживающих на обширной территории, не говоря уже о Вселенском Православии, верные чада которого живут сейчас практически в любом уголке мира. Поэтому, чтобы о каждом конкретном святом и об отношении Церкви к нему узнали все православные люди мира, необходимо делать особые официальные заявления и распространять их. Но такие заявления – только следствие прославления, как и само прославление – лишь признание уже свершившегося факта святости, свидетельство о нем во всеуслышание. Почитание же святого обычно начинается гораздо раньше – среди тех, кто лично знал этого угодника или соприкасался со знавшими его и имел возможность на личном опыте убедиться в его святости. Именно так было и с блаженной Матроной – уже во время ее земной жизни никто из знавших ее не сомневался, что старица – святой человек. Сама старица, правда, не допускала никакого «благоговейного» отношения к себе, так как, по смирению, считала себя обычной русской женщиной, которая просто помолилась, а помог Сам Господь Милостивый Своею благодатью.

Открытое почитание святого уже после его отшествия в селения горние отнюдь не запрещено, а даже поощряется Церковью для нашего назидания. Каждый святой – замечательный пример жизни во Христе, которому стоит подражать. И потому люди, собравшиеся на отпевание блаженной старицы, уже открыто говорили о ее святости. Уже одно то, что они в таком количестве собрались на кладбище отовсюду – некоторым пришлось для этого ехать издалека, – было само по себе действенным и ярким свидетельством об отношении народа Божия к старице, свидетельством ее почитания Церковью. Ведь Церковь – это не только церковная иерархия, это все ее верные чада, от Патриарха до самого маленького ребенка. И потому отпевание блаженной Матроны действительно стало началом ее прославления.

Конечно, в те нелегкие и даже страшные для Русской Православной Церкви годы не было возможности официально канонизировать новых святых-современников: советским властям, конечно бы, не понравилось столь явное появление новых христианских святых в «обществе строителей коммунизма», и это могло вылиться в новые гонения, снова безвинно пострадало бы множество людей… Однако, разумеется, и запрещать «келейное» почитание святой старицы Матроны священноначалие не собиралось. Могила старицы на Даниловском кладбище стала местом паломничества для православных христиан со всех концов Советского Союза; не имея возможности открыто обращаться к блаженной Матроне как к святой, по ней служили панихиды, одновременно обращаясь к ней (разумеется, про себя или в уединении своей квартиры) с просьбой о молитвенной помощи. И просьбы эти не оставались без ответа. Поток свидетельств о чудесной Божией помощи по молитвам святой Матроны Московской с тех времен до наших дней поистине огромен, и количество таких свидетельств постоянно растет.

Наконец, в 90-х годах прошлого века, когда семидесятилетней власти коммунистической партии в нашей стране пришел конец и Церковь обрела свободу от непрестанного придирчивого контроля «уполномоченных» атеистов, появилась и возможность официально заняться канонизацией святых, просиявших в ее лоне за эти годы. В 1999 году состоялось прославление блаженной Матроны Московской в лике местночтимых святых Московской епархии, а в 2004 году имя ее было внесено в святцы для общецерковного почитания.

В 1998 году, когда уже велась работа по официальной канонизации святой старицы Матроны, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил перенести ее честные мощи с Даниловского кладбища в Московский ставропигиальный женский монастырь Покрова Божией Матери, незадолго до того возрожденный после шестидесяти лет «безбожного пленения», – при советской власти монастырь был закрыт, в нем поочередно размещались самые разные учреждения, от типографии до бильярдной. Восьмого марта на Даниловское кладбище прибыла специальная комиссия. В ее составе были ученые, которые после вскрытия могилы засвидетельствовали подлинность мощей. По блаженной старице была отслужена заупокойная лития (ведь официального прославления еще не было), после чего гроб с ее честными останками был перенесен сначала в Свято-Данилов монастырь и поставлен в храме во имя преподобного Симеона Столпника, где мощи блаженной и пребывали в течение всего Великого поста. А уже в Светлую пятницу, 1 мая 1998 года, накануне 46-летия преставления блаженной Матроны, состоялось торжественное перенесение ее честных мощей в Покровский монастырь, где они пребывают и по сей день. Об этом перенесении нигде не объявляли заранее; торжественным же оно стало благодаря множеству любящих святую Матрону, чтящих ее память людей, одними им известными путями узнавших о грядущем событии. Все эти люди собрались в Данилов монастырь, чтобы радостно сопровождать мощи любимой святой к месту их нового пребывания. У входа в Покровский монастырь мощи блаженной встречали сестры обители во главе с игуменией Феофанией, с монастырской звонницы по всей округе разносился ликующий колокольный звон… Это был самый настоящий праздник – по сути, первое открытое церковное празднование памяти блаженной Матроны Московской. День обретения и перенесения ее честных мощей, как и отпевание, также стал днем прославления угодницы, ярким, живым и искренним свидетельством ее общенародного, общецерковного почитания.

Почему же так любили и любят православные люди святую старицу Матрону?

Ответ прост: потому что она сама всегда искренне любила других.

В наше время слово «любовь», увы, оказалось затерто, затаскано и испачкано. В лучшем случае современные люди просто не понимают его смысла, обозначая этим высоким словом некий неопределенный набор приятных эмоций, которые испытывают при общении с определенным человеком или, например, при поглощении вкусной еды. Однако мы, христиане, знаем из Писания, что любовь и источник любви – это Сам Предвечный Бог: Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4,7–8). А разве Бог – это набор эмоций?

Что же такое любовь в ее подлинном значении? Вот как раскрывает смысл ее апостол Павел: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит; любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 4–8). Иными словами, подлинная любовь – это не «я хочу» или «мне нравится». Это «что я могу сделать для тебя?». Любовь – это деятельное стремление ко благу ближнего. У подлинного любящего на первом месте всегда стоит не он сам и собственные переживания, а тот, кого он любит. Это не значит, что такой человек должен молча терпеть любые грехи ближнего. Нет. Разве есть благо в том, чтобы потакать его грехам, позволять им беспрепятственно расти и множиться? Это ведь все равно что оставить человека без медицинской помощи наедине со смертельной болезнью… Поэтому иногда любовь может проявлять и строгость, и даже суровость; но даже в такие моменты на первом месте у нее – не злость и личные обиды, а искренняя скорбь о духовном недуге любимого и стремление помочь ему.

Именно такая, подлинно христианская деятельная любовь жила в праведном сердце блаженной Матроны, щедро изливаясь на всех, кто приходил к ней за советом и утешением.