Бойня на корабле

Вооружившись их оружием (нож Алекс и автомат Стюарта), он бросился из комнаты вон. Вся возня заняла не больше пятнадцати секунд, но этого хватило, чтобы остальные члены команды уже всполошились и бежали на выручку товарищам – усмирять капитана.

Едва он выскочил в коридор, как звук скользящей по стене пули настиг его слух. «Настроены они решительно, – отметил для себя капитан. – Это страх, простой животный страх. Значит и мне действовать придется безжалостно. Не обессудьте, ребята».

На самом деле нельзя было назвать это мыслями, на мысли нужно время, а это промелькнуло где-то на задворках сознания, как бывает в пограничных ситуациях, – промелькнуло искрой, молнией и сразу оформились в действие.

Пригнувшись и припав на колено, капитан выпустил в сторону преследователей короткую очередь, патроны нужно было беречь. В глазах проплыла живая мишень размытым пятном – преследователей было несколько, он мог бы сделать очередь рассеянной и положить кого-то из них наверняка, но он пожалел бывших подчиненных, предупредительно выпустив все пули кучно – в одного только Стюарта. Ему не повезло, он бежал первым. Стюарт, встав как вкопанный, будто в ноги его вбили гвозди, рухнул затем на спину. Кровь брызнула изо рта, и тонкие струйки залили подбородок и шею. Тейлор, схватив его за руку, оттащил за угол, туда, где скрывал их изгиб коридора. Они отступали. Им пришлось.

– Не преследуйте, – прикрикнул на него капитан. – Я не хочу никого убивать. Пока не хочу.

Глава 8

Ту ночь капитан провел, запершись в дальней комнате корабля. Один на один со своими мыслями, с оружием в руках и злостью в зубах. На себя, на существо. На команду. Он любил Стюарта как товарища. Это был хороший парень, он даже знал его отца, что вообще было редкостью для команды боевиков. Мало кто вообще знал кого-то из команды по жизни на Зилусе, не чтобы еще и его родственников. Новое общество было строго индивидуализировано. Институт семьи больше не существовал как таковой.

Капитану было горько осознавать свое поражение. Конечно, еще ничего не закончено, но Объект «Б» уже на шаг впереди, и каким будет его следующий фокус? Пораженческие мысли давили на голову. Но капитану ничего не оставалось, кроме как обдумывать все это снова и снова. Он боялся спать и он сомневался, правильно ли он сделал, что поставил на себя в этой игре. Ведь кто он по сути такой? Кто он один против команды? И против существа? Сейчас он заснет, существо, этот чертов демон, проникнет в его мысли, и никто уже не выведет его из этого состояния, никто не помешает демону делать из капитана марионетку. С другой стороны никто кроме него из команды не стал бы жертвовать собой ради миссии. Значит, жребий брошен. Выбор сделан, и если им суждено всем погибнуть на этот корабле, значит, так тому и быть.

Такие мысли мучили капитана всю ночь, и даже во сне, который, как бы капитан не сопротивлялся, все-таки наступил, подкрался и накрыл капитана с головой. Но вопреки ожиданиям и страхам Пирса, существо его этой ночью. Напало на другого.

Сон Джима

Форма – главное. Это основа. Придаешь безвольному материалу форму. И вещь готова. Продукт сделан.

Малышу Джиму всегда нравился процесс создания: звук ритмичный и механический. Как налажено работают машины; он и сам старался быть достойным машин, работать в команде слаженно; только пот на рубашке напоминал ему, что он человек. Но иногда он старался – и даже желал этого – стать роботом. И иногда от стараний своих походил на машину в движениях. Чувства и переживания, все это в мрачном заводском помещении с серыми железобетонными стенами, и серыми же людьми с железобетонными нервами, и искусственным светом (только маленькие окна-форточки под самым потолком пропускали в дневные смены солнечный свет, а в ночные – лунный), – зачем это здесь? Все эти человеческие игрушки только мешают сосредоточиться на работе.

Малыш Джим не знал своих родителей. И когда он был маленьким, то представлял, что его создали роботы. Иногда он возвращался к своим детским мыслям, будучи уже взрослым. Это бывало, как сейчас, во сне. Чувствующий робот, вот кем он был в этот момент. Это и самому ему казалось странным, и Джим подавлял в себе это, но затратное подавление эмоций тоже вызывало бурю эмоций и чувств в нем.

И в наступившую ночь он вспомнил, как убил в детстве одного мальчика из-за игрушки. Ему было тогда двенадцать. Они со своим другом нашли в мусорных отходах (тогда он работал на отходах, сортировал мусор) интересную старинную игрушку, сделанную полностью из металлического сплава; таки выпускали в эпоху обесценивания загрязняющих природную среду ресурсов.

«Достаточно увесистая, такой и убить можно», – промелькнула в сознании малыша Джима мысль. Он отложил игрушку в сторону, чтобы потом после работы забрать. Но когда он, вспомнив о ней, захотел на нее посмотреть, то не увидел ее уже. Он очень расстроился, рассердился и со злости разломал все другие отобранные для себя вещи. В глазах его друга задребезжал испуганными зрачками страх: успокойся, прошу тебя, говорили его глаза, это того не стоит.

Не тебе судить, дружище, – как бы отвечал другу Джим своим гневливым взглядом.

Через неделю, когда наигрался, дружище вернул Джиму его игрушку со словами: «Прости, это был я, я украл ее у тебя, но мне так трудно было удержаться». И глупо хихикнул. Бедняга и правда думал, что сознавшись, сможет смягчить свою вину.

Джим помертвел снаружи и внутри, хотя и пытался не показать этого. Эмоции лезли наружу вон. «Какой я к черту робот? – осознал он, наконец. – Какой работ будет так жаждать мести?»

В игрушку, опохабленную лучшим другом, он играть уже не мог. Чудо обнаружения было истрачено на чужого. Вся свежесть находки были осквернена, самая игрушка была осквернена и обесценена. Как будто из-под венца увели девственницу и попользовались ею. И дело было не в том, что игрушку так или иначе кто-то трогал раньше. В момент обнаружения она была чиста перед Джимом и рождена вновь для игр с ним. А теперь он с брезгливость касался того, что трогали руки предателя.

Все решилось однажды днем. На пустоши, куда в свободное от работы время (такое тоже бывало) они ходили гулять. Джим завел друга подальше от гарнизона, чтобы никто не увидел и не нашел его потом.

Там он достал свою тяжелую игрушку – отлитый из металла супергерой, (о, наши предки, мы так часто забываем, что были когда-то частью их!) Прообраз реального героя последних дней Земли. Таких любили раньше обожествлять.

– Помнишь? – обратился Джим к другу. Увидев внезапно игрушку в руках. Кельвин, так звали его друга, почувствовал приближение беды и весь затрясся, но было уже слишком поздно. О, если бы инстинкт выживания заставил бы трястись его перед тем подлым поступком, перед судьбоносной и неизбежный карой за него!..

Удар пришелся по затылочной части, так как жертва пыталась бежать. Голова треснула, и Джим ничего не почувствовал, когда увидел ее содержимое на земле, вываленное в песке. Тогда он действительно, поверил, что стал подобен роботу и не чувствует больше ни жалости, ни наслаждения от мести. Тупое приглушенное чувство выполненного долга грело душу. И больше ничего.

Но теперь, когда он проснулся, среди ночи, все чувства были обострены до предела. Не контролируемые текли по лицу слезы, и раздались в глухой тишине всхлипывания.

Глава 9

Жизнь казалась ему бессмысленной, подлая земная (да, это был уже Зилус, но жизнь была все та же, земная: грязь, корысть и выживание) жизнь, где с детства его использовали на заводе как мертвую тупую деталь. Теперь он это, наконец, понял. Ничего святого. Детский труд. Эксплуатация. Пожизненное рабство. Вот что такое этот идеальный бесчувственный мир, из которого он прилетел вместе с этими головорезами. На другую мирную планету, где женщины рожали детей, свободных, где мужчины воспитывали детей, свободных, где мужчины сажали цветы (он видел плантации) для своих женщин, и дети их играли со львами, а агнцы спали с волками, грея своими шкурами друг друга.

Все как на той рождественской открытке, сохранившейся со времен первых переселенцев и взятой из старого мира фанатиками-еговистами. Открытка и горячий пирог, который мама несла на стол, грея об него холодные руки, ошарашенная, расторможенная богом для движения мать. Для вечного, движения к господу нашему, и эти глаза ее, увидевшие свет… Мы напали на планету Аякс, на поселение, где такие же, как мы, но отказавшиеся от своей миссии взамен другой, обрели мир и покой в душе. Они понимали существо, которое мы у них украли, и зачем мы везем его на нашу проклятую землю, на наш чертов проклятый богом Зилус? Чтобы заставить людей работать как машины? Они же и так уже машины?.. Все мы машины, машины для убийства… Они украли у меня выбор, зачем они сделали это? Я размозжу за это их тупые солдафонские головы!

– В чем дело?.. – не разобрав бормотанья, спросил проснувшийся старший сержант Мэнсон, когда Джим подошел к нему с зареванным лицом. И стал бить ореховым прикладом в лицо.

– А-а-а-ар-р-р! – взрычал Мэнсон, разбудив остальных. Все поскакивали со своих коек. Сержант Коллинз бросился на Джима, сбив его с ног. Но автомата Джим не выронил, а развернул его в боевое положение и уперся прикладом в плечо, а дулом в грудь Коллинзу. Очередь прошила его насквозь. Дыра от пуль вскакивали на спине его, красные, как розы, одна за другой. Команда потеряла своего единственного опытного ремонтника.

– Сука-а-а!! – взревела Алекс, за последние дни близко сошедшаяся с сержантом Коллинзом в интимном смысле, – и прыгнула юрко, как лисица, к шкафчику с оружием. Остальные в спешном порядке выбегали из комнаты, успевая схватить оружие, или прямо так – без него, в трусах и босяком. Из-за суматохи некоторые застряли в узком проходе, так Джим расстрелял еще четверых. Помимо пары безымянных солдат техник Говард и старший сержант Гарри Мэнсон покинули наш грешный мир. Алекс тем временем, схватив автомат, заползла с ним под койку и оттуда принялась палить по Джиму. Половина пуль влетело в тумбочку, за которую успел отползти, но несколько пуль попали ему по ногам. Джим выстрелил из-за тумбочки в Алекс, но та откатилась. И выиграв время, он попытался отползти дальше, но Алекс вылезла из укрытия и уверенно направилась к нему, стреляя одиночными, – один шаг – один выстрел. Казалось, теперь Джим стал снова собой и боялся умирать. Но пули уже неумолимо впивались в его тело, как острые камни, размеренно, не спеша, набивая его тело свинцом. Тело – это земля, а пули – зерна… нужно только отделить зерна от плевел… и собрать богатый урожай, все правильно делаешь, девочка моя…

В ушах Алекс гудело, она долго еще, разрядив в безвольного предателя всю обойму, держала дуло автомата в направлении мертвого расстрелянного Джима. Озадаченные морды ее товарищей выглядывали из-за открытого дверного проема. «Ну что можно уже?» – говорили их взгляды. Зайти и, почесав яйца, найти свои портки, все на что способны они, этому учили их в академии? В Академия Свиного Миропорядка… зачем вам всем это? Трусливая ты жалкая дрянь… девочка моя милая…

Она вспоминала, что снилось ей сегодня нечто страшное, но вспомнить до конца не могла. Застрявшая, как заноза, мысль чесалась в голове. И как рана, от укола, осталась теперь в голове ее пустота. Она чувствовала влияние существа на себя, присутствие Объекта «Б» в своей голове. Но теперь существо отступило, ему действительно не хватало сил, или оно их экономило, сберегало для отступательных, защитных действий. Это неизвестно, но Алекс знала точно, на время оно свое жало высунуло.

Команда в пожарном темпе застегивала на себе костюмы, комнату расстрелял вжикающий звук застегиваемых ширинок и молний вперемежку с защелкивающимся звуком вставляемых в автоматы и пистолеты обойм, все это приправлено было изрядно матом и такой-то матерью.

Теперь они готовы были нанести ответный удар, и им надоело ждать. Больше они не станут терпеть, ждать, умирать по одному, спать и… конечно, мальчики мои храбрые… золотые мои путанники…

***

Топот сапог громыхал по коридору в сторону научной комнаты – к объекту «Б». Отряд возглавляла рядовой Алекс, несмотря на звание, она была теперь главной. Но только первый из них высунулся из преломленного изгибом коридора, как пришлось ему пригнуться и отползти на карачках обратно, врезаться в своих товарищей. Это были два коротких выстрела капитана, он специально стрелял в стену, над головой.

– Назад! Первый, кто сунется, получит пулю в лоб. Арсенал тут у меня приличный, не застрелю, так гранатами закидаю.

– Это безумство, капитан, – вышел на переговоры, слабым голосом крича из укрытия рядовой Тейлор. Обтекаемое строение стен коридора гулко передавало все звуки.

– Существо управляет вами, оно хочет перебить всех нас! – убеждал он капитана.

– Уймись, рядовой. Я в здравом рассудке, но вот вы, кажется, забыли, зачем прилетели на Аякс, а я все еще помню.

– Но мы…

– Заткнись, Тейлор! – перебил его Виксен. – Капитан, оно в любом случае убьет нас, мы больше не будем спать, не в две смены, не в пять, сколько бы мы так продержались?.. Капитан, не будьте тупым солдафоном, не дайте нам всем умереть. А ведь мы умрем, так или иначе, если не расправимся с ним сейчас…

– И это говорит лейтенант Виксен?! Что ты раскаркался? Умрем, умрем. Открою тебе секрет, мы все когда-нибудь умрем. Только ты боишься этого, а я с детства умираю, и спасало меня до сегодняшнего дня только то, что я всегда ставил насущные задачи выше собственной жизни. Я видел, как моей матери негоцианты-фанатики вырезали сердце и кинули собакам, а после выпотрошили ее. И ты будешь рассказывать мне щенок про…

– Это же он, капитан. Это оно внушает вам… показывает сны, ваше мученическое детство. Плакать-то еще не хочется? Ха-ха!

– На самом деле я уже не в чем не уверен, и это правда. Но не вам, трусливому стаду оленей, влиять на мировой ход истории. А несомненно это существо имеет глобальное значение для нашей цивилизации. И даже если мне суждено быть марионеткой в руках этого внеземного создания, в этом здравого смысла больше, чем в том, чтобы сушить вместе с вами штанишки. На Аякс меня посылали не дураки. Так что заткнитесь и не суйтесь сюда, а то в раз порешаю.

– Бесполезно, лейтенант, он полностью подчинен этому гаду. Находясь вблизи его, утрачиваешь надо собой контроль, даже бодрствуя. Видимо, так, – размышлял вслух Тейлор.

– Ладно, ребята, – сказал Виксен. – Он все время апеллирует к нашей трусости, докажем ему обратное? Как вы думаете?

– Выбьем из него это дерьмо! – согласилась Алекс. – Но не так, надо разбиться и мочить со всех точек, тогда один он не выстоит.

– Точно, Алекс! Молодец! – встряла молчаливая обычно солдат Джейн. – Но сперва наведываемся к пилоту.

– Пилот верен капитану, он его не предаст, – сказал Виксен. – Он такой же опытный пилот, как Пирс вояка, они знают друг друга по службе на Зилусе. Их специально взяли на борт в связке. – А мы, видимо, для командования расходный материал.