Звери Стикса. Часть 3. Кто тут монстр?

– Глаза береги, малыш. Линзы не снимай. Хоть пару недель постарайся без напряжений, а это вот возьми на всякий случай, – пес удрученно крутил очки в руках. Каждый раз, когда они оказывались у него снова, он переживал ужас от того, что вскоре, возможно, перестанет различать солнце на небе. – Еще один эпизод, Фауст, и зацветешь. И сам знаешь, что нас тогда ждет.

Касио уже открыл дверь и почти вышел на улицу, когда пес все таки вспомнил, зачем вообще его звал и придержал лекаря за безразмерный рукав.

– Так почему в груди-то так болит?

Ангел стушевался и забегал глазами. Ответить он обязан. И ответить честно, но говорить прямо о том, что он рассмотрел в глубине сердца Судьи сейчас он считал… некорректным.

– Это… Это не опасно, Фауст. Это даже нормально, практически со всеми такое иногда происходит, – пес настороженно следил за его словами, чувствуя здесь какой-то подвох. И Касио решился отбрехаться умной терминологией. – Cor Deciderium. Если тебе интересно, но на самом деле просто не концентрируй внимание. Пройдет со временем, – а потом вдруг совсем сбился и добавил. – Да. Или не пройдет.

– Чего-то туманно, – недовольно буркнул пес. – Ну ладно, раз не опасно. Просто мешает. Можно это как-то убрать?

– Убрать? – Касио растерянно и как показалось Фаусту печально посмотрел ему в глаза. Так что псу вдруг расхотелось узнавать подробности своего нового диагноза. – Нет, малыш. Убрать нельзя. Наберись мужества и потерпи. Я здесь не помощник… Переживай.

На этом он как-то сочувственно похлопал пса по руке, отвернулся, вышел за дверь прежде, чем Фауст успел еще что-нибудь сказать. И растворился в густой темной ночи. Пес лег на софу в гостинной и тут же вырубился до утра, расслабленный, размятый и очищенный целительным прикосновением существа, знавшего его как облупленного, но все равно любившего и всецело принимавшего. Таким, какой есть.

А вот Кира еще долго не могла уснуть. Ее разбудил песий взрык посреди ночи. Она хотела было спуститься посмотреть, что происходит, но услышала голоса. Оказалось, что в этом хлипком дурно-спроектированном доме вентиляционная труба напрямую соединяет кухню и ее спальню. Разговор с ангелом был для нее страсть каким занимательным, хоть и не все она из него поняла. Но подумать было о чем.

Ее разбудил тихий стук в дверь. Кира в полусне покидала кое-какие принадлежности в сумку и заползла на заднее сидение авто. Они доехали до центра, остановились у небольшого кафе. Пес все также молчал и смотрел куда угодно, только не в ее сторону. Однако, выйдя из машины он обошел калымагу и галантно открыл Кире дверцу, приглашая к завтраку. Внутри она сразу же отправилась в уборную, умыться и привести себя в порядок. Краем сознания она отметила, как кафе замерло и замолчало с их приходом. Она кожей чувствовала, что посетители и официанты пооткрывали рты и в изумлении пялятся на них.

– Доброе утро, – она взяла максимально спокойный и дружелюбный тон, присаживаясь за стол в уютное кресло-ракушку с высокой спинкой. Пес не смотрел на нее. Медленно демонстративно отпил черный кофе из крохотной чашечки и продолжил меланхолично глядеть в окно. Песье молчание и ее положение в игноре ей порядком поднадоело.

– Я тоже рада тебя видеть. Мне снилось, что я птица, и мне вырывают крылья. Перышко за перышком. Было страшно. Спасибо, что спросил. А тебе как спалось?

Ноль эмоций. Кошка заказала яйца со сметаной и молочный гоголь-моголь. С потрясенным их видом официантом она была легка и дружелюбна, красиво улыбалась, демонстрируя сахарные белые зубки.

Пес нахмурился и машинально потер в области груди.

– У тебя Справочник близко? – неожиданно спросил он, как только парень ни жив ни мертв отошел от их стола. – Дай на секунду, посмотреть кое-что… кое какой термин.

Кошка достала из сумки коричневый томик. Но медлила. Нервно потерла бровь. Взглянула в окно. Покусала губу. Пес хмуро наблюдал за ней в ожидании, когда же она наконец скажет то, что ей так чешется.

Она собралась с духом и протянула Фаусту книгу. Но когда он ее взял, из рук не выпустила. Поймала его вопросительный взгляд и смело сказала.

– Я сочувствую твоей утрате.

– Чего?

Кошка очень нервничала, но все же говорила и голос ее был тверд.

– Cor desiderium – это болевой синдром при переживании потери… близкого человека. Сердце болит, хотя физически все в порядке. Но болит по настоящему и сильно, просо от тихого горя. Так что я… соболезную. Я… слышала твой вчерашний разговор с доктором, – она отпустила книгу и прокашлялась, отведя взгляд. Пес ожесточился еще сильнее. Ее собственное сердце глухо бухнуло откуда-то из живота.

– Nice… – только и смог выдавить из себя он на старом наречии, гневно сверля кошку взглядом. Она под этим взглядом ерзала, нервничала, теребила руками все, что только могла, но не бежала и не извинялась.

– А что ты хотел? – с вызовом ответила она на его взгляд. – В этом доме стены из бумаги были сделаны. А я – я любопытная и неуправляемая. Просто не хочу недомолвок.

Они еще немного поиграли в гляделки. Пес после этих слов почему-то успокоился. Просто… принял.

«И прямолинейная. Честная и смелая», – подумал он. Не самые ведь плохие качества. Чего обижаться. Он согласно вздохнул и отложил потерявшую актуальность книгу на край стола.

– Болевой синдром значит… – задумчиво протянул он, развалившись в своем кресле и снова осторожно дотрагиваясь до беспокойной области своего тела.

Кошка выдохнула. Она ощутила огромное облегчение. Ночью она почти не спала, потому что все думала, как ей распорядиться всем услышанным. А главное самим фактом того, что оно было услышано. Ум велел ей сделать вид, что ничего она не подслушивала и просто на ус намотать. Но сердце – сердце требовало быть честной. И сейчас, когда она сделала выбор, она испытала просто колоссальное облегчение и прямо-таки прозрение. Что это и есть единственный верный путь. И его реакция лишь подтвердила правильность решения – он отступил. Отпустил. И даже немного потеплел, как ей показалось.

– Мама, сматри! Там КИСА!! – послышалось детское непосредственное с другого конца зала. И взрослое цикание и шукание, призванное восстановить приличия и подавить искренность.

Кошка не удержалась и засмеялась, мгновенно переключаясь и выходя из напряжения. Повела большим бархатным ухом. Мелькнули на секунду острые блестящие зубки и почти сразу были прикрыты изящным непринужденным движением когтистой ладошки. Пес словно сфотографировал этот момент во всех подробностях. Он тоже не сдержал короткой улыбки.

Глава III. Дело о ходячих мертвецах

Министерство внешних отношений представляло собой массивное безликое здание и располагалось в самом центре делового района города, буквально в паре кварталов от ворот в резервацию.

КСники расположились в просторном зале ожидания, сухо обставленном строгой серой мебелью со стеклянными вставками. Кошка, переспав со своими первыми впечатлениями о людовском обществе, негодовала. Ее удивляла зашоренность в сочетании с высоким уровнем технического и социального прогресса. Они заботились о стариках, обладали большими медицинскими и научными познаниями и в то же время убивали друг друга за еду, деньги, территории и оскорбления достоинства. Это, в общем-то, нормально и характерно практически для всех других рас. Но люды безыскусно и настойчиво прикрывали эти простые мотивы нагромождением высокопарного вранья, наперебой заявляя о высоких морально-этических стандартах и взывая к совести друг друга. Такой вывод она сделала, посмотрев утренние новости по квадратному проектору, служившему для развлечения посетителей.

– Ты бы их учебники почитала детские, – презрительно высказался пес, когда она поделилась с ним своими умозаключениями. – У них на карте вообще отсутствует что-либо, кроме их континентов. А все глобальные мировые события – типа Зикфридовых воин – они описывают как мировые катаклизмы, наводнения, извержения вулканов, кровопролитные но победоносные гражданские войны на крайний случай. В их государствах строжайшая цензура.

– Странно, я так много слышала про людовскую любовь к свободе слова…

– Свобода слова у нас присутствует и, так сказать, процветает, – беседу агентов прервал сухой и костлявый мужской голос. Пожилой мужчина с полностью соответствующей голосу внешностью, в прозрачных очках и огромном строгом костюме протягивал кошке руку. – Арчер Гуд, мисс, старший помощник мирового посла по штату Монтана по западному фронту США.

– Кира Форестер, – Кошка вежливо и осторожно пожала чиновнику руку. – Младший сотрудник сектора биотехнологий и инженерной медицины КС-СМЕРТЬ.

– Младший?.. – сорвалось с губ мистера Гуда негодование, и даже его рука, доселе так дружелюбно трясшая Кирину лапу, на мгновение замерла, и Кира прямо-таки ощутила тщательно скрываемую брезгливость этого люда в отношении своей персоны.

Пес развалился на светлом диване приемной и даже не шелохнулся для приветствия. Он хмыкнул.

– Младший, господин Гуд. Стажер практически. Представьте, какое неуважение, да?.. Мало того, что женщину прислали, так еще и не из высшей когорты.

Господин старший помощник посла совершенно не смутился, а полностью потерял интерес к Кире и переключился на Фауста, поняв, видимо, кто здесь главный.

– А вы, я полагаю, мистер Death, Судья, так сказать.

Кира отметила, что назвав Фауста по должности чинуш не только не протянул руки, но и демонстративно убрал кисти за спину.

– Судья, мистер Гуд. И это значит, что вы в глубокой заднице, раз я здесь.

Господин Гуд сдержанно вздохнул и слегка побагровел.

– Прошу за мной, господа агенты.

Человек провел бистов через красиво и богато обставленные холлы в небольшой конференц-зал. Кошка, распахнув глаза, рассматривала всякие технические штуки, которыми здание было нашпиговано по самую крышу. Компьютеры – бездушные, только механические коробы с мониторами, без биоблоков, судя по характерному жужжанию, но зато за каждым столом. Привычные телефонные аппараты при этом отсутствовали, но она заметила несколько человек, которые приложили к уху плоские черные пластинки без единого намека на провод и говорили в них. Видимо, это была альтернатива связи здесь. Громоздкие пластиковые коробки принтеров непрерывно стрекотали и печатали тексты безо всякой помощи писаря и даже без пастуха. У нее в отделе был один технопринтер на весь этаж, неприкосновенное сокровище, которое ломалось при каждом срочном случае, и с ним невозможно было договориться… А здесь, вроде, работали. Наверное, потому что на них никто не обращал никакого внимания. Здесь это просто техника. Безжизненная механика, работающая без подпитки от психических ресурсов пользователей…. По крайней мере официально.

Даже жалюзи в конференц-зале опустились при нажатии Арчером на кнопку пульта. Тот же пульт, похоже, отвечал за подачу в помещение свежего воздуха и за видеопроектор, висящий под потолком. Помощник посла не собирался рассусоливать и перешел к сути вопроса.

– Мы очень рады, господин Судья, что Вы прибыли так скоро после отправки запроса. У нас в Штате есть проблема… так сказать по вашей части. Если быть откровенным, то мы несколько удивлены столь скорой реакции КС…. Запрос был скорее личным, а не официальным.

– Скажем так, Гуд, я тоже здесь скорее лично, а не официально. Я был поблизости по другим делам, и меня просто попросили к вам завернуть с целью разведки. Можете не лебезить. Докладывайте без прикрас.

– Хорошо, – чиновник заметно расслабился. – Тогда к делу. В последние месяцы Монтану осаждают живые мертвецы.