Тайна герцога

– Но расследование должна производить Тайная канцелярия, а все тут я не могу рассказать – ты сам знаешь – даже начальнику Тайной канцелярии.

– Ему – менее, чем кому-либо, ваша светлость!

– Ты не доверяешь господину Ушакову? Но ведь все его благополучие связано с моей властью, и если не доверять ему, то кому же доверять?

– Только верному слуге вашей светлости, Иоганну.

Бирон улыбнулся и покачал головой.

– Я верю тебе, мой добрый Иоганн, но не можешь же ты один делать все для меня!

– Я и не говорю о том, чтобы делать все, ваша светлость, но я хотел бы, чтобы расследование дела о пожаре дома происходило в моем присутствии.

– Для этого надо командировать тебя в Тайную канцелярию.

– Ну, что ж такое? Для этого достаточно лишь приказа вашей светлости.

– Но ведь ты не говоришь по-русски?

– Я отлично понимаю, когда говорят на этом языке.

– Впрочем, твоя мысль, пожалуй, недурна. Андрей Иванович Ушаков будет недоволен этим, но, конечно, осторожность требует присутствия такого человека, как ты, при разборе дела. Хорошо! Я распоряжусь… Но пока ведь еще нет никаких данных расследования?

– Они уже есть, ваша светлость! Сегодня утром найден поджигатель.

– Поджигатель?

– Так точно, ваша светлость. Наши люди с рейтарами работали на сгоревшем доме, разгребали доски и бревна, и под ними, в подвале, заваленном так, что из него нельзя было выйти, нашли человека, который, вероятно, и совершил поджог, а затем спрятался в подвал, где его и завалило, так что он не мог выйти, и был освобожден лишь нашими людьми, расчистившими доски и балки.

– Где же этот человек?

– Его отправили в Тайную канцелярию.

– Хорошо! Заготовь немедленно секретное предписание господину Ушакову и полномочие тебе присутствовать при следствии!.. Но только вот что: если все это было сделано умышленно, то при чем же тут барон Цапф фон Цапфгаузен?

– А разве господин барон замешан здесь? – удивился Иоганн.

– Он спасал вчера фрейлейн, и я вызвал его сейчас к себе.

– Все это надо подробно расследовать!.. – протянул Иоганн, раздумчиво качая головой.

– Впрочем, мне этот барон вообще не нравится! – проговорил Бирон. – Да и теперь, когда я знаю все уже без него, мне видеть его нечего. Поди в приемную – Цапф, верно, там – и скажи ему, что он может ехать.

– Но, ваша светлость, позволите мне поговорить с ним?

– Говори, я этому не препятствую.

Иоганн вышел в приемную и нашел там барона Цапфа, явившегося по немедленно переданному ему приказанию.

Но от барона он узнал очень мало интересного. Барон мог только рассказать ему, что князь Шагалов с Синицыным остановили его карету и просили помочь спасти неизвестную молодую девушку.

– Князь Шагалов! Хорошо! – пробормотал картавый немец. – Кажется, это – одна компания!.. Ну, да мы все это разузнаем!

Он отпустил барона, а сам направился внутренним ходом, через коридор, в маленькую комнатку, служившую для него и помещением, и своего рода канцелярией и примыкавшую к заднему ходу в помещение герцога.

Здесь, в коридоре, у дверей этой комнаты, ждали Иоганна Финишевич с Пуришем. Иоганн, торопившийся к себе, чтобы поскорее написать приказ Ушакову, обратился к ним с явным неудовольствием:

– Что вам нужно?

– Немножко денег! – умильно произнес, ухмыляясь и поглаживая свои рыжие усы, Финишевич. – Ведь вы сами обещали, господин Иоганн.

– Я совершенно не доволен вашей службой! – сказал Иоганн. – Вы ничего не делаете! Скажите, пожалуйста, ведь офицер князь Шагалов и Синицын…

– Принадлежат к компании Митьки Жемчугова! – подхватили в один голос Финишевич и Пуриш с охотливой угодливостью, как бы доказывавшею, что они и желают служить, и умеют делать это, ибо прекрасно осведомлены обо всем.

– Ну так вот, я поручаю вам следить теперь за каждым шагом этого Жемчугова и доносить мне, где он бывает, что он делает и с кем видается. Надо делать это, марш, марш!.. – и, сказав это, Иоганн вынул из кошелька несколько золотых и кинул их Пуришу.

XXIX. Соглядатай

Получив деньги, Финишевич с Пуришем вышли и направились по знакомой им аллее Летнего сада.

– Знаешь, – сказал Пуриш, – поедем куда-нибудь сначала развлечься!.. Я всегда люблю пред серьезным делом сначала рассеяться, а потом уже со свежими силами приняться за дело!

Финишевич усмехнулся и махнул рукой.

– Тебе бы только развлекаться! Ты и до дела, и после дела один норовишь брыкнуть куда-нибудь! Нет, брат, теперь нам дано важное поручение, и мы должны исполнять его!

Они шли некоторое время молча.

Пуриш был не совсем доволен таким оборотом.

– Знаешь, что мне пришло в голову? – вдруг заговорил он. – Мы вот что сделаем: отправлюсь я сейчас к Митьке Жемчугову и подобью его идти в трактир с нами. Такой пьяница, как он, едва ли откажется! И выйдет, что мы будем с ним как верные соглядатаи, а вместе с тем и развлечемся! А угощение, что с нас причтется, на счет немца поставим, потому это ведь по долгу службы!

– Что верно, то верно! – согласился Финишевич и даже прищелкнул языком. – Вот это идея!.. Так вот как: ты, значит, иди сейчас к Жемчугову, а я все-таки поручу двум-трем человекам наблюдение за ним внешнее!.. У меня люди найдутся! А потом пойду прямо в трактир и там буду ждать вас.

Уговорившись таким образом, они расстались.

Пуриш направился в дом Соболева к Митьке Жемчугову и ворвался к нему со стремительностью урагана, с объятиями, с объяснениями в дружбе и преданности.

Митька сидел злой, потерявший надежду, что Соболев вернется. Его все-таки очень изумляло, как это мог пропасть в Петербурге человек так бесследно, несмотря на то, что все силы Тайной канцелярии были направлены на его розыск.

Бурное появление Пуриша сначала рассердило Жемчугова, а потом как бы удивило. С какой бы стати этому человеку было вдруг изливаться в таких нежностях?

«Тут что-нибудь да не так!» – сказал сам себе Митька и стал внимательно наблюдать и прислушиваться к каждому слову Пуриша.

Тот между тем старался изо всех сил и, размахивая закуренной трубкой, повторял, не переставая:

– Ну что, в самом деле! Ну, поедем!.. Ну, возьмем вот так, да и поедем!.. Чего дома сидеть и киснуть? Поедем в трактир, выпьем!.. В кости сыграть можно… Ну, едем: марш-марш…