Жрец Енос

Жрец Енос
Михаил Степанович Молотов

Первосвященник Енос вряд ли ожидал, чем закончатся праздничные церемонии в храме. Обряд, проводимый в священной комнате столетие, стал для него просто ритуалом поклонения, но не в этот раз. А всё потому, что вздорный правитель решил потребовать оружие у самого бога АН… и ему ответили.

Михаил Молотов

Жрец Енос

Енос

175766 176260 180596

Из дальней комнаты выбежал маленький мальчик в одной длинной рубашечке и, шлёпая босыми ножками по мозаике пола, раскинув руки с криком: «Папа! Папа!» – подбежал к мужчине средних лет с наголо бритой головой, небольшой чёрной бородой и одетым в церемониальную одежду жреца: светло-серая, почти белая плотная ткань спускалась ровными складками с его плеч до подошв плетёных кожаных сандалий, а поверх этих одежд был накинут широкий бардовый шарф с богатым орнаментом, вышитым золотой нитью. Мальчик едва успел обнять его, как вслед за ним из комнаты выбежала молодая женщина, одетая лишь в лёгкую одежду похожую на сари, её длинные чёрные волосы ещё не были уложены и густыми локонами спадали на плечи. Она легко подхватила его на руки и прижала к себе. Малыш поначалу вырывался, но как только мужчина заговорил, сразу затих.

– Счастье моё, – сказал мужчина и погладил тёмные кудри ребёнка своей рукой, на которой было несколько золотых колец с драгоценными камнями, – я иду в храм и скоро вернусь. Слушайся маму.

Ребёнок потянул к нему ручки и чуть дрожащим голосом сказал:

– Папа, не уходи.

Однако его мама развернула ребёнка к себе и нежно сказала:

– Золотце, когда папа надевает эту одежду, не называй его папой. В этой одежде он жрец бога АН. Поэтому, когда он так одет, обращайся к нему первосвященник Е?нос.

– Хорошо, мама, – ответил ребёнок и уткнулся ей в плечо.

Жрец погладил ребёнка по голове и вышел из дома.

Первосвященник Енос торопливо шёл по улице между домами, стараясь находиться в тени. Солнце взошло лишь несколько часов назад, но на небе не было ни облачка и под его лучами было уже довольно жарко. Несмотря на то, что этот район города вплотную примыкал к высоким стенам крепости и дворца правителя, каменные здания в округе были довольно ветхими. Дома вдоль широкой улицы были похожими: редкие небольшие окна на фасаде, высокая двойная дверь входа и обязательный открытый дворик внутри. Отличить же их можно было по причудливым узорам, вырезанным прямо в камне стен и особую красоту они приобретали, когда случался дождь, редкий в этих краях.

Первосвященник шёл своим обычным маршрутом, которым ходил каждый день, и редкие прохожие низко кланялись ему. Кто-то просил благословить в этот праздничный день, он не отказывал, но делал это поспешно, так как немного опаздывал и из-за этого был слегка раздражён. Он злился из-за того, что опаздывает, злился из-за того, что торопится и при благословении возлагает руки неправильно, даже злился из-за того, что так раздражён в такой важный день. Несмотря на то, что все торжества были назначены на вечернее время, когда солнце коснётся вершины священной горы Суме?р, его ещё ожидала подготовка к встрече правителя и властителя этих земель, а ленивые помощники уже который день делают всё не так и испытывают его терпение выше всяких границ. Поэтому он решил, что сегодня придёт в храм пораньше и в главной церемониальной комнате всё подготовит сам. Целый год никто не заходил в это сакральное для всех место, и прежде чем провести обряды, жрецам-хранителям предстояло снять печать с её дверей, тщательно протереть пыль и внести церемониальные предметы.

В этот праздничный день, с самого утра, в главном храме царила суета. Первый помощник Оса?ма с рассвета ожидал первосвященника и в нетерпении расхаживал у входа в большой зал церемоний. Наконец, молодой послушник возвестил его приход, и в этот момент общая гудящая суета, создаваемая снующими монахами, замерла, но лишь на мгновение, после чего возобновилась с удвоенной силой, но уже в полной тишине: все предчувствовали недовольство первосвященника Еноса, устроившего прошлым вечером разнос их настоятелю. Идя навстречу, первый помощник едва сдерживался, чтобы не развернуться и не побежать прочь. Осама ступал, гордо выпрямив спину и будто не замечал происходящей суеты, но выходило это у него неважно, от волнения его руки слегка подрагивали, и он спрятал их в рукава, как это делал иногда сам первосвященник.

Высокие двери храма медленно открылись и в них вошёл первосвященник Енос в праздничном одеянии, не говоря ни слова, он подозвал рукой помощника подойти поближе. Осама подал ему мокрое полотенце, смоченное в розовой воде, и первосвященник вытер им лицо и руки, после чего они вместе прошли к длинной галерее, ведущей к главной церемониальной комнате. Первосвященник молчал, всем своим видом выражая невозмутимость и спокойствие, но первый помощник всё равно отметил едва уловимую поспешность шага верховного жреца АН и это, по непонятной для него самого причине, приводило Осаму в состояние тревоги и почти паники. Он бы понял если бы первосвященник громко отчитал его, как вчера, но это сдерживаемое и вполне справедливое негодование, самого помощника пугало так, что он то и дело запинался, тут же извинялся, и с каждым разом лицо его бледнело всё больше. Но первосвященник не удостоил его даже взгляда; молчаливый, сосредоточенный и отрешённый он быстро шёл к священной комнате бога АН.

И когда, наконец, они подошли к опечатанной двери священной комнаты, около неё уже стояли в ожидании жрецы, готовые снять печати. Но всё же, как ни торопился первосвященник, он всё-таки опоздал, пусть на мгновение, но опоздал. Он даже не знал насколько, но головы жрецов были склонены недостаточно низко, и их глаза смотрели не на их собственные ноги, а следили за его ступнями, что он расценил как неуважение, и в обычный день он, конечно, наказал бы их за непочтительность, но не сегодня. Из рук главного хранителя первосвященник принял ключ, открывающий священную дверь, и прочитал хвалу богу АН, после чего повелел снять печати. Жрецы, соблюдая ритуал, тщательно осмотрели опечатанную дверь и торжественно сообщили первосвященнику, что никто не входил и не выходил из священной комнаты бога АН. Они воскурили благовония и сняли восковые печати.

Первосвященник подошёл к двери и медленно провёл рукой по её ровной каменной поверхности. Вот уже в двенадцатый раз первосвященник открывает эту дверь и каждый раз это было как чудо. Эту дверь можно открыть только после того, как к двери поднести ключ, который передали ему жрецы. Ключ надо было именно поднести и к строго определённому месту, так как ни на двери, ни на стене не было ни одного отверстия. Да и сам ключ был странным, похожим на серебристую прямоугольную пластину, только очень лёгкую и неизвестно из чего сделанную. Его предшественник рассказывал ему, что, когда тот был ещё простым жрецом печатей, дверь, после поднесения ключа, открывалась сама, но теперь её приходится толкать. Видимо, поэтому в те давние времена на это событие приглашали правителя, сейчас же это стало просто ритуалом для посвящённых.

Едва первосвященник поднёс ключ к знаку на стене слева от двери, как раздался протяжный шелестящий звук и дверь едва заметно углубилась в стену. Сразу подошли жрецы и осторожно подвинули тяжёлую дверь внутрь священной комнаты, из которой на них повеяло сухим прохладным воздухом. Каждый раз первосвященник Енос удивлялся этому воздуху: он пах грозой и ещё чем-то непонятным, незнакомым и чуждым. Первосвященник не спешил входить, как и его предшественник, он стоял у самого входа и не спеша осматривал священную комнату бога АН. Это помещение удивляло всех, кто видел его. Весь храм был построен из идеально подогнанных камней разного размера, но внутри этой комнаты пол и стены были идеально ровными и абсолютно гладкими, без единого шва кладки и на ощупь слегка шершавыми. Только на противоположной от входа стене справа и слева находились барельефы посланников бога АН высотой в два человеческих роста, а в самом центре был изображён сам бог. Как Енос и ожидал, всё в комнате было в порядке, оставалось только внести несколько церемониальных предметов, правильно их расставить и дождаться возможного визита правителя.

Правителя звали А?га, он был молод и импульсивен, чем не нравился многим. Даже несмотря на то, что эта церемония для молодого правителя будет первой, первосвященнику так был неприятен правитель, что он до последнего надеялся, что тот не придёт. Но его надежде не суждено было сбыться. Едва они зажгли несколько больших свечей в массивных подставках и внесли в комнату всё для проведения ритуала, как прибежал жрец восточных ворот с известием, что правитель Ага в сопровождении дюжины воинов скоро будет здесь. Енос в это время расставлял церемониальные предметы в священной комнате и, услышав весть о приближении правителя, лишь тяжело вздохнул, после чего выпрямился и посмотрел на жрецов, в их глазах он увидел страх. Правители никогда не приходили в этот праздничный день в сопровождении воинов, так как это считалось выражением недоверия жрецам бога АН и почти оскорблением. И такой визит правителя Ага мог означать, только одно: он задумал недоброе. Первосвященник сохранял полную невозмутимость, но понимал, церемония, которая проводилась уже не одну сотню лет, может быть сорвана.

– Быстрее, оставьте всё как есть и выходите, дальше я сам, – сказал первосвященник жрецам и, помахивая на них руками, проводил их за дверь священной комнаты в галерею.

Из дальнего конца галереи послышались гулкие звуки шагов множества людей, похоже, правителя и его свиты. Ещё не было видно, кто идёт, но жрецы в нерешительности переглядывались и не отходили от двери. Первосвященник подошёл к выходу из комнаты и стал вглядываться в начало галереи. И спустя совсем немного времени, на освящённую её часть вышел правитель Ага в сопровождении дюжины своих воинов в латах и с мечами в ножнах. Один из жрецов выбежал им навстречу и крикнул:

– Остановитесь! Вы навлекаете на всех нас гнев бога АН!

Он хотел ещё что-то сказать, но правитель поднял в его сторону руку, в которой был сжат какой-то предмет и жрец сразу упал на пол словно подкошенный; но никто не заметил брошенного копья, кинжала или пущенной стрелы, жрец просто упал на пол и не шевелился, а правитель и его свита даже не сбавили шаг. Тогда первосвященник Енос сказал жрецам:

– Быстрее войдите в священную комнату, пусть она укроет нас. Если закрыть дверь, без ключа им её не открыть.

Жрецы спешно вошли и Енос стал закрывать тяжёлую дверь, но в этот момент Ага и его свита остановились, и правитель крикнул:

– Не смей! Иначе до встречи с богом АН испытаешь мой гнев!

Но первосвященник не слушал его и продолжал закрывать дверь. А так как дверь была тяжёлой, быстро закрыть её не получалось, несмотря на то что ему помогали ещё два жреца. Увидев это, Ага крикнул:

– Хорошо! Я сделаю, как скажешь ты, первосвященник Енос! Но мне надо провести эту священную церемонию с тобой! Я прикажу моим воинам не приближаться! Но и ты отпусти жрецов, я один войду к тебе!

Он дал знак воинам, и они нехотя отошли в начало галереи.

Первосвященник прекратил закрывать дверь, когда оставалось совсем немного. Он не стал спрашивать, что думают жрецы и какое решение ему принять. Он остановил дверь. В небольшую оставшуюся щель было видно, как правитель Ага в нетерпении ожидает решения. Енос отодвинул дверь расширив проход так, чтобы мог пройти только один человек и ответил:

– Обещай перед богом АН, что больше никто не пострадает!

– Обещаю! Никто, по моей воле, в этом храме сегодня не умрёт! – сказал Ага и поднял руку вверх, направив ладонь к небу, в жесте клятвы богу АН.

По велению первосвященника жрецы нехотя вышли из священной комнаты, но далеко не уходили, а остались в примыкающей соседней галерее.

Правитель Ага подошёл к священной комнате и, прежде чем войти в неё, посмотрел в сторону жрецов, и почти все они опустили свои головы, никто из них не решился посмотреть ему в глаза, кроме одного жреца, но и он смог ответить ему лишь взглядом, всем своим видом выражая покорность. Все понимали, жрецы уже давно утратили влияние в обществе и теперь оно в руках военного сословия, из которого и вышел правитель Ага. Лишь среди простых людей, чья вера была ещё крепка, жрецы бога АН почитались выше. Жрецам не выстоять против воинов правителя, и все их надежды были только на чудо и милость их бога. Именно поэтому правитель так легко отказался от своей охраны, он знал, что здесь никто не посмеет даже помыслить напасть на него. И изобразив на своём лице надменную ухмылку, правитель Ага вошёл в священную комнату и прикрыл дверь, оставив маленькую щель.

– Первосвященник, ты правильно поступил, – сразу заявил Ага. – Ты сохранил своих жрецов в живых и избавил храм от длительной осады.

Первосвященник Енос стоял, гордо выпрямив спину и, не отводя взгляда, громко сказал:

– Твои речи недостойны правителя. В этот праздничный день, когда мы славим нашего бога АН, ты позволяешь себе вот так, нарушая все запреты, врываться в святилище, убивать жрецов, унижать и издеваться над ними. Бог покарает тебя!

Но вопреки ожиданиям первосвященника, правитель не стал злиться и кидать в него предметы, как он обычно делал, когда был в ярости, а вместо этого просто рассмеялся.

– Мне плевать на ваши запреты. Вы тут совсем с ума посходили в своих храмах. К тому же, я никого не убил, этот жрец просто оглушён, а остальные заслужили такое отношение, так как сами надменны и при этом трусливы. Ритуалы, молитвы, поклоны. Для чего это всё? Вы хоть знаете, что вы делаете? Для чего эти ваши церемонии? – спросил Ага, показывая руками на церемониальные предметы, оставленные у входа.

– Так мы чтим нашего бога АН. Просим у него милости для народа. Это почётное служение всей жизни. Не всем же убивать врагов и умирать на поле боя, снискав славу героя. Мы каждый день взываем к милости бога АН, и он каждый день являет её нам, – ответил Енос спокойным голосом и тоном, которым он часто обращался к жрецам.

Но правителя слова первосвященника не впечатлили, он продолжал смотреть на него с надменной улыбкой.

– Ах вот как ты на всё это смотришь, – ответил Ага. – Тогда у меня для тебя есть кое-что интересное.

После этого он достал из большой кожаной сумки, что висела у него на плече, нечто похожее на чёрную лакированную шкатулку средних размеров и протянул это первосвященнику со словами:

– Ты знаешь, что это?

– Шкатулка? – ответил Енос.

– Нет, это книга. Ты знаешь, что такое книга?

– Нет. Странное слово.