Лад Посадский и компания. Книга II. Дела заморские

– Твои прогулки к нечисти не могут не вызвать интерес!

Когда Седобород серчал, лучше молчать с виноватым видом. Что Лад и делал. Кто знает, что у старика на уме? Вывести его из себя – дело не хитрое. И Лад в нем довольно преуспел. А вот успокоить – тут дело мудреное. Ты ему слово, а он тебе десять в ответ. Да таких, после которых у многих волосы дыбом стоят или седеют. Последнее Ладу не грозило. И так как лунь седой. Но все же лучше не рисковать.

– Когда я прошу, это одно. – Продолжал выговаривать Седобород. – А когда по своей воле часто шастаешь – это другое. Я тебе что говорил? Зайди к гоблину, оставь весточку. А ты что сделал? К Чер-Тую на болото пошел!

Седобород погрозил Ладу пальцем.

– Так ведь делу от этого хуже не стало. – Попробовал оправдаться Лад.

– Откуда тебе знать, что лучше, а что хуже? А ты чего молчишь? – Напустился Седобород на Донда. – М. Уолт худое замышляет, а ты ему первый пособник!

– Я не мужик посадский. М. Уолт мой босс. Перед ним и ответ держу. – Пробурчал Донд, удивляясь осведомленности старика. И все-то он знает. Откуда?

– Вот вам мой совет. Впредь ничего сами не затевайте. Затеи ваши молодецкие, а проку от них как от козла молока. А теперь ступайте вон.

Оставшись с Комер-саном наедине, Седобород улыбнулся.

– Ну, как я их, а?

– Запретный плод сладок, – изрек Комер-сан. – Они теперь от дел своих ни за что не отступят.

– Нам только это и нужно. Большую игру мы затеяли. И ум молодой да хватка стальная нам ох как понадобятся.

– Пригодятся, – согласился Комер-сан. – А вот как с Гадиной быть? Она может все карты спутать. Умом она не обижена, да и хитростью не обделена…

Шумел Посад, словно ветры северные над ним мчались. Полнились базары и ярмарки слухами, одни чуднее другого. Купцы и негоцианты заморские, подмастерья разные, – все уши навострили, да из уст в уста передавали сплетни последние. Мол, ждет Посад в скором времени событие большое. Из заморских стран послы едут.

Удивлялся кто-то – зачем? Купцов заморских и так пруд пруди. Отвечали таким – не простые купцы едут, а люди государственные, послы. Признали, значит, Посад Торговый равный себе не только в делах торговых, но и в дипломатии.

А еще бабки-ведуньи поговаривали, что Лад Посадский совсем с нечистью снюхался. Принимает подарки от гоблина – лещей вяленых. Лещи те не в сети пойманы, а водяным на берег выброшены. И еще старухи плели, что к самому Чер-Тую, чтоб ему поганому в слюне утонуть, Лад не раз и не два на болото хаживал.

А жена Лада, Гадина, во всем потакает мужу. В доме собственном нечисть как гостей знатных принимает.

Не многие тому верили. Союз женских посадских всячески опровергал домыслы эти. Феминистки совсем от рук отбились. Кричали на всех площадях, что, мол, у нечисти тоже права какие есть. А какие у нее права, у нечисти-то? В лесу хозяйничать, людей добрых пугать? Вон, вырубку затеяли, и из казны немалые деньги на выкуп легли нечисти поганой. Что же нам, посадским, с нечистью теперь еще и торговлю вести?! Да колом осиновым всех их причесать, чтоб хари свои окаянные из болот мрачных поднять не смели!…

Только вот что странно. Любые слухи и сплетни на торговле всегда сказывались. Как поплавок на волне пляшет, так и торговля на слухи разные отзывается. А в этот раз цены не подскочили, да и вниз не сползли. Дефициту какого на базарах и ярмарках приказчики не наблюдали. Да и Совет Посадский молчание хранил. Обычно выступит старец какой, уполномоченный Советом, народ образумит, и снова все в русло свое войдет. А теперь все как воды в рот набрали, – молчат.

М. Уолт недоумевал. Чего Седобород и Комер-сан задумали? Побеседовал он с гоблином. Уважил просьбу Седоборода. Ни Донд, ни сам гоблин не догадывались о причинах. Ни одна живая душа не знала, что по просьбе старика вредного М. Уолт, представитель Синдиката, к нечисти на болото ходил. Озадачил Сэра Тумака идеей какую-нибудь гадость в Посаде учинить. А зачем? Гоблин все равно Сичкарю все расскажет, да с Ладом поделится. Тут еще Донд насупился. Сказал, что был у Седоборода. Тот думает, что М. Уолт недоброе замышляет. Что-то тут не так. Матерый мафиозник, М. Уолт знал толк в интригах разных. И нюхом чуял сейчас игру большую. Вроде тайно все сделано, а утечка информации все равно идет. Слухи гуляют по базарам. Может, так и надо? Кому? И против какого противника все эти ходы задуманы?…

Глава 2

Вышел как-то спор между Наковальней Мечплуговичем и Яромом Живодером Вырвиглаз.

Дело было в кабаке, что возле артели кузнечной испокон веков стоял. Кричал хмельной Яром, что нет в мире стали крепче хундустанской. Хозяин кабака, сам бывший кузнец, пытался утихомирить воеводу пьяного, да только в глаз получил от подручных Ярома. Один Яром в кабак кузнечный никогда бы не пришел. А с ватагой молодцов статных чего же не заявиться да не пошуметь?

Жизнь в Посаде после битвы славной спокойной стала. О заслугах Ярома люд посадский забывать стал. Вот и решил Яромушка, бедова головушка, подерзить с кузнецами. Какая муха его тогда укусила, за живое схватила да разума лишила, нам неведомо. Но напился он тогда сильно. И кричал громко. Так громко, что Наковальня не выдержал. Он как раз из баньки шел, ну и заглянул в кабачок. А тут Яром…

Осадил Наковальня одним ударом охальника и дружинников его напугал.

Когда пришел Яром в себя, Наковальня зарок ему дал, что создаст сталь не хуже хундустанской. А может и лучше. Но если Яром не прекратит себя вести как последняя нечисть, не видать ему стали той. Не доживет.

Согласился Яром. На кон поставили по кульку серебра, деньги немалые, и на том разошлись.

Посад пошумел два дня по этому поводу и забыл. Зуб, чтоб Ярома без дела не оставлять, (а то, глядишь, еще с кем-нибудь от безделья схватится), да чтоб за дерзость наглую наказать, (никому не дозволено кузнецов посадских – гордость Посада, задирать почем зря!), велел ему собрать всех, кто в кабаке с ним был, и на Песчаное озеро ехать. Разведрейд осуществлять. Задачу Зуб поставил, а разъяснить забыл – супротив кого разведрейд?

О Песчаном озере у Ярома воспоминания плохие были. Он бывал там, с нечистью столкнулся, еле ноги унес. Второй раз пережить подобное у него желания не было. Потому до Песчаного дружинники не добрались. Как только выехали из Посада, сразу налево свернули. Десять дён на сеновале одной вдовушки-ведьмочки отсиживались. За это ей сена накосили, дров нарубили, крышу перекрыли по-новому, да забор повалившийся восстановили. После в Посад воротились гордые. Про задание у них никто не спросил. Так что врать не пришлось. Отмолчались.

Про спор Яром не забыл. Явился в артель кузнецов, спросил у Наковальни – скоро ли сталь будет готова?

– В срок установленный. – Отвечал кузнец главный.

Срок был установлен на конец лета. И чем ближе подходило время, тем больше задумывался Наковальня.

В Посаде жизнь кипела. Ждал люд посадский послов иноземных. Все, от мала до велика, в нетерпении пребывали. А Наковальня кузни свои менял на «Пьяного гоблина», после чего опять в пекло спешил. И так каждый день. В ресторации денег спустил больше, чем в заклад ставил. Да только не волновали его траты такие. Заела кузнеца мысль про сталь прочную. Потерял он ко всему интерес, кроме дела родного – дела кузнечного.

Таким и увидел его Лад, в гости к кузнецу заглянув – задумчивым, ни с кем говорить не желавшим.

– На ловца и зверь бежит, – встретил гостя кузнец стаканом бражки. – Только недосуг мне сейчас, Лад, по-пустому болтать. Искал тебя несколько дней. Поговорить хотел. Теперь перегорело все, словно печь старая.

– Слышал я про беду твою. – Лад пить отказался. Уселся под навесом за стол широкий, ладонями кузнецов до блеска отполированный. – Если могу чем помочь, говори.

– Хитришь, Лад. Нехорошо так с друзьями старыми поступать. Не за тем ты пришел, чтоб делу моему подсобить. Собственная нужда привела.

– Правда твоя… Только дело мое и тебе помочь сможет. Ведь спор Яром выиграл, о том весь Посад говорит.

Наковальня рукой махнул.

– Серебра не жаль. А вот сталь хорошую давно бы пора Посаду собственную иметь. Ладно, чего уж там, дело это мое, тебе о нем думать незачем. Говори про свои дела.

– Решили мы снова в поход дальний идти.

– Кто это «мы»?

– Я, Донд и еще кое-кто.

– Этот «кое-кто» не гигантский ли комок шерсти?

Ухмыльнулся Наковальня.

– Он самый. Сэр Тумак.

– Веселая компания… А что за нужда вас из Посада гонит? И далеко ли собрались?

– Далеко. В страны заморские, где дома крышами небо трогают. А нужда, она всегда одна – спокойствие Посада торгового.

– Незачем так далеко ходить. Дела заморские сами в Посад идут. Обождать вам следует. Вот встретим послов иноземных, а после и про поход ваш решим.

Целых десять дней пребывали послы иноземные. Совет Старейшин встречал их достойно – хлебом-солью. Послы важные улыбались и дивились жизни посадской.