Стартап

– Он и мне не нравится, – перебил Некрасова Лазар. – Я вложил в этот стартап достаточно серьёзные деньги.

– Мы рассматривали такой сценарий. – невозмутимо ответил генерал. – Вам и господину Горелику будет предложена компенсация, а также отчисления за пользование авторскими правами. Ну, и возможность трудиться над дальнейшим усовершенствованием установки. Она требует существенной доработки.

– Второй вариант? – Лазар не был бы Лазаром, не просчитай он все шансы.

– Второй вариант прост: установка остаётся здесь, вы с господином Гореликом эксплуатируете её на свой страх и риск. Дальнейшие вложения в жизнедеятельность вашего стартапа осуществляете сами, из своих средств. Кто озвучит варианты Петру Борисовичу? – Некрасов обвёл взглядом слушателей.

– Я озвучу, – отозвался Лазар, – только не сегодня.

– Хорошо, – довольным голосом сказал генерал, – завтра даже лучше будет. Кстати, про завтра: Сергей Кондратьевич! Вы с коллегами сможете завершить все сборы к 16:00? Вечером вылетаем в Москву.

– Как к 16:00? – опешил профессор. – А кто же подготовит установку к испытанию?

– За главного остаётся Терещук.

– Терещук?! – в один голос воскликнули Жилин и Павловский.

– Именно Терещук. Он же так этого хочет. – Некрасов с интересом наблюдал за реакцией учёных. – Полагаю, что его компетенций и помощи местных сотрудников хватит.

– Господин генерал, – суровым голосом сказал Павловский, – мне нужно поговорить с вами наедине. Отойдём.

– Терещук не должен руководить испытаниями, – заговорил учёный, когда они отдалились на достаточное расстояние, – ведь это он…

– Да, он. – перебил Некрасов. – Именно он влез в систему управления установкой. Именно из-за его правок случилась авария. Мало того, я сейчас скажу Вам то, чего не должен говорить: помните, на первом совещании я упоминал об утечке информации?

– Так он ещё и шпион! – Павловский круглыми глазами смотрел на генерала.

– Нет, просто трепло. – попытался успокоить учёного генерал. – Он выбалтывает всё своей любовнице. Её-то мы и разрабатываем, а пока у нас нет полной картины, Терещук будет рядом с установкой. Вам всё понятно?

– Да.

– И большая просьба: пусть это всё останется между нами. Постарайтесь не сталкиваться с ним, а если столкнётесь – сделайте вид, что не замечаете его. Пусть он думает, что победил. – говорящие развернулись к столу, и Некрасов похлопал Владимира по спине. – Я верю в Вашу выдержку.

31.

В это утро Питер проснулся не от ощущения, что на него смотрят, а от запаха табачного дыма и непривычного гвалта за окном. Не открывая глаз, он одной рукой пошарил по кровати, а второй – под одеялом. Трусы были на нём, уже хорошо. И в кровати он был один, тоже неплохо. Кто же тогда курит?

Горелик разлепил глаза – он был в своем номере; затем сфокусировал взгляд: спиной к нему, оперевшись на подоконник, дымил в окно Павловский, стряхивая пепел наружу. По всей видимости, он был здесь достаточно давно – в комнате было изрядно накурено. Питер чихнул.

– Пробудился? – Владимир не спеша развернулся от окна. – Наконец-то. Ты горазд поспать. Пол-одиннадцатого за бортом.

– Доброе утро. – просипел проснувшийся и, как можно неторопливей, сел на край кровати.

– Как ты себя чувствуешь? – Павловский потушил сигарету в блюдечке, где уже было несколько окурков.

– Не знаю пока. – Горелик осмотрелся. Его вещи были аккуратно сложены на стуле, пиджак висел на «плечиках», никаких следов пьянки не наблюдалось. Голова была тяжёлая, но не разламывалась от похмелья. – Я вчера опять хулиганил?

– Наоборот, – засмеялся Владимир, – по рассказам, ты был неотразим.

Так. Неотразим… Надо завязывать. Питер попытался восстановить хронологию прошедшего дня: полигон, разрушенная стена, генерал, дорога на кладбище, могила, какие-то мужики с лопатами… А дальше – как отрезало.

– Начинай. – Горелик стащил брюки со стула и стал их натягивать.

– Что начинать?

– Стыдить меня. – Питер встал, его качнуло, но он удержался. – Ты здесь прибрался?

– Нет, я ничего не трогал, – ответил Павловский, – только блюдечко взял. Ты дошёл до номера на своих ногах и, видимо, аккуратно снял штаны перед сном, что похвально. За что стыдить?

– Да, что-то с памятью моей стало. – Горелик потёр ладонями щетинистые щёки.

– Будем восстанавливать. – собеседник подошёл к холодильнику, достал из него минеральную воду, которую Питер моментально выхватил у него из рук и стал жадно пить прямо из горлышка.

Владимир сочувственно посмотрел на «болящего» и продолжил манипуляции с холодильником: на свет явились глубокая миска с солёными огурцами, затянутая пищевой плёнкой тарелка с нарезанным мясом, хлеб, запотевшая бутылка водки и две стопки. Мужчины сели за стол.

– Ну, за память! – Павловский разлил водку по рюмкам и поднял свою.

Питер махнул рукой на тостующего, не чокаясь, втянул в себя ледяную жидкость и, закрыв глаза, стал прислушиваться к реакции организма. Тот не возражал.

– Закусывай! – потребовал Владимир.

Горелик захрустел огурчиком. Павловский налил по второй, на этот раз обошлось без тоста. Водка разлилась теплом по организму, внезапно проснулся аппетит, Питер накинулся на мясо.

– Простите, сударь, огненный борщ будет на обед, – хихикнул Владимир, – завтрак Вы проспали, и на столе всё, что я смог отбить у голодающих.

В голове прояснилось, но память не восстанавливалась, хоть убей.

– Дак что же я вчера натворил? – Горелик взял сигарету.

– На кладбище вчера тебя не нашли, – Павловский дал прикурить Питеру и закурил сам. – Решили, что ты ушёл с мужиками. Их-то помнишь?

– Смутно.

– Поехали в деревню и обнаружили тебя там, около клуба. Ты читал собравшимся лекцию об устройстве Солнечной системы, галактики, Млечного Пути и клеймил плоскоземельщиков очень выразительными словами. – Владимир попытался жестами изобразить Горелика на трибунке.

– Какой позор. – Питер схватился руками за голову, представив себе нелицеприятную картину: он, размахивая руками, вещает о том, как космические корабли бороздят… Мужики на лавочке посмеиваются, лузгая семечки и сплёвывая шелуху на землю; бабы с сожалением и сочувствием смотрят на пьяного лектора; дети, устав от заумностей, разбежались по своим более насущным делам… Хоть сейчас пойти и застрелиться.

– Никакого позора, – возразил Павловский, – все слушали тебя, открыв рот. Никто и не подумал, что ты выпивал.

– Ну, а после лекции? – с надеждой спросил Горелик. – Меня привезли сюда?

– Нет, – Владимир широко улыбался, – вы всем коллективом пошли в школу.

– Я и там выступал? – ужаснулся Питер.

– Опять мимо. Ты осмотрел школу и очень расстроился. – говорящий снова налил. – Выйдя на крыльцо, ты поклялся купить им компьютерный класс, оборудовать школьную обсерваторию с телескопом и лично изготовить действующую модель Солнечной системы. После чего потребовал налить, выпил залпом стакан самогонки, с размаху разбил его о камень, обнялся с мужиками, поцеловал руку учительнице физики и сел в машину.

– Ой.