Сотрудник инквизиции. Осатанелый город

Что оба, тоже бенедиктинцы было видно по их двойным подбородкам. Настоятель Святой троицы, отец Аманд был еще более лунообразен.

После молитвы, которую произнес сам отец настоятель, приступили к постной трапезе. Проглотив кусок фаршированной щуки, Юрген рассказал, что начал свое образование, в привилегированной корпорации Парижской Богоматери и Святой Женевьевы.

Видя, как у приоров и викария вытянулись лица, он запил пищу добрым глотком церковного вина и добавил многозначительно:

– Восемь лет постигал науки в оплоте православия, университете города Парижа, взрастившем таких столпов, как Учитель Церкви Альберт Великий и его ученик святой Фома.

Теперь столпам католичества Шаффурта стало ясно, о чем идет речь. Оба были поражены ученостью гостя и не скрывали этого.

– А, сам, сын мой, почему не удостоился духовного звания? – Поинтересовался отец Аманд.

– Грешен, ваше высокопреподобие. Был смущен соблазнами большого города и не особо усердно изучал науки. Схоластика же требует особого усердия и усидчивости.

Отец настоятель, сделал легкий взмах рукой и сказал:

– В тот час, когда раскаивается грешник, Господь слышит его

После этого, он оторвал ножку у кролика, который для укрепления духа отцов церкви, в дни поста, приравнивался к рыбе.

– Хотя могу сказать, что хоть и не конца постиг мудрость Святого учения, но весьма преуспел в этом. – Заметил Юрген, разбирая копченого угря.

Священники наклонами головы, подтвердили, что верят его словам. Мол, видим, что не дурак. Начитанный малый.

Дальше, Юрген изложил свою легенду, рассказал, что после смерти родителей, отклонил предложение дяди, из Гамбурга, приобщится к торговому ремеслу, и вместо этого, на присланные деньги отправился в Болонью, для пополнения багажа знаний.

Отец настоятель одобрил его порыв и попросил служанку принести еще парочку кувшинов. Коротко изложив конспект своего пребывание в Болонье, бакалавр поведал о своем путешествии в Рим.

– Неужто, сын мой, своими газами видел собор Святого Петра? – Изумился настоятель, а викарий и приоры, прямо застыли, в благоговении, не донеся куски осетрины до рта.

Рассказ гостя о соборе, в котором могут поместиться жители тридцати Шаффуртов, произвел неизгладимое впечатление, а сообщение о том, что Войцеховский неоднократно присутствовал на мессах, которые вел сам римский понтифик, Александр Седьмой, озарило обеденный зал ореолом святости и все присутствующие, не сходя с места, прочитали: «Молим Тебя, всемилостивый Боже, чтобы Ты благоволил в мире и изобилии небесных благ умножать Твою Святую Католическую Церковь…»

Ночевать Войтеховский отправился к викарию. Его служанка была очень недовольна состоянием патрона, однако разглядев гостя, у которого ножны сабли терлись о рыжие ботфорты, смягчилась и уложила обоих спать. Прежде, чем Юрген заснул матрона, несколько раз поинтересовалась у него, мол, не нужно ли господину чего-нибудь перед сном. Однако бакалавр на ее вопросы отвечал на латыни, что оставляло ситуацию подвешенной. Когда экономка, наконец, решила, что была не была, нужно брать дело в свои руки, а в случае возникновения недоразумения сослаться на трудности перевода, из чулана, куда поместили гостя, уже раздавался мощный храп.

Утро разбудило Войтеховского не солнечными лучами, а мычанием коров, блеянием овец и свиным хрюканьем. Он понял, что раз скотину гонят на пастбище, значит, город проснулся. Выбравшись из своей каморы, он сразу определился с направлением движения и проник на кухню. В очаге, который был расположен по центру, уже горел огонь. В помещении было дымно и от этого уютно. Заведующая хозяйством викария была на рабочем месте. Она резала что-то овощное на столе и была так занята делом, что даже не поглядела на вошедшего. Войтеховский, для привлечения внимания, вторично стукнул дверью, потом энергично покашлял. Ситуация не сдвинулась с места. Тогда он пошел на крайние меры и громко прочитал утреннюю молитву. Произнеся: «Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь», он, не секунды не помедлив, наградил капризницу хорошим шлепком по заду. Экономка встряхнулась, так что все телеса пришли в движение и, провозгласив: «Аминь», перекрестилась.

Смело обняв ее за бока, Войтеховский поинтересовался есть ли в этом доме питье и что барышня может ему предложить, для утоления жажды. Сердце экономки оттаяло уже после шлепка, а после того, как ее назвали барышней, для гостя нашлось немного пива. После галантного разговора, насыщенного комплиментами, Юргену было предложено немного вина, в количестве одного кувшина.

Поэтому, проснувшийся викарий обнаружил, что его гость ориентируется, у него на кухне, лучше его самого. Впрочем, настроения ему это не испортило. Оно, настроение, после вчерашнего постного обеда у настоятеля и так было хуже некуда. Но, в это утро, его хозяйка была на редкость щедра и настроение клирика быстро улучшилось. Отправляясь в церковь, отец имярек, увлек своего гостя за собой. От греха подальше. На улице, он осторожно поинтересовался у Войтеховского:

– Славная женщина, моя экономка, не находите?

– Главное правило любого школяра гласит: «Гуляй на стороне. Не гадь, там, где живешь». – Прямо ответил на поставленный вопрос Юрген, и викарий преисполнился к нему самыми теплыми чувствами. Расстались они друзьями. Пригласив Юргена, на ужин и ночлег, викарий отправился на работу, а бакалавр решил пройтись, чтобы ознакомиться с городской планировкой.

Планировка Шаффурта оказалась довольно сложной. Как Войтеховский выяснил позднее, город возник на месте деревни Шаффурт, которая не отличалась правильной геометрией. Когда-то это было сообществом крестьянских дворов, собранных в кучу. Куча располагалась возле рыцарского замка и, со временем выросла в городской поселок. Поселок уже оброс стенами и башнями, но в имперских статутах долго числился рынком. Только в смутные времена правления императора Сигизмунда, Филипп фон Шаффурт Первый купил Шаффурту статус города, а себе титул бургграфа.

Немного проветрившись, Войтеховский решил, что ему как историку-попадананцу, нужно поскорее наладить контакт с сословием горожан и отправился в трактир, который заприметил, на соборной площади. Трактирщик вел дело умело. Никаких ограничений, по времени, у него не было. Двери, с раннего утра были открыты нараспашку, ставни подняты. Стекол в окнах первого этажа не было и все это походило на летнюю веранду.

При виде гостя двое горожан хлебавшие похлебку за столом, у окна, переместились за стол в темном углу. Юрген плюхнулся на освободившуюся лавку и откуда-то, сразу выскочила бойкая девица. Она ничего не предложила, ничего не спросила. Просто стояла у стола и пялила немного раскосые глаза на гостя.

– В этом случае, явно венгры постарались. – Подумал бакалавр, оценивая ее выступающие скулы. – Видишь, какая поджарая! Нет, тут, точно – венгерская кровь!

– Так, что – пива принесешь, или я до вечера ждать буду? – Сказал он вслух.

Девица засмеялась и убежала, а через мгновение из двери, где она скрылась, показался упитанный трактирщик, с кружкой пива в руках.

Юрген важно поднял кружку, поставленную на стол, отхлебнул треть, прислушался к ощущениям и положил на стол крейцер.

– Сколько будет на один. – Спросил он.

– Три. – Сказал хозяин. – Но только потому, что первая, для уважаемого гостя – бесплатно.

– День и ночь торгуете? – Спросил Юрген.

– Закрываемся во время мессы. – Вздохнул хозяин. – Отец настоятель, насчет этого, очень строг. Грозит отлучением от причастия.

В открытое окно дул свежий ветерок. Настроение у Войцеховского было выше среднего.

– Присаживайся. – Сказал он трактирщику.

Тот осторожно сел на соседнюю лавку и стал мяться. Видимо, что-то его тревожило, что-то невысказанное.

– Говори уже. – Сказал Юрген. – Чего мнешься?

– Говорят, вы комиссара встретили?

– Было дело.

– Может, говорил, к нам – за какой надобностью?

– Надобность у него одна.

– У нас ведь ничего такого не слышно.

– В других местах, тоже тихо было, пока Святая Инквизиция не начала следствие. Потом оказалось, что в таких тихих местах, колдовская зараза особенно глубоко коренится.

Хозяин долго крестился, потом сказал:

– Может и не приедет.

– Может. – Согласился Юрген. – Все от божьего провидения зависит.

В таверну вошел запыхавшийся мужчина, с золотой или золоченой бляхой на груди. Было видно, что этот атрибут власти, не идет к тому костюму, который был сейчас на ее владельце. Было понятно, что одежда на нем – повседневная и, собираясь второпях, человек нацепил бляху, на то, что было.

– Слава Иисусу Христу. – Сказал мужчина, без робости присаживаясь к столу. – Иохан Черный, бургомистр этого славного города.

– Сердечно рад знакомству. – Наклонил голову Войтеховский.

– Что тут было сказано о Божьем Провидении? – Спросил бургомистр. – Я, знаете ли, вдобавок к обязанностям бургомистра являюсь регентом церковного хора.