Сын Петра. Том 6. Треск штанов

– По Москве нанесли удар – ее пытались утопить в пожарах, убийствах и прочих пакостях. В ходе расследования принц вышел на иезуитов.

– И зачем они нанесли этот удар? Это же глупо! – воскликнул Иосиф, оборачиваясь к собеседнику.

– Глупо. Но истина мне неведома.

– Не за что не поверю в твою неосведомленность по таким вопросам.

– Те иезуиты, с которыми я беседовал, говорили, что главная причина – страх.

– Страх? – удивился монарх.

– Россия чрезвычайно быстро развивается. Двадцать лет назад это была большая, но отсталая держава на краю цивилизованного мира. Ее не только не боялись, но даже и не учитывали в раскладах из-за совершенно ничтожного влияния на политику. Сейчас же… да вы и сами знаете, что сейчас. Они сильно укрепились в Европе. Получили выход к Балтийскому и Черному морю. Лезут в Новый Свет и Африку. Создают мощные коалиции. И всюду, куда они ни придут, тянут за собой православие. Вот иезуиты и испугались, решив русских сдерживать.

– А чего принца не попытались убить?

– Может, и пытались, – пожал плечами визави и, ехидно улыбнувшись, добавил: – Видимо, что-то пошло не так…

* * *

Петр Алексеевич самодержец Всероссийский вид имел… хм… сложный. Очередной симпозиум завершился традиционным уже запоем. А тот, в свою очередь, долгой хворью.

И раздражением.

Ну а как же еще? С перепоя-то запойного?

Отчего страдали все вокруг. И в первую очередь близкие. Тот же сын, которому царь в такие периоды обычно мозг и выносил. Бесцельно, а иногда и беззлобно…

В этом варианте истории сын впрягся во многие дела отца и тянул их. Подстраховывая. Из-за чего груза ответственности Петр уже не испытывал и мог с чистой совестью увлекаться всяким, не опасаясь, что корабли там перестанут строить или бояр гонять.

Сын – помощник.

Рьяный. Умный. Деятельный.

Хорошо ведь?

Так-то да. Но в ситуации с Петром Алексеевичем это сыграло дурную шутку. Этакая медвежья услуга получилась[7 - Петр чрезмерно увлекался алкоголем и в оригинальной истории. Свой Всепьянейший собор он начал проводить в начале 1690-х и продолжал до конца своей жизни, дополняя его регулярными симпозиумами (здесь – в значении «пир»). И там, и там все превращалось в лютую пьянку по его настоянию. При этом именно Петр стоял за активным распространением в России водки, которую любил и ценил. До него напиток этот широко бытовал в польско-литовских землях (с XIV века примерно) и в России распространения особого не имел. В довесок стоит отметить приступы агрессии, которые купировала Екатерина I (лаской усыпляя). По всем признакам они очень походили на типичные приступы алкогольной агрессии, а Скавронская просто обладала талантом отправлять буянящего человека во II–III стадии алкогольного опьянения поспать. Здесь же ситуация усугубилась.]…

Вот и сейчас государь «отмокал».

Приглушенный свет, тишина, удобное кресло. На голове прохладное, сырое полотенце. А рядом – сын, который делал ему очередной пустой, в общем-то, доклад. Просто в силу того, что его содержимое, скорее всего, у царя в голове не задержится. Да и вообще Алексей Петрович подобные встречи про себя называл докладами «начальника транспортного цеха». Очень уж в них было много общего с той юмореской из «Собрания ликеро-водочного завода» от Жванецкого…

В этот раз молоденький шут Иван Балакирев ляпнул что-то про выплавку чугуна. Злобно. Явно с чьей-то подачи. Ну государь и заинтересовался. Не только этим, а вообще – металлургией.

А Алексей отдувайся. Ведь в созданном при царе правительстве именно он выполнял роль канцлера, то есть его главы. Так-то, наверное, имело смысл спихнуть доклад на ведомство. Он ведь выходил межведомственным. И это было бы даже правильно. Но Петр Алексеевич хотел послушать сына…

Имел право.

Самодержец.

Да только слишком часто подобное стало происходить. Словно кто-то специально его подначивал, вот так вот царевича раздергивать и доставать. По делу и без…

Слишком уж в детали Алексей не углублялся. Докладывал общими мазками. Все равно иного слушатель не разберет…

Чугун, с которого все началось, выплавляли в первую очередь в Перми. Здесь был главный центр его выпуска с опорой на местные месторождения железа.

Его изготовление тут развивалось просто взрывными темпами. И если в 1700-м тут не получали ни фунта этого металла, то к началу 1704 года уже стояли три домны, выдающие порядка 60 тонн в сутки в режиме 2–1. Это когда две домны работали, а третья находилась на ремонте. А по итогам 1710 года уже была дюжина печей, только крепче и выложенных хорошо сделанным шамотом, чтобы имели цикл до ремонта побольше. Воздух в них нагнетали паровыми машинами и подогретый. Выплавку же производили не на древесном угле, а на каменноугольном коксе, местного же выпуска.

Как итог – за десять лет с нуля вышли на 115 тысяч тонн чугуна.

Для этих лет совершенно немыслимый результат!

Чудовищный!

Целенаправленные масштабные инвестиции и сосредоточенные усилия государства сотворили натуральное чудо. Такой объем выпуска сам собой вырос только к началу XIX века в оригинальной истории, как бурьян произрастая, без всякой внятной поддержки. А здесь при самом рьяном культивировании. Впрочем, Алексей не стремился «складывать все яйца в одну корзину». Из-за чего вторым центром выплавки к началу 1711 году оказался… Мелитополь. Руду с Керченских приисков и уголь с Донбасса свозили на больших баркасах на переплавку…

Почему Мелитополь, а не Мариуполь?

Так на начало XVIII века западное побережье Азовского моря было в общем-то пустынным. Никаких городов там не имелось. Несколько сельских поселений, и все. Куда ни ткни – создавать с нуля бы пришлось город. А лиман Молочный позволял оборудовать удобный, защищенный от ветров и штормов порт, чего в Мариуполе не сделать. Да и вопросы по обеспечения города водой решать было легче решить.

В остальном же…

Да какая разница? Что туда все сырье везти, что сюда. Вот по итогу 1710 года в Мелитополе и запустили три домны, аналогичные пермским. И планировали дальше город развивать. Бурно. Как Пермь. С тем, чтобы выйти на сопоставимые объемы выпуска в горизонте нескольких лет, благо что переселенцы сюда ехали куда охотнее, чем на средний Урал.

В районе Курской магнитной аномалии тоже Алексей пытался изобразить что-то масштабное. С выходом на 100 тысяч тонн в год и более. Но тут пока шла разведка. Обширная. Здесь оперировали двадцать семь групп, проводящих проверочные бурения. Что само по себе было непросто и являлось одной из вспомогательных целей. Научиться бурить глубоко. Даже сквозь горизонты грунтовых вод.

Все заинтересованные люди уже твердо знали – руды в этих местах много. ОЧЕНЬ много. Осталось придумать, как ее из земли достать. И откуда начать, чтобы поудобнее. Когда все это получится ввести в дело – неясно. Сама по себе проходка через мощный водоносный слой даже с паровыми машинами на помпах – задачка нетривиальная и мало предсказуемая.

А вот на берегу Онежского озера таки уже был запущен свой центр по выплавке чугуна. Строгановым. Люди которого нашли в тех краях довольно крупное и неглубоко залегающее месторождение железа – на восточном берегу Заонежского залива, прямо у его основания. Выплавляя примерно сопоставимый с Мелитополем объем.

Были и другие места.

Незначительные. Совокупно же в России по итогам 1710 года сумели выплавить 182 тысяч тонн, не считая мелкой кустарщины. И все это ушло в дело – либо на пудлинговый передел, либо на литье, в первую очередь, конечно, рельсов. И его не хватало, из-за чего чугун покупали в Швеции, которая начала наращивать его выпуск под нужды России…

Для того чтобы все это производство могло работать, требовалось топливо. В первую очередь каменный уголь, пригодный для коксования. И его добывали – под Пермью и на Донбассе.

И если на Донбассе только-только все это начинало разворачиваться, то под Пермью благодаря целенаправленным усилиям правительства превратилось в мощную отрасль, полностью покрывающей расход местного производства. С запасом, который уходил на бытовые нужды. Что потребовало впечатляющих усилий по организации переселения готовых трудиться в шахтах людей. И оснащения этих шахт разными средствами механизации.

Пока – в убыток.

В сильный.

Но денег у Алексея хватало, а угля – нет. Вот он и не жалел их, вкладывая в такое дело. Например, оснастил шахты паровыми машинами для организации принудительной вентиляции. Что позволило, в свою очередь, как-то решить вопрос с освещением. Без электричества ведь обходились. Да и вагонетки руками тягать не требовалось – паровые машины их вытаскивали с помощью канатов и прочих приспособлений. Ну и так далее.

Дорого. Богато.

В той же Европе такими вещами не баловались. Но тут и выработка получалась порядка 250 тонн в год на человека, занятого в отрасли. В среднем. Вдвое к той, которую показывали без всех этих ухищрений лучшие шахты Европы. И Алексей продолжал изыскивать способы облегчения труда шахтеров и повышения его эффективности…

Рабочих рук-то не хватало.