Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность

Показывает на кровоточащую дырку в животе, аналогичную Витьковой.

Витёк: Спокуха! Меня самого чуть не пришили.

Маринка: Ах ты…

Снова бросается на Витька.

Гера: Полегче, полегче, однокашники. Разумеется, Маринка недовольна поведением Витька, однако Витёк тоже свое получил, и напрасно он подчеркивает: чуть не пришили. Пришили, пришили, Витёк, и тебя тоже за милую душу…

Витёк: Колдобина ненормальная. (Трогая живот). Спасибо, уже не болит – вот что значит алкогольная анестезия.

Гера: Какая там анестезия? Ты что, Витёк, не протрезвел еще? Колдобина тебя по-настоящему пришила. Ты вместе с нами находишься на том свете.

Витёк: Хм.

Гера: Вот тебе и хм.

Витёк: Спокуха!

Гера: Вот тебе и спокуха.

Витёк: Допустим, я пришил Маринку, а меня пришила Колдобина. А вас-то с Хрюком кто пришил, в толк не возьму?

Гера: Мы утонули, когда везли Маринку в больницу. Но дело не в этом, а в нашем текущем положении, которое, скажу откровенно, аховое. Поясняю специально для Витька. Мы находимся в распределителе того – нет, теперь уже этого – света и в ближайшее время будем перераспределены, кто в рай, а кто, из числа недостойных, прямиком в ад. Распределение будет осуществляться праведниками на основе совместных показаний. Как покажем, туда и распределимся. Понятно?

Витёк: Спокуха!

Летает.

Гера: Этому хоть кол на голове теши… (Маринке). Можно тебя на минуточку, подруга?

Отводит Маринку в сторону.

Маринка: Тебе чего?

Гера: Простила бы ты Витька. Он же ненарочно – пьяный был и сам по пьяни своей пострадал.

Маринка: Сволочь!

Гера: Сволочем родился, сволочем помер.

Маринка: Мама этого не переживет.

Гера: Чем быстрей не переживет, тем быстрей с ней увидишься. И вообще, Маринка, не трави душу бесполезными причитаниями. Ты что думаешь, Витёк или я с Хрюком беспризорные? У всех родители, все по детишкам убиваться будут. Особенно у Витька – они у него, не представляешь, какие чадолюбивые.

Маринка (с подозрением): Не узнаю тебя, Гера. Чего это ты за Витька волнуешься?

Гера: Знаешь, что Витьку грозит? Адские мучения. А за что, спрашивается? Только за то, что в темноте на кочке оступился. Оступился, руку с этим ножичком перочинным вперед машинально выбросил, а тут ты откуда ни возьмись. Я предупреждал: не ходи за Витьком, Маринка, ничего путного из этого не получится. Так оно и вышло.

Маринка: От меня чего надо?

Гера (оглядываясь): Есть шанс погудеть в раю вместе, всей компанией.

Маринка: Я при чем?

Гера: При том. Прости Витька, не доноси на него праведникам – глядишь, тоже в раю очутишься. Если разобраться, это ты, Маринка, его подставила…

Маринка: Пусть попарится!

Гера: Так-то ты о бывшем однокласснике, Маринка, заботишься? Мне за тебя стыдно, право слово. Всегда считал тебя надежным товарищем и широкой натурой, но как видно, жестоко ошибался. Ты эгоистка и мелкотравчатая душонка, которая пальцем не пошевелит, чтобы избавить приятеля от нечеловеческих страданий. Помню, ты в третьем классе не дала мне списать контрольную по математике. Многозначительный факт, между прочим. Жаль, я тебя при жизни не раскусил – иначе, заметив вчера на бульваре твой рыжий затылок, не окликнул бы. И мы были бы целы, и родители не осиротели.

Маринка (ощупывая дыру в животе): Все равно сволочь.

Гера: Вижу, по глазам вижу, что согласна. Ты, Маринка, в глубине души добрая, а строгой только притворяешься. Тем более, что Витёк сам переживает. Я ж замечаю, он в твою сторону даже глянуть стесняется, бедолага.

В это время упомянутый Витёк тестирует летательные способности, перекувыркиваясь в эфире через голову и вообще всячески развлекаясь.

Маринка (с сомнением): А если согласна, то что?

Гера: Вот это по-товарищески, это гуманно – извлечь одноклассника из адской бездны! (Пожимает Маринкину руку). Собственно, ничего особенного от тебя, Маринка, не требуется… Разве что праведникам поклясться, что Витёк тебя не спьяну пырнул ножом, а скажем… кгм… оперировал.

Маринка: Чего-о?

Гера: У тебя… так, чего бы послезливей придумать?.. аппендицит случился, а Витёк как медицинский работник, присягнувший клятвой Гиппократа, пытался тебя оперировать. Но неудачно.

Маринка: Кто ж этому поверит?

Гера: Поверят, поверят! Не напрасно Витёк в Медицинском институте обучается. Медицина призвана спасать людей, вот пусть и спасает. (Остальным). Эй, Гагарины хреновы, планируйте сюда!

Подлетают Хрюк с Витьком.

Витёк, по данным из достоверных источников, за преднамеренное убийство тебе грозят адские муки.

Витёк: Спокуха!

Гера: Нет, Витёк, на этот раз ты ошибаешься: это не спокуха, а полный абзац на букву «П». Это тебе не в ментуре за разбитую витрину объясняться, здесь расквашенной мордой не отделаешься. В аду люди серьезные, и разборки у них проходят по серьезному, с использованием передовых подземных технологий. Тебя, Витёк, укоры совести никогда не мучили? Душа твоя бессмертная одинокой себя не ощущала? Интеллект неразрешимыми вопросами бытия, ну как при чтении Гегеля на немецком, не мучился? Не расстраивайся, все у тебя впереди. А если Гегель не подействует, обычный бандитский утюг обещаю. Ты не бледней, не бледней, Витёк, раньше времени, не все еще потеряно. Гегель с утюгом тебя еще вполне миновать могут. Наша человеколюбивая одноклассница за тебя похлопотать обещала. Скажем праведникам, что у Маринки случился приступ острого аппендицита, а ты ее неудачно прооперировал. Ты как никак хирург с незаконченным высшим образованием, которое, если память меня не подводит, приравнивается к законченному среднему.

Хрюк: Гера, а мы как же?

Гера: Про себя, добрая душа, совсем забыл. Мы с Хрюком повезли прооперированную Маринку на лодке, однако не довезли. Лодка перевернулась, и мы, пытаясь спасти беспомощную девушку, утонули. Достойная смерть. Здесь и выдумывать особо не придется.

Хрюк: А Колдобина? Колдобина не подтвердит.

Гера: Колдобина на этом свете, а мы на таком. В распределителе она окажется лет так через пятьдесят, в ранге прабабушки с помутившейся от старости памятью. На восьмом десятке она не только, как Витька зарезала, не вспомнит, а своего школьного знакомого от Рабиндраната Тагора не отличит. Вот ты, Хрюк, знаешь, кто такой Рабиндранат Тагор?

Хрюк: Нет.

Гера: Вот и она знать не будет. Мы к тому времени полвека будем всей компанией нежиться в райских кущах, вплоть до Страшного суда. Насколько я понимаю, приговоры даже в распределителе пересмотру не подлежат… По рукам, други?