Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность

Гера (быстро): Повезли тебя в больницу, но лодка опрокинулась.

Мы с Хрюком приказали долго жить.

Маринка: Все из-за водки проклятой. Напились зачем-то…

Хрюк: Гера, Гера, посмотри – я летаю!

Действительно, летает.

Гера: Прямо мотылек.

Хрюк порхает по сектору, в которой находятся они с Маринкой, и даже выпархивает в смежные сектора, где ожидают очереди другие обитатели загробного мира. Внезапно очередь слаженно передвигается в направлении двери, за которой находится… Что находится за дверью, неизвестно.

В загробном мире неизвестного еще больше, чем на земле.

Хрюк: Ух ты!

Кувыркается в воздухе.

Гера (Хрюку): Эй ты, порхающая бегемотина, далеко на всякий случай не отлетай! Мало ли что – место все-таки незнакомое. (Маринке). Слышь, Марин, а что это за дверца?

Маринка: Понятия не имею.

Гера: Народ что говорит?

Маринка: Ничего.

Гера: Так ты, подруга, ни с кем не общалась?

Маринка отрицательно мотает головой. Гера разглядывает очередь, что-то прикидывая, когда ему на голову приземляется повеселевший Хрюк.

Хрюк: Посадка завершена успешна!

Гера: Чуть шею не сломал, толстый.

Хрюк: Здесь ничего не сломаешь, Гера. Мы же на том свете!

Мы в раю!

Садится на пол с блаженной улыбкой, означающей конец земным страданиям и огорчениям. Через минуту с непоследовательностью примитивного существа спрашивает:

Мы здесь надолго?

Гера: Навеки.

Блаженная улыбка сползает с губ Хрюка. На незамысловатое чело ложится печать отрешенности.

Хрюк (доверительным тоном): Гера, я хочу хрюкнуть.

Гера: Технически невозможно. Сам соображать должен, толстый, все-таки несостоявшийся инженер-строитель… Нет, я сочувствую твоим мучениям: вечность без выпивки – так ведь и с ума сойти недолго. Кстати, в самом деле не понимаю, где обещанные райские кущи, нектар, флейтисты, нагие гурии, возлежащие на благоухающих подстилках из живых цветов…

Маринка (ворчит): Нагих ему подавай! Скажи спасибо, одетые есть.

Гера: Спасибо, конечно, но…

Очередь снова приходят в движение: кто-то исчезает за дверцей, тогда как на противоположном конце очереди с легким хлопком добавляются новопреставленные души. Сначала умерший с непривычки стонет и мечется, не осознавая, куда попал, но старожилы что-то ему объясняют, и новичок затихает, прекращает паниковать, успокаивается, словно ожидая чего-то… Не дальнейшего ли поворота судьбы?

Хрюк (печально): Как часто люди умирают.

Гера: А ты думал?

Пробует взлететь и взлетает.

Пойду полетаю, подышу свежим воздухом. А вы сидите тихонько, как мышки. Не шелохнитесь, никуда не ходите.

Хрюк: Куда отсюда уйдешь?

Маринка: Нажрались, сволочи… Лучше бы я вас не встретила.

Размазывает слезы по щекам, вспоминая прошлую жизнь.

Сцена 4

В надежде получить информацию, Гера устремляется в начало очереди.

Сходу минует несколько малоинтересных групп – в основном, уродливых стариков и старух в больничных пижамах, – пока не останавливается напротив своеобразного зрелища: развороченных взрывчаткой вьетнамцев с вещевого рынка. Один из вьетнамцев держит в руках голову – сложно разобрать, свою или чужую.

Голова вьетнамца (видя Геру, приветливо ему улыбается): Все хоросе… Все хоросе…

Гера: Нет, у этих ни черта не разузнаешь.

Перелетает к двум выясняющим отношения личностям – как сразу становится понятным, водилам.

1-й водила: Ты зачем, сука, меня подрезал? Зачем подрезал, спрашиваю?

2-й водила: Меня самого, урод, с внешней стороны подрезали. Если бы я вправо не вывернул, меня бы фура в лепешку разнесла.

1-й водила: А так не в лепешку, придурок?

Гера: Э, мужики… Случайно что-нибудь о здешних порядках не слышали?

1-й водила: Скажи, парень, ну не западло подрезать, когда по левой полосе «Ауди» сто восемьдесят выжимает?

2-й водила: Ты, мудила с Нижнего Тагила…

Гера, плюнув, устремляется дальше. Пожилая женщина сидит погруженная в себя, сложив руки на коленочках, и просветленно улыбается.

Гера (вежливо): Здравствуйте.