Лучшие пьесы

Автор (обеспокоенно): Я тоже не переношу телевизор! У меня что, тоже рецессивная сугрессия?

Торговый агент: Не обязательно, просто вы не переносите телевизор. Это может быть вызвано индивидуальной психосоматикой, но у собаки в случае приема препарата рецессивная сугрессия разовьется клинически.

Автор: Это все?

Торговый агент: Нет, возможны другие странности в поведении. Например, собака начнет вставать на задние лапы, выть на полную луну, заговариваться. У нее станет кружиться голова…

Автор: Стоит сколько?

Торговый агент: В зависимости от дозы. У вас собака одна?

Автор: Конечно, одна.

Торговый агент: Может, желаете вместе с собакой ее маму отравить?

Автор: Чью маму?

Торговый агент (пожимая плечами): Ну не мою же.. собачью, разумеется. Многие из наших клиентов берут две дозы: одну для соседской собаки, другую для ее мамы. Мамы собак частенько надоедают больше, чем сами собаки.

Автор: Нет, у меня только одна соседская собака.

Торговый агент: Вам виднее. Значит, вам требуется доза на одну собаку. Сколько, кстати, она весит?

Автор (обеспокоенно): Зачем вам?

Торговый агент: Необходимая доза зависит от веса собаки. Больше вес – больше доза.

Автор: Много весит. Такой, знаете, огромный доберман-пинчер, просто жуть берет. Когда последний раз на весы становилась, по-моему, на шестьдесят семь с половиной килограммов потянула.

Торговый агент: Лает, наверное, громко.

Автор (пригорюнившись): Я же и говорю, Саша, она у меня горластая. Думаете, если бы она на меня не взлаивалась, я бы к вам обратился? Кстати, как мне узнать, что у нее кружится голова?

Торговый агент: Спросите.

Автор: У кого, у собаки?

Торговый агент: Ну конечно. Вы что, с ней уже совсем не разговариваете? Или она у вас немая?

Собеседники смотрят друг другу в глаза и скупо, по-мужски, молчат. Саша лезет в кейс.

Вам повезло, даже на склад ехать не нужно. У меня стандартная доза при себе. Гарантированный вес – до одного центнера, так что собака ваша лаять перестанет. Стоимость дозы – девяносто девять долларов.

Автор (переводя дух): В рублях по официальному курсу, надеюсь, примете?

Отсчитывает деньги.

Торговый агент: Разумеется.

Передает Автору полиэтиленовый пакетик с щепоткой бесцветного порошка. В кейсе мелькает еще множество полиэтиленовых пакетиков с разноцветными порошками и пилюлями.

Погодите, я вам фирменно упакую.

Извлекает пустую пластиковую коробочку с крышкой, надрывает пакетик с ядом и аккуратно пересыпает в коробочку. После чего плотно завертывает крышку и торжественно вручает покупателю.

Автор (читает на коробочке): Порошок Папы Карло. Приправа от Т. (Удивленно). А что такое Т.?

Торговый агент: Тараканы. Забыл предупредить. Мы не входим в намерения покупателей, а условно, для соблюдения законности сделки, считаем, что яд приобретается ими против тараканов. Однако при продаже товара обязаны предупредить клиента о всех существенных свойствах нашего товара, в том числе вредном побочном воздействии на другие организмы. Таково торговое законодательство, которого мы свято придерживаемся. Вот я вас и предупредил о побочном воздействии препарата на организм крупных домашних животных. Понимаете, что я имею в виду?

Автор: Еще бы!

Торговый агент (со вздохом честного, постоянно от этого терпящего человека): Некоторые из отпускаемых нами препаратов на тараканов как раз не действуют. Но согласитесь, не можем же мы запретить клиенту использовать неэффективное средство против тараканов? Желание клиента – закон для продавца.

Автор: Я понимаю. Приятно было с вами познакомиться, Саша.

Торговый агент: До свидания! Если возникнет желание еще кого-нибудь отравить, обязательно обращайтесь в нашу фирму. После трех покупок покупатель получает дисконтную карту.

Уходит. Автор остается в одиночестве.

Автор (сам себе, по устоявшейся писательской привычке): До чего приятно общаться с представителями опасных профессий: сутенерами, наркодилерами, торговцами оружием и ядовитыми веществами! Всегда войдут в интимное положение клиента, подберут лучшее, завернут в папиросную бумагу, крепко пожмут руку на прощание. Люди суровой профессии, а такие душевные!

Сцена 4

На следующий день. Автор, с коробочкой «Приправа от Т. Порошок «Папы Карло» в руках, расхаживает по комнате и размышляет вслух. Сначала размышляет, потом начинает самооправдываться, выкладывая заветные аргументы один за другим. Немного погодя садится за стол, на который выставлена тарелка с яйцами вкрутую, и расстроенно перекусывает.

Автор: Все зло на земле от женщин. Есть в женщинах, в этом сексуальном притяжении и противостоянии полов что-то нетривиальное, скотское, нечеловеческое – демоническое, одним словом. Взять, к примеру, душераздирающую историю моей семейной жизни. Разве это не история о том, как демоническое начало исподволь проявляется в женщине, а с течением времени полностью овладевает ей, начинает доминировать? Основной мотив этой истории большинству мужчин, несомненно, хорошо знаком.

Когда я познакомился со своей будущей женой, она казалась – да наверняка и была – стройной, как щепка, милой и чистосердечной девушкой. Не было ничего удивительного в том, что я с ней быстро сошелся, как сходятся миллионы молодых юношей с миллионами молодых, похожих на щепки девушек. Как пишут в женских романах, они полюбили друг друга, а полюбив, захотели связать свои жизни в один крепкий семейный узел. В момент, когда этот многообещающий узелок туго завязывался – как выяснилось годы спустя, на моей шее, – я не имел относительно предмета своего выбора никаких сомнений. Как говорилось, подруга была милой и чистосердечной девушкой, с которой было приятно не только ложиться в постель, но даже разговаривать. Мы и разговаривали – в постели, разумеется, – пока на память об этих ни к чему не обязывающих душевных разговорах и не была затянута упомянутая удавка.

Страшно вспомнить, но начиналась семейная жизнь лучезарно. В первые годы супружества я был несомненно и глупо счастлив, возвращаясь после работы домой и находя в нем приветливое домашнее создание, готовившее суп и нянчившее ребенка. То есть ни о каком перерождении жены в демона речи пока не шло.

Опознать демона удалось намного позже. Первая ссора – не вспомнить уже, по какому поводу, – случилась вскоре после рождения ребенка. В тот момент я, неопытный еще семьянин, с чувством умиления перед первым недостатком характера, наконец-то обнаружившимся у недавней спутницы жизни, подумал: вот же, идеальных людей не бывает! Жена была не идеальным, но оттого не менее любимым существом, хотя, конечно, относительно вылетевшего из памяти предмета спора добросовестно заблуждающимся.

Несмотря на по-человечески христианское и по-христиански всеобъятное чувство всепрощения, возникшее у меня при первой ссоре с женой, не удалось избежать второй ссоры, за ней третьей, четвертой и так далее. Ссоры повторялись, пока ребенок взрослел, а поскольку ребенок взрослел постоянно, то и ссоры продолжались постоянно, хотя и не приняли еще необратимого характера.

Именно в тот обратимый и от того по-прежнему сладкий период супружеской жизни я начал подозревать, что в жене время от времени поселяется какое-то другое существо, злобное и находящее удовольствие возражать мне по самым неожиданным поводам: например, куда поставить чайник с заваркой или в какое время суток ходить в магазин. Ставить чайник с заваркой надлежало носиком от стены, чтобы стена – кафель, между прочим! – не запотевала от пара, а ходить в магазин – после обеда, потому что завоз продуктов в магазины осуществляется, по расчетам жены, ближе к полудню. Таким образом, покупатели, пришедшие в магазин после обеда, покупали свежую морковь, в то время как пришедшие с утра – просроченную.

С моей точки зрения, данные концепции выглядели сомнительно, тем не менее я усердно соблюдал установленные требования, не понимая только, отчего моя малейшая оплошность вызывает у жены несоразмерную оплошности реакцию. Жена обижалась, начинала кричать, иногда плакать. В эти шумные моменты выяснялось, что я не так уж и заботлив и благоусмотрителен, как мне самому казалось. Начав с чайника или магазина, жена незаметно для самой себя, но вызывающе нелепо для классической логики, которую я в силу филологического образования свято уважал, переходила на посторонние темы, в которых я в свое время проявил себя не с лучшей стороны, а заканчивала, в зависимости от настроения, иногда совсем уж смехотворными претензиями, о которых и говорить-то неловко.

Когда по очевидным нелепостям возникала очередная обида, я замечал, что общаюсь уже не с женой, а с другим существом в ее облике, поселившимся в жене и неизвестным науке способом временно завладевшим ее сознанием. Если бы это существо проявило себя раньше, в необязательные времена нашего знакомства, я бы, конечно, и не подумал завязывать какой-то там узелок на собственной шее, однако дело было сделано. Ничего не оставалось, как считать ссоры с женой спорадическими, случайными, вызванными несколько большей, чем первоначально предполагалось, неидеальностью ее характера. Тем более что за ссорой всегда следовало примирение. Прежнее сознание – тогда я наивно полагал, что это здравый смысл и любовь, – неизменно возвращалось к жене. Мы становились счастливы опять, как некогда, хотя это составленное после скандала счастье нельзя было сравнить с прошлым, нераздельным и полноценным. Это была уже не идеальная, однако еще благополучная, вполне пристойная – да чего уж там мелочиться! – счастливая семейная жизнь.

К несчастью, демон все чаще и чаще завладевал сознанием жены, причем подобные перерождения становились раз за разом продолжительней, а последствия тяжелей. Ссоры не были нужны ни мне, ни ей, но зачем их тогда провоцировать? Вот этого я, сколько ни ломал голову, не мог объяснить как-то иначе, чем происками демона. Ни мне, ни моей жене ссоры не были нужны, но ссоры могли оказаться на руку демону как существу из темного потустороннего мира, задумавшему обратить в руины наш светлый богоданный человеческий мир. Это были явные демонические провокации, которым надлежало дать адекватный и равновесный ответ.

Такой адекватный и равновесный ответ был дан: я объявил демону, овладевшему сознанием жены, ответную войну. Я попытался приручить демона или поставить под свой контроль посредством взвешенной аргументации и ласки, главное – ласки. Я пытался объясниться с женой в минуты помутнения ее рассудка, пытался объясниться после, пытался ничего не объяснять, а вести себя как с больным человеком, которого нужно только жалеть, и ничего больше – не вышло. Через несколько лет постоянных попыток решить дело миром мне предстояло убедиться в их тщетности: это существо из альтернативной вселенной было не только злобно, но и чертовски изобретательно. Завладев сознанием жены, оно сохраняло ее память, которую беззастенчиво использовало против меня. Пользуясь понятным отцовским чувством, питаемым мной к ребенку, существо всегда выясняло отношения в присутствии ребенка, чего я панически боялся, или откровенно использовало ребенка в качестве заложника, переводя мои упреки в свой адрес в сторону ребенка. Выходило, что я в чем-то упрекаю ребенка: или не желая его достойно обеспечивать, или делая что-то ему во вред, или просто не заботясь о ребенке требуемым образом, – тогда как жена скандалит не от своего имени лично, а, так сказать, от имени ребенка, за его лучшее и светлое будущее. Никакие доводы, внятные любому нормальному человеку, на разбушевавшегося демона не действовали, а наоборот, только веселили развязную тварь, доказывая уязвимость моей аргументации, слабость моих логических и моральных бастионов. Одержав одну локальную победу, демон на ней не успокаивался, а накапливал информацию и силы, чтобы в следующий раз ужалить в больное место с еще большей наглостью и настойчивостью.

Потерпев в приручении демона фиаско, я откровенно растерялся, запаниковал, махнул рукой на семейную жизнь и лишь с любопытством беспристрастного исследователя наблюдал за перерождением, совершавшимся на моих глазах.

Странно, что со стороны все более и более частые вселения нечеловеческого существа в сознание жены не замечались никем из окружающих. Демон был настолько хитер, что с неподражаемым артистизмом притворялся перед нашими общими знакомыми и родственниками женой автора, будто ничего, ровным счетом ничего не происходит. Ну, может, муж изредка огорчает жену, но в целом – обыкновенная семья, со своими, прямо скажем, не выдающимися семейными радостями и проблемами. Лишь оставаясь со мной в одиночестве – вернее, в присутствии постоянно взрослеющего ребенка – демон начинал изгаляться над здравым смыслом, как не приведи Господи. Причем демону хватало ума изгаляться над моим здравым смыслом, но не непосредственно над ребенком, которому по причине несовершеннолетия и недопонимая всего и мной-то с трудом понимаемого и воспринимаемого цинизма превращения матери в демона, казалось, вероятно, что именно мать защищает его от бесчувственного и эгоистичного отца.