Хочешь – жни, а хочешь – куй, всё равно получишь! Поэзия

А худющий как червяк, весь, от шапки до чувяк!

Вместе с ним жила Яга, Костяная что нога.
Загса не было в лесу, приглянулась за красу,
Да осталась вместе с ним, милым муженьком своим.

Жили в лад, друг другу в цвет, вот прошло немало лет.
Постарели, поседели, и друг другу надоели.
Ссоры, споры каждый день, жизни нет, одна мигрень.
Коль такой пришёл завод, нужен стареньким развод!

Поделить горшок к горшку, разогнать бытья тоску.
Наш Кощей – великий воин, всех наград был удостоен,
И оружье именное, ну и многое иное.
Золотой деньги запас он за жизнь свою припас.

И его шальной старухе не лежалося на брюхе,
Враз прославилась стократом самобеглым аппаратом,
Что в народе ступой звался, он в трёх средах обретался,
Хошь езжай, а хошь лети, нет помехи на пути!

Быстро продали избушку, чёрт подсунул им подружку,
Лиходейницу лихую, но о ней я не толкую.
Дело сделано, хоть брось, старики зажили врозь.
Попервам, оно и в кайф, только жизнь не герболайф!

Так судьбу твою решит, что народ весь насмешит!
Дед сошёлся с молодухой, подружился с медовухой,
Стал сонлив и вовсе снул, да в лесу в мороз уснул.
Костяная же нога отыскала паренька,
Тот набрался, в ступу влез, да с Ягой её на лес.
Так не стало стариков, своих собственных врагов.
Жили столько вместе лет, и себя свели на нет.
Ты, читатель, жизнь любя, перекинь всё на себя!
Не спеши в пучину бед, вот такой тебе совет.

Наука история

Разбирайте потроха, – слышен голос пастуха.
Он коров колхозных кончил, и судьба его лиха.
За единый колосок, если с поля, будет срок.
Тут же, стадо целиком, ну, топор над пастухом.

Ждёт этап, или расстрел, в целом видно, погорел.

Вот обратное совсем, я творю без всяких схем.
Наш пастух – страны герой, множит патриотов строй.
Враг колхозы заложил, честно Рейху скот служил.
Поставлял врагу еду, люди ж жрали лебеду.

Пастушок прикончил скот, славит подвиг сей народ

Пастуху, конечно, вилы, раз попёр поперёк силы.
Те ли, эти ли – расстрел, всё одно, к чёртям сгорел.
Только тут он – патриот, подвиг пресса вознесёт.
Ну, а там, вражина, гад, после смерти – прямо в Ад!

Всяк ему порвёт кадык, от народа жди кирдык!.

Немцев с хлебом у ворот, с мёдом из янтарных сот,
Кто хотел, тот и встречал, на страну свою серчал.
Получили же в ответ память страшную тех лет,
Мы – не люди для врагов, лишь мишени для штыков!

Но, заметьте, всякий раз мясом полнился припас!

Не в истории тут дело, всяк своё решает смело.
Личный взгляд, основ основа, смело повторяет снова.
Как хочу, так и смотрю, и историю творю.
Вот историк без науки на науку поднял руки.

Предлагает, придушить, сколько можно с ней грешить?

Нам, что сесть попировать, что идеи трактовать.
Подгоню под время факты, обрисую тем компакты,
Буду чинно гнать пургу, что ж, что на руку врагу.
Я вам, чисто, не любой, несогласных всех в отстой!

Я, представьте, либерал, вам всю правду проорал!

Геродот мне не указ, я в истории увяз.
И расчищу это поле, разгребу я всё на раз.
Знаю правду я один – положенья господин.
Нет истории-науки, только я среди руин!

Запой

Как из гардеропа показалась жопа.
У меня и страх пропал, чисто думаю попал.
А она баском ворчливым, голоском неторопливым
Речь свою произнесла, слово мудрости снесла!
Что ж ты делаешь, браток, в чёрной шляпе без порток?
Дело к вечеру, а ты сеешь всюду «Зла цветы».
Ты Бодлера перекушал, лучше б Чехова послушал,
Что писал без всяких врак, пусть седьмой ты, но дурак!
Ты ж, братишка Иванов, ловишь розовых слонов,
Их сажаешь в пузырьки, чуть не дохнешь от тоски,
Но, исправно ханку жрёшь, от запоев и умрёшь.
Ты б в неделю раз прибрался, что бы хлам не оставался,
У тебя вон, хоть соли, черти прыгают в пыли!