Бег кицунэ

– Мы оставим его дома, а на праздник наденешь это. Тебе не нравится?

– Нет-нет, очень нравится, – и я сняла с шеи оберег, Макс заботливо застегнул цепочку у меня на шее и повесил ладанку на крючок в прихожей. Она стукнулась о зеркало, а в его отражении заблестело моё новое украшение.

Максим помог мне надеть пальто, и взяв в руки, я – клатч, а он – сумку, мы вышли из квартиры. Мне так нравилось, что он любит классическую, строгую одежду. У него много галстуков и кожаных поясов, он внимателен к деталям и у него идеальная, всегда начищенная до блеска обувь.

В такси Макс всю дорогу держал меня за руку и мне нравилось это проявление трогательной нежности. Трогательной, подумала я и улыбнулась от игры слов. Я представила, как мы станем старыми и он по-прежнему будет меня любить и держать за руку. Но это будет не скоро. Да, нескоро. Дорога заняла где-то сорок минут, и водитель остановил в указанном Максом месте. Мы вышли и в лицо мне подул сильный морозный ветер, я укуталась в меховой воротник. Такси развернулось и уехало, оставив нас вдвоем на пустой трассе.

– Почему нельзя было доехать до самой дачи на машине?

– Потому что, – отрезал он и сию секунду улыбнулся, заметив, что я обиделась, пояснил, – из-за того, что въезд на эти участки закрыт для посторонних, идти от дороги дальше, чем через озеро.

– Это не опасно? – спросила я, глядя на белую, припорошенную снегом замерзшую гладь озера.

– Нет, конечно, видишь вот следы, кто-то из нашей компании уже прошел по нему, да и мороз сильный, лед крепок. Боишься?

– Немножко.

– Держись за мою руку, и ничего не бойся, я люблю тебя.

– А я тебя.

– Мы будем вместе всегда. Идем.

Он крепко сжал мою ладонь и я поспешила за ним вниз, с крутой насыпи обочины. Под ногами шелестели старые пожухлые камыши и мы ступили на лед. После десятка шагов мой страх немного унялся, и я уверено шла за своим мужчиной.

– Вон те дома, – указывая на противоположный берег, сказал он.

– Всё же страшно.

– Не бойся, – сказал Максим и остановился, чтобы поцеловать меня.

Наши губы слились в единое целое, и под порывами зимнего ветра, уносящего этот год в прошлое я подумала, что запомню этот момент как самый романтичный в своей жизни. От поцелуев закружилась голова, но его объятия крепко меня держали, он легонько укусил мою губу, мне нравилась его игра, как в ту секунду, краем уха я услышала едва различимый треск. Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня, не моргая, как-то по-особенному. Этот взгляд я запомнила навсегда. Треск стал сильнее, я отпрянула от его губ и опустила взгляд: под моими ногами во льду росла трещина.

Вздрогнув, я резко дернула руками и из груди моей, от страха, вырвался глухой стон. Лёд под ногами предательски раскрошился, и я стала падать. Я ощутила холод смерти, когда ледяная вода коснулась моих ног выше сапог ичерез мгновение уже с головой ушла под воду. Камнем неслась на дно, истошно крича и извиваясь всем телом, лишь выпуская драгоценный воздух. Говорят, летальный исход при нахождении в ледяной воде настигает через две минуты, а если нет запасов подкожного жира, то и еще быстрее. Моя диета «сорок пять килограмм» меня определенно подводила. Коснувшись ногами дна, я втянула легкими мутную воду и меня настигла агония. Резкая боль проникла в каждую клетку моего тела,и запрокинув голову, последнее, чтоя увидела это поднимающиеся вверх пузыри воздуха.

Всё схлопнулось.

Я слышала отвратительное жужжание и видела пульсирующий свет. Вдруг,в нём различила идущего человека. Его фигура была мне знакомой. Приблизившись ко мне, я узнала в человеке Гришу. Парень улыбался так солнечно-по-доброму, что я засмотрелась на его светлое лицо. Ощущение какого-то сладкого, тягучего сна. Время, казалось мне, замерло, сделалось недвижимым. Мне было так хорошо, а Гриша смотрел на меня и улыбался, вдруг лицо его переменилось, он сделался серьезным, и строго сказал: «Алиса, тебе еще рано сюда». Я ничего не поняла. Хотела что-то спросить, да Гриша исчез, а я провалилась в забытье.

Темнота. Как же темно.

Меня ударило током, еще раз. Не надо. Еще один удар. Хватит…

Кто я? Алиса. Что со мной? Кажется, всего лишь сон, но мне больно. Мне больно дышать. Что-то не так. Пора просыпаться. У меня во рту какие-то штуки. Я открыла один глаз. Где я? Открыла второй. Пахнет спиртом. Я в больнице? Рядом мама. Мама плакала.

– Как ты нас напугала! – воскликнула она, вытирая слезы платочком.

– Что случилось? – пробормотала я.

– Ты чуть не утонула!

– Что-то плохо помню, с Максимом шли, потом он улыбался, а я вниз.

– Хорошо, что увидели тебя парни-рыбаки, говорят ты одна шла по озеру, а потом под лёд провалилась. Сами заболели, но спасли мне доченьку.

– А где Максим?

– Не знаю.

– Какое число сегодня?

– Третье января.

– У меня во рту что-то торчит…

– Ой, это искусственные легкие, сейчас позову врачей.

На осмотре утром, врач сказал, что я очень везучая, – даже воспаления легких нет и что скоро меня выпишут. Каждый день я вспоминала ту улыбку Максима и меня охватывал страх, что он намеренно завел меня туда. И почему те рыбаки его не видели, всё очень-очень странно. Мама отнесла мой айфон в ремонт и через пару дней его, такого же утопленника, починили, правда все данные исчезли, но не страшно.

В день выписки, мама собирала мои больничные вещи, привезенные ею из Марьевска. Необходимо было съездить на нашу общую с Максом квартиру и забрать оставленные там пожитки и ноут, и поэтому я очень нервничала. Предстояла встреча с тем, кто с усмешкой глядел как я умираю. Словно хищник, с животной ненавистью на жертву. Мама всё время повторяла,что мы будем подавать в суд. Но мне хотелось просто испариться, исчезнуть из реальности, в коей присутствовал этот человек и никогда его больше не видеть, забыть этот новый год, как страшный, кошмарный сон.

Открылась дверь, и в палату бесшумно ступая, вошли два человека. Один светловолосый, высокий и худой, а второй похожий на боксера, коренастый и с темными волосами. Оба в черных, непримечательных пальто.

– Алиса Яковлева? – спросил светловолосый, показывая ксиву в кожаной обложке.

– Да, – сказала я приглушенно, одновременно с охнувшей мамой.

– Государственная Служба Безопасности, – продолжил мужчина, – у нас есть несколько вопросов к вам, можем пройти?

– А мне можно? – спросила, перепугавшись мама.

– Девушка совершеннолетняя, поэтому разговаривать будем только с ней, извините вам нельзя.

– Езжай в гостиницу, – сказала я маме и последовала из палаты за двумя агентами безопасности, у самой жутко тряслись поджилки и я не понимала в чем дело.

На улице сели в черный, тонированный внедорожник и он выехал с больничной парковки. Светловолосый спросил:

– Где вы жили с Максимом?

– Буданова, дом четырнадцать, квартира восемьдесят восемь.

– Как долго жили там?

– Получается…, – я подсчитывала, – чуть больше месяца.

– Он звал тебя с собой на восток?

– Да, приглашал.