Восходящий. Начало

Ближе к полудню по городу начали расползаться слухи о том, что король Леофрик провозгласил Призыв. Возвращаясь из далекой крепости Фалькаер, Сайлас посетил Сидастру, столицу Феорлена. Призыв был объявлен при нем, и поэтому Сильверстрайк сообщил об этом Всадникам Феорлена раньше, чем прибыли туда официальные посланники короля. Со всех концов страны жители отправятся в столицу. Привлеченные этим передвижением, туда же стянутся основные силы Скверны, там и произойдет финальная битва.

Жители Крэга были освобождены от долгого путешествия в Сидастру – слишком далеко находилась их крепость от столицы. К тому же здесь всегда находился отряд Всадников, что само по себе надежно сдерживало возможную угрозу. К тому же людей в городе проживало немного, и вряд ли их перемещение в столицу оказалось бы столь заметным, чтобы рой устремился за ними к столице.

И все же Холт почувствовал, что грядут перемены. Набеги Скверны не прекращались весь год, беспокойство росло… И все это должно было чем-то закончиться.

Как единственная Резиденция Ордена в Феорлене, Всадники Крэга должны были бы справиться с роем самостоятельно. Небольшой отряд для небольшого королевства. На помощь Командору Денне Орден отправил Сайласа Сильверстрайка. Хотя в чрезвычайной ситуации можно было обратиться за помощью к представительствам Ордена в других королевствах – в соседние Бренин и Рисалию. Путь даже всего год назад Феорлен находился в состоянии войны с Рисалией, Всадники не принимали в этом участия. И если бы Командор Денна попросила у них поддержки, они бы пришли.

И хотя жители Крэга радовались возможности не оставлять свои дома, городские ворота должны были оставаться закрытыми. Пока с опасностью вторжения не будет покончено, без разрешения Командора Денны никто не имел права покинуть город, равно как и войти в него.

От этой новости у Холта буквально скрутило живот, и его чуть не вырвало прямо в таз для мытья посуды. Они оказались в ловушке – он сам и драконье яйцо. К счастью, в этот момент никто на него не смотрел, да и в такие периоды у всех и каждого все валилось из рук.

Прибытие Сильверстрайка оказалось как нельзя кстати. Всадники усилили патрулирование, чаще совершали разведывательные полеты, случались и схватки со стаями Скверны. Подростку это было только на руку. Чем меньше Всадников в замке, тем ниже риск быть пойманным. И все же вторжение Скверны уже началось, и всеобщая тревожность только усилилась. Однако здесь, вдали от сражений и ужасов, Холт думал совсем о другом – о ситуации, в которую он угодил, и важнее этого не было ничего сейчас.

* * *

Следующая неделя тянулась чередой мучительно медленных дней и стремительных вечеров. Холт вызвался относить Макерам еще больше отходов, чтобы никто не раскрыл его тайну. Как-то раз, когда отец заснул, подросток, таясь, добрался до заброшенного склада, чтобы проверить яйцо. Опустившись на влажный пол и раскачиваясь взад-вперед, он размышлял, каким образом вывезти яйцо из города. Никаких идей в голову не приходило, а вот яйцо, к ужасу Холта, с каждым днем росло в размерах, еще больше усложняя задачу. К четвертому дню оно увеличилось почти вдвое.

И от этого Холт переживал еще сильнее. Яйцо растет, потому что растет дракон внутри него. И если он вылупится… Что ж, ему повезет, если Изера не раздавит их обоих в лепешку.

Ночами подросток почти перестал спать. И работал тоже с трудом. Окружающие замечали темные круги под его глазами. Ничего удивительного, думали они, мальчишка боится Скверны. Все боятся, когда сталкиваются с этим в первый раз, говорили ему и похлопывали по спине: волноваться не о чем – Всадники размажут этих жуков о стены Сидастры, как делали это уже не раз. Холт кивал, улыбался и соглашался, что ведет себя глупо, продолжая непрерывно думать о своем подопечном.

* * *

Неделя прошла, и Холт совсем запаниковал. Драконье яйцо так выросло, что подростку едва хватало сил сдвинуть его с места. Как скоро вылупится дракон? Холт попытался как бы невзначай поспрашивать о том, что происходит в инкубатории, других слуг, но они знали немногим больше, чем он сам. Заговорить об этом с Броудом тоже было невозможно – старый Всадник мог сразу что-то заподозрить.

Холту казалось, будто он застрял в каком-то кошмарном сне, где от него ничего не зависело и оставалось только ждать неизбежного.

И вот наступил восьмой день.

Холт возился на кухне. С утра накопилась очередная гора грязной посуды, и его руки были по локоть в тазу с водой. Он только что вытащил свежевымытую тарелку, с которой стекала мыльная пена, когда на кухню вошел сквайр[23 - Squire (англ.) – зд.: дворянин, оруженосец рыцаря.]. Оруженосцы тоже входили в Орден. Это были молодые дворяне на службе у старших Всадников в ожидании того, когда дракон установит с ними связь. Холт никак не отреагировал на его появление, пока оруженосец не провозгласил для всех присутствующих:

– Вылупления! Начались вылупления!

– Сейчас? – встревоженно спросил Иона. – Уже почти стемнело.

– Мистер Кук, приготовьте мягкое мясо для детенышей, – приказал сквайр, оставив без внимания слова отца Холта.

Повара и слуги со служанками сразу же загалдели, обсуждая новость. Появление новых дракончиков каждый раз вызывало невероятное воодушевление, но и заботы они требовали гораздо большей.

Но Холта эта новость просто оглушила. В горле у него словно застрял комок, который потом ухнул в ноги, приросшие к земле. Шум болтовни перекрыл громкий звук. Мальчик моргнул и тут заметил, что все уставились на него. Посмотрев вниз, Холт понял, что уронил тарелку, которую держал в руках, и глиняные осколки разлетелись по полу. По его вине была разбита прекрасная тарелка резиденции Ордена. Ох, если бы на этом закончились все его беды.

Подростку вдруг стало трудно дышать. Голова опустела. Перед глазами все поплыло, и кожу опалил жар. В кухне, где постоянно толпился народ, было слишком жарко. И почему все уставились на него?

– Сынок? – позвал отец, подбегая к Холту. – Ты в порядке?

– Э-э-э… – Холт попытался что-то сказать, но слова отказывались слетать с языка.

Отец положил руку ему на лоб.

– Ты весь горишь. Тебе плохо?

Да. Ему плохо. Это может сойти за достойное оправдание.

– Мой… мой живот, – проговорил Холт, надавливая ладонью на указанное место. – Ох, тарелка… Отец, мне так жаль.

– Не переживай. Случается. Я хотел взять тебя с собой к детенышам. Как думаешь? Хватит на это сил?

Холт яростно замотал головой.

– Похоже, ты действительно заболел, раз отказываешься от такого шанса увидеть драконов, – вздохнул Иона.

Его лицо было встревоженным, даже испуганным: болезнь в такие времена могла оказаться проявлением Зеленой Гнили. Но потом глаза его посветлели: ни один жук еще не подобрался близко к Крэгу, и зараженных среди жителей не было. Наверняка сын что-то съел или простыл.

– Ступай домой. Сейчас же. Возьми с собой еды. Пей побольше кипяченой воды. Если не станет лучше, утром я позову целителей.

– Еда. Да, – машинально ответил Холт.

Иона обнял его, на что подросток с радостью ответил таким же крепким объятием. Отец только что спас его. По крайней мере, на этот вечер.

Напряжение спало, на кухне снова закипела работа, а Холт начал собирать для себя еду. Пока никто не видел, он положил в сумку несколько лишних куриных ножек и кусок свинины. Выбравшись из башни и оказавшись подальше от любопытных глаз, подросток сбежал по узким ступенькам в город, промчался по улицам, сумел избежать встречи с отправившимися на свой вечерний обход Макерами и, наконец, оказался у полуразрушенного склада.

Холт немного постоял на улице: согнувшись пополам, он старался отдышаться. А еще он страшился того, что найдет внутри. Отказываясь поверить в реальность происходящего, подросток не мог заставить себя перешагнуть порог. В конце концов Холт отрезвил себя тычком в ухо. Войдет он внутрь или нет, последствия все равно будут ужасными. Так что, собравшись с духом, Холт перешагнул порог никому не известного инкубатория Крэга.

8. Пути назад нет

Яйцо тряслось.

Не зная, что делать, Холт осторожно подошел ближе. Мимо него с пронзительным писком промчались крысы. Белая полоска на скорлупе вздулась – казалось, она вот-вот лопнет. С грохотом дракон внутри зашевелился, пытаясь вырваться на свободу.

И тогда это случилось.

Раздался небольшой хлопок, треск, а затем часть внешней оболочки яйца отвалилась, и похожая на сырой яичный белок слизистая масса вылилась на солому. Наружу высунулся крошечный коготь. Он изогнулся, точно мизинец у новорожденного младенца.

Завороженный Холт застыл в благоговейном страхе, а детеныш дракона принялся дальше дробить скорлупу. И вот уже подросток увидел птенца целиком. Перед ним был новый дракон для борьбы с ужасом Скверны. Но что-то с ним было не так.

Холт пока не мог сообразить, почему ему так показалось. Однако эта странность проявлялась в движениях малыша, который отвернулся от мальчика и уставился на гниющую деревянную стену склада. Холт никогда раньше не присутствовал при настоящем вылуплении, но доставлял еду молодым драконам. Они всегда были любознательными, умными существами, им все и всегда было интересно. Этот же казался растерянным.

Цвет его чешуи тоже был необычным: белым как снег, кажется, даже еще светлее – его чешуйки сливались. На тех местах, где потом вырастут крылья, пока торчали две белые шишки. Холт ничего не слышал о белых драконах. И не знал, к какому типу магии принадлежал этот малыш. Определенно не огненный и не изумрудный. Быть может, штормовой или ледяной? Но такая уникальная окраска могла оказаться и у мистического дракона.

Завертев головой, птенец издал гортанный звук. После чего заворочался еще сильнее, и его крик стал громче и взволнованнее.

Обеспокоенный тем, что шум привлечет нежелательное внимание, Холт присел на корточки.

– Ш-ш-ш-ш, – прошипел он, роясь в сумке в поисках куриной ножки. Наверное, детеныш искал еду. – Все в порядке. Я здесь, – приговаривал Холт, словно беседовал не с драконом, а с каким-нибудь бродячим псом, что выглядело ужасно глупо.

Насторожившись, малыш закопошился в обломках скорлупы, стараясь понять, откуда слышится голос. Теперь подросток мог лучше рассмотреть его мордочку, и Холту показалось, что он нашел разгадку. Глаза дракона поражали своей голубизной – как ясное небо в морозный зимний день. Но зрачки были белыми и повернутыми не прямо к Холту, а к какой-то точке выше его локтя.

«Может ли он видеть меня?»